Сироты Цаво
Шрифт:
К этому времени Грегори прожил у нас уже почти год и его наряд — черные перья, пестрая грудка и необыкновенно красивый красный клюв — стали почти такими, как у взрослой птицы. Мы с облегчением вздохнули, когда его перья стали чернеть. Это означало, что Грегори самец, у самочек этого вида перья имеют тусклокоричневый цвет. Для нас просто дикой казалась мысль о том, что Грегори Пек — «она»!
Как ни странно это звучит, но самой большой опасностью для Грегори было его слепое доверие к людям. Он мог совершенно спокойно влететь в машину к незнакомому человеку и усесться к нему «а плечо. Чаще всего владелец машины начинал в ужасе махать руками и старался прогнать Грегори, но один из посетителей как-то попытался увезти его. На наше счастье, Дэвид увидел, как
Когда Грегори исполнился год, неотложное дело потребовало нашего присутствия в Момбасе, расположенной в сотне миль от Вой. Дело было достаточно серьезным: во время схватки один из наших объездчиков выстрелил в браконьера. Объездчика арестовали и обвинили в убийстве. Несколько позже обвинение сформулировали как непредумышленное убийство и, когда процесс начался, наше присутствие в Вои оказалось просто обязательным. Мы решили разбить лагерь на окраине Момбасы, но сразу же возникла проблема, что делать с Грегори? Брать его с собой значило просто испытывать судьбу — в густонаселенном районе ткач обязательно влетел бы в проходящую мимо машину или повозку, а такое приключение могло оказаться для него печальным. Поэтому, тщательно все взвесив, мы решили оставить Грегори дома. Предчувствие у меня было самое дурное, ведь Грегори еще никогда не оставался предоставленным полностью самому себе. Я попросила Дэнниса Кэрни присмотреть за ним и обязательно отправлять птицу каждую ночь в клетку. Слуг мы тоже проинструктировали. Сделали, казалось бы, все что возможно, но все равно чувствовали себя предателями, когда незамеченными выскользнули из дома. Когда мы проходили мимо мастерских, я увидела Грегори, поглощенного строительством очередного гнезда, которое сооружалось в тисках для выгибания труб. Ткач запихивал туда прутики и, чуть отойдя в сторону, критически оценивал результаты очередного этапа строительства. Какое-то нехорошее предчувствие овладело мной. Мне показалось, что я вижу Грегори в последний раз, но я сумела овладеть собой и прогнать эту ужасную мысль.
Как и предполагалось, по прибытии в Момбасу мы стали лагерем на самой окраине, вблизи моря, там, где тень от деревьев казалась достаточно густой. Связь с главной конторой Вои поддерживалась по радио, и ежедневно в восемь утра я нетерпеливо ждала новостей о Грегори. Нам сообщили, что все благополучно, и мы уже начали потихоньку собираться домой. Но йот однажды утром Дэннис радировал, что в предыдущую ночь он, вернувшись поздно домой, никак не мог найти Грегори. Сердце у меня екнуло. Дэвид успокаивал меня, уверяя, что Грегори найдется, но сам слабо в это верил. Я знала, что он расстроен не меньше меня.
В тот же день после полудня дело об объездчике благополучно закончилось. С рассветом следующего дня мы отправились домой в Вои. В пути все молчали. Грегори занимал все наши мысли; вспоминались его 'смешные выходки, необычайная яркость характера, делавшего ткача нам особенно близким.
Когда мы, наконец, приехали, Грегори не встретил нас, как обычно, около гаража. Едва Дэвид остановился у дома, я выскочила из машины и вбежала на веранду. Одного взгляда, брошенного на слуг, оказалось достаточно — Грегори не вернулся.
Наш ткач исчез в воскресенье, и, хотя слуги, да в общем-то и все сотрудники центральной усадьбы, обыскали его любимые места и убежища, никаких следов обнаружить не удалось. Я могла себе представить, как все случилось. Убедившись, что гараж и мастерские пусты, Грегори, в отчаянных поисках общества людей с обычным для него абсолютным доверием к человеку, забрался в машину к какому-нибудь не слишком обремененному совестью посетителю, приехавшему посмотреть на наших воспитанников, и был увезен из Вои, как это однажды уже чуть было не случилось.
