Сирус с планеты Дэрна

Павлов Игорь Васильевич

– Тише ублюдки! – взревел Берон .– Виера страшна для вас маленьких ублюдков, она отрезает яйца ученикам школы Ортар. А твои яйца целы! Она выпила много крови у Зинона, она тут известная личность. Я удивлен, что такой жалкий раб с Дэрны вызвал ее благосклонность! Что она сказала тебе? Говори, нам всем интересно знать, почему твои яйца остались при тебе?!

Я сглотнул, слюна застряла в сухом горле. Вспомнил тесак на поясе у варийки. Им она и орудует?!

– Она сказала мне Сирус онок Виера, Виера онока Сирус, но дра Зинон, дутро Сирус! – ответил громко я.

Варийский язык придавал мне сил, сказал эти слова с гордостью. Строй затих.

Берон замер, в его глазах стояло недоумение. По сути, сейчас кроме сказанного, что Виера признала меня братом, я озвучил, что она пропагандировала против Зинона. В этом я сделал большую ошибку, меня могут даже казнить за подобные слова. Чертовы эмоции. Или они считают, что я еще плохо знаю варийский?!

– За вранье семь суток, пацан, – проговорил спокойным голосом тот после недолгой паузы. – Вперед!

– Семь суток за правду командир, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.

Через секунду его огромная ладонь опустилась на мою щеку. Голова затрещала, от такого удара я на мгновение потерялся. Теперь лежу на полу. Меня подняли и повели в карцер. Забавно, если бы знал дорогу, пошел бы сам, таковы правила.

Меня впервые наказывают. Провели по коридору, затем по лестнице на самый нижний этаж. Тут я еще не был. В дверном проеме нас встретил бородатый старый солдат, ему меня и передали. У него был добрый и приветливый взгляд.

– Ученик? – улыбнулся тот, кивнув.

– Сирус, ученик Сирус, – представился я, непроизвольно улыбаясь в ответ. Седобородый пригласил вовнутрь. Я зашел в помещение. Конвой из двух солдат удалился.

– Сколько, ученик Сирус? – спросил спокойным голосом тот, достав свой блокнот.

– Семь…

– Ай–яй–яй. Впервые тебя вижу, в первый раз и столько, ай–яй–яй. Ну, держись, маленький вариец. Прямо по коридору, направо, третья дверь слева, – сказал он и нажал кнопку в панели на стене. Рукой дотянулся, даже не вставая.

Я побрел в карцер. Меня никто не сопровождал уже. В Ортаре принято с честью принимать наказание, и я постарался принять его достойно, ну или почти. Беспризорная жизнь на Дэрне научила, что правда всегда сильнее, я был прав и значит сила на моей стороне. Пусть не сразу они это поймут. Но я прав, поэтому не стану орать и причитать. Приму наказание.

Дверь передо мной автоматически открылась. Заглянул с опаской. Комната действительно маленькая серая, стены пошарканы, в самом верху маленькое окошечко, в которое пробивался утренний свет. Сейчас у ребят занятия по фехтованию начнутся. Я люблю эти занятия, там могу показать свои успехи. Тяжело вздохнул и сделал шаг.

Дверь за мной, монотонно гудя, закрылась. Осмотрелся. Стены, пол, потолок – все бетонное. Без какой либо отделки. В углу на полу углубление, вероятно туалет. Оттуда слегка пахло хлоркой. Видимо, все хорошо помыли после прежнего посетителя. Я присел на холодный пол. Что ж, есть время побыть одному и подумать обо всем. Спокойно поспать и не бояться тычков ребят, не слышать «малек» и «уродливый малек». Самонадеянный наставник думает, что сойду с ума. Я и не в таких условиях находился, когда был на Дэрне. Эти нежные ученики еще не знают настоящей суровой реальности. Я им ее покажу…

В карцере было тепло. Расстегнул верхнюю часть комбинезона, и, спустив ее, подстелил себе под задницу. Сидеть было жестковато. Ноги вытягивались полностью, и это хорошо, не затекут. Сутки тут немного короче, чем на Дэрне, это радует.

