Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
При виде выражения его лица Ло Бинхэ осёкся — он был, мало сказать, поражён подобной реакцией учителя, но в то самое мгновение его голову пронзила острая боль. Стиснув зубы, он что было сил ухватился за рукоять Синьмо, который пытался вырваться из его рук.
Похоже, дело дрянь. Этого нельзя было допускать ни в коем случае!
— Не дай ему подчинить твоё сердце! — тихо воззвал к нему Шэнь Цинцю.
Услышав этот голос, Ло Бинхэ словно бы перенёсся в годы обучения на пике Цинцзин.
Теперь ему было ещё труднее совладать
На сей раз ему пришлось куда тяжелее, чем когда в прошлом меч пытался захватить контроль; скрючившийся от непереносимой боли Ло Бинхэ внезапно почувствовал, как кто-то бережно обнял его.
С этим прикосновением в его тело хлынул мощный поток духовной энергии, словно прорвав плотину охватившей его разум тьмы; дарованное им облегчение было сродни проливному ливню после длительной засухи. В этом светлом потоке мгновенно растворилась тёмная энергия загнавшего его в тупик Синьмо.
Дыхание Ло Бинхэ постепенно выровнялось, и мир начал приобретать прежние очертания, когда его слуха достигли леденящие сердце слова:
— Это же саморазрушение!
Собравшиеся на крыше чуть поодаль потрясённо восклицали:
— Шэнь Цинцю только что уничтожил себя!
В этот момент заклинатель наконец разжал руки, выпуская Ло Бинхэ из объятий, и сделал нетвёрдый шаг назад.
Меч Сюя выпал из руки. Его владелец только что израсходовал всю духовную энергию, за счёт которой существовал меч, и он рассыпался на осколки, так и не достигнув поверхности крыши.
У Шэнь Цинцю издавна была дурная привычка сглатывать подступающую к горлу кровь, но нынче он уже не мог сдержать её поток.
Отдав всю свою духовную энергию, он теперь был беспомощнее обычного человека. Его голос был еле слышен — казалось, его сносил малейший порыв ветра — и всё же Ло Бинхэ ясно разобрал каждое слово:
— Сегодня я расплачусь с тобой за всё былое.
Это прозвучало прощальным напутствием.
После этого он попятился назад — и рухнул с крыши.
Поначалу Ло Бинхэ просто уставился на него непонимающим взглядом — в это мгновение время словно замедлилось в несколько раз, так что Шэнь Цинцю падал невыносимо долго.
Казалось, его тело парит в воздухе, словно заляпанный кровью воздушный змей [8]. Когда Ло Бинхэ наконец вышел из ступора, ринувшись вниз, чтобы подхватить тело Шэнь Цинцю, то обнаружил, что оно едва ли тяжелее настоящего бумажного змея — лишившись энергии, оно стало столь невесомым и хрупким, что мнилось, будто его так же легко порвать неосторожным движением.
Но этого и не нужно было делать. Это тело уже было сломано.
Ло Бинхэ всё ещё был не в силах поверить в случившееся.
Разве учитель не ненавидел его народ больше всего на свете?
Разве он не потому держал ученика на расстоянии, словно проведя между ними чёткую границу?
Тогда откуда взялась нежность в его голосе, когда он сказал Ло Бинхэ, что тот не должен позволить мечу подчинить своё сердце, столь же всесокрушающая, как тогда, в последнее мгновение?
…и почему он уничтожил свою душу, чтобы помочь Ло Бинхэ справиться с атакой Синьмо?
Словно сквозь туман до него долетали злобные выкрики: «Казнить демона!» и «Справедливость превыше верности [9]». В сознании Ло Бинхэ творилась такая неразбериха, что всё, на что его хватало — это шептать телу, которое он бережно сжимал в объятиях:
— Учитель?
Заслышав о случившемся, адепты пика Цинцзин и дворца Хуаньхуа оставили своё сражение и поспешили на место происшествия. Нин Инъин уже довелось услышать о том, что Ло Бинхэ жив, так что она была одновременно удивлена и обрадована неожиданной встречей, но затем её взгляд упал на смежившиеся, будто во сне, веки учителя, и вместо слов приветствия она дрожащим голосом произнесла:
— А-Ло… Учитель… что с ним?
Подошедший Лю Цингэ, из уголка рта которого стекала струйка крови, отрубил:
— Он мёртв!
Ученики застыли словно громом поражённые.
— Кто убил его? — внезапно выкрикнул Мин Фань.
Хоть, строго говоря, Шэнь Цинцю погиб не от руки Ло Бинхэ, нельзя было отрицать, что он умер из-за него.
Мин Фань со товарищи обнажили мечи, изготовившись к битве, но Лю Цингэ остановил их:
— Вам его не одолеть.
Глаза Мин Фаня стремительно краснели.
— Шишу Лю, вы же сможете убить его, отомстив за учителя?
— И я тоже не смогу, — ровным голосом отозвался заклинатель.
Мин Фань задохнулся от нахлынувших чувств.
Стерев кровь с лица, Лю Цингэ произнёс:
— Он не убивал Шэнь Цинцю. — Помедлив, он добавил, чётко выговаривая каждое слово: — Но, хоть ваш учитель и не был им убит, он умер за него. — Казалось, падавшие с его уст слова были остры, словно лезвие меча. — И хребет Цанцюн воздаст ему за это!
Казалось, Ло Бинхэ вовсе утратил способность воспринимать то, что творится рядом с ним — он всё ещё пытался осознать боль своей потери, не зная, что делать дальше. Тело в его руках быстро остывало. Больше всего на свете Ло Бинхэ хотелось как следует встряхнуть учителя, громко его окликнув, чтобы тот наконец очнулся, но он не осмеливался, словно до сих пор боялся гнева Шэнь Цинцю. Всё, на что он смог решиться — это медленно повторить:
— Учитель?
— Прекрати называть его учителем! — выкрикнул Мин Фань. — Не оскорбляй его этим хотя бы сейчас! Братья, что нам за дело до того, что мы не сможем его одолеть? По крайней мере, умрём с честью рядом с учителем!
Однако Нин Инъин остановила его движением руки. Едва способный связно мыслить от охватившей его разум ярости, Мин Фань решил, что она сделала это из былой привязанности к Ло Бинхэ.
— Шимэй, это переходит всякие границы! — выплюнул он. — Как можно быть такой сердобольной дурочкой?