Я еще долго надеялась, что Грегори все-таки объявится. Вслушиваясь в привычные повседневные звуки, я часто ловила себя на том, что пытаюсь различить знакомое кудахтанье. Ходила я и вокруг холма, на котором стоит наш дом, звала его по имени, но отвечало мне только замиравшее вдали эхо. Пробовала
В природе трагедии довольно обычны, но случай, свидетелем которому я стала через несколько месяцев, произвел на меня особенно тяжелое впечатление, наверное, потому, что касался он одного из родственников Грегори. Проезжая как-то мимо колонии птиц-ткачей, мы увидели, как молодой нитон заглатывал одного из ткачей-родителей. Хвост жертвы был еще виден, но мы появились слишком поздно и не могли ничего предпринять. Вспугнутая змея извергла уже мертвую птицу и скрылась.
В этот год мы потеряли не только Грегори, но и Олд Спайса. В новогодний вечер он нанес нам последний визит. Мы все сидели в гостиной, провожая старый год, когда Спайс протрусил ко мне. Мы не видели его уже несколько недель и страшно обрадовались, что именно эту ночь он выбрал для своего визита. Спайс должен был разделить с нами праздник, и я спешно приготовила достойное его угощение. Здесь виверра еще раз поразила нас, неожиданно проявив любовь к спиртному и приложившись к каждому стакану. В эту ночь Спайс провел с нами несколько часов, активно участвуя во встрече Нового года. Когда мы отправились спать, он улегся рядом со мной и, потыкавшись в ладонь, громко замурлыкал. Я заснула, а он соскользнул с кровати и ушел в ночь.
Спайс больше никогда не приходил. Через несколько месяцев, возвращаясь как-то ночью домой, мы наткнулись на него на нижней дороге. Я стала тихонько подходить к нему, но Спайс ушел, правда неуверенно, оглядываясь через плечо, но все-таки ушел.
Олд Спайс был преданным и ласковым воспитанником и никогда не пытался никого укусить, даже если что-то его пугало. Последнее вовсе не маловажно, так как виверры опасные хищники. Раны от укусов Спайса могли быть очень неприятными. Мы скучали без нашего любимца, но в то же время были и счастливы за него: ведь Спайс ушел к естественной жизни, к свободе.
Тикл
Мы испытывали определенные трудности при подборе подходящих людей для ухода за нашими питомцами. Всегда можно узнать, если к животным относятся неправильно: они начинают нервничать в присутствии служителей, становятся непослушными и даже агрессивными. В этих случаях мы немедленно заменяли неподходящего человека, не дожидаясь, пока он причинит непоправимый вред.
После долгих поисков мы нашли мужчину по имени Сике, из племени туркан, на деле доказавшего, что он идеально подходит для роли служителя. Сике ничего не боялся и очень любил животных, за которыми ухаживал. Он всегда хорошо чувствовал, что нужно его подопечным, и охотно отводил их туда, где они могли найти для себя изобилие пищи. Хотя Сике всегда имел при себе небольшой хлыстик, он почти никогда им не пользовался. Наиболее теплые чувства наш служитель питал к Самсону.
Поскольку слон и буйвол всегда стремились уходить довольно далеко, то мы, чтобы не потерять кого-либо из подопечных, решили подобрать Сике помощника. Найти подходящего оказалось не просто, так как далеко не все наши работники могли справиться с Бастером и Руфусом, временами становившимися крайне упрямыми. Как раз в это время мы приняли на работу молодого африканца Монголо, поручив ему чистить стойла животных и готовить им пищу на ночь. Он сам попросился на эту работу, и хотя мы сомневались, что Монголо справится, решили все же испробовать его. Монголо очень быстро сумел подружиться с Руфусом, и мы с удовольствием наблюдали, как они играли, направляясь по утрам на реку.