В обед открылось окошко в двери снизу и чья–то рука просунула поднос с едой.

– Как поешь, ученик Сирус, верни все на поднос, – услышал я голос седобородого солдата.

Окошко закрылось. Пайка была обычная, только вместо стальных приборов были хрупкие, пластиковые. Все переломал в процессе. Испугался, что накажут. Но солдат, забравший поднос, ничего не сказал.

В мыслях моих Виера. В камере была полная тишина. Что происходило в коридоре, я не слышал, изоляция шума превосходная. Так что мне никто не мешал думать.

Она где–то сейчас лежит в траве или купается в озере. Такая свободная. Как же трепещут перед ней командиры. Даже здоровенный Берон настолько испугался, что дал мне семь суток. За что? За правду, за то, что я теперь брат Виеры. Почему она их так ненавидит?! Ведь у нас нет войны. Наш враг Креалим, вот кого надо ненавидеть!

Прилег на бок, подстелив ткань. Потом на другой, затем на спину, согнув ноги в коленях, потом сел, вытянув ноги вверх в стороны. Каждый раз я держался в определенном положении как можно дольше, чтобы было приятнее менять позицию и наслаждаться свободой усталых мышц.

Так прошли сутки. Обстановка была угнетающая, ничего не скажешь. Солнце снова ударило в окошко, уже утро. Вечером в камере включат тусклое освещение, на ночь выключат. Седобородый хорошо за этим следит. По нему видно, что он жалеет учеников. Или все это маска? Он больше не говорил со мной, просовывая поднос с едой.

Интересно, а как дела у той парочки? Его, кажется, зовут Котош, а ее Ариса. Безнадежная любовь. Всегда так, либо ты любишь, а тебя нет, либо наоборот. А если все взаимно, то судьба вершит все наперекор. Им не суждено быть вместе. Арису отдадут какому–нибудь адмиралу, с которым будет бороздить просторы Эрар, а он полетит в другой конец галактики, где его кинут в самое пекло, он же вариец, а она тем временем будет спать в теплой пастели с адмиралом.

Знать бы, а что она чувствовала, когда парня вытащили из карцера, в таком позорном виде. А каковы были его чувства, он ведь осознавал, что она смотрела на него, такого жалкого.

Усмехнулся. У меня не лучше. Я за забором школы, которая за забором колонии. А Вмера в лесу. Нас разделяет не только забор, но и сотни пушек обороны колонии. Виера тоже хороша, враждует с Зиноном, но я же служу во флоте Зинона! Мы по разные стороны баррикады. Не могу предать Громура. Не могу разочаровать его. Я ему как сын. Обязан ему многим. Он мой кумир, мои мечты с ним о космосе стали реальны… Не могу предавать человека, который так ко мне хорошо отнесся. В моей жалкой жизни таких искренних людей не было и скорее всего больше не будет. Я должен выбросить ее из головы! Какой же дурак! Зачем было перечить наставнику, зачем строить из себя варийца, который лучше тех, что учатся в школе Ортар?! Кому я, что пытаюсь доказать? Меня вышвырнут и конец моей карьере.

Третьи сутки в камере. Я стал чаще ворочаться. Надоели эти стены, хоть кричи во все горло. Меня спасало то, что есть о чем подумать. За все эти дни, я много узнал нового и сейчас в неволе прокручивал в своей голове снова и снова.

На следующий день приободрился. Ведь половину срока я уже просидел! Мышцы рвались на волю, отдохнувшие и переполненные энергией. Так хотелось вытянуться лежа во весь рост, хорошенько потянуться или просто встать прямо, не сгибая спину и шею. Я посмотрел в окошко, впереди через стекло виднелась белая стена. Хоть бы кто гулял что ли. Совсем скучно тут сидеть!