Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
[14] Корень жизни ?? (linggen) — лингэнь — духовный корень, корень жизни, даос. — о языке, образно — о нравственных устоях.
[15] Плодились как кролики — в оригинале чэнъюй ???? (kaizhi sanye) — в пер. с кит. «выпускать ветви и выбрасывать листья», обр. в знач. «иметь многочисленное потомство; быть плодовитым».
Глава 20. Будни сюжетного негра
— Да, учитель? — мгновенно развернулся Ло Бинхэ.
— Комнаты учеников с другой стороны.
Как спальни учеников, так и сарай для хвороста располагались слева, Ло Бинхэ же целенаправленно двинулся куда-то направо.
— Этот ученик желает пойти на кухню, чтобы приготовить учителю завтрак.
От этих слов Шэнь Цинцю стало не по себе.
Он и впрямь не отказался бы от завтрака в исполнении Ло Бинхэ, однако позволить ученику убить на это остаток ночи — поступок в духе мачехи из «Золушки». Короче говоря, как ни посмотри, так не годится.
В конце концов совесть победила в нелёгкой борьбе с аппетитом. Шэнь Цинцю кашлянул:
— Не глупи. С чего тебе взбрело в голову готовить среди ночи? Ступай спать.
Ло Бинхэ понимал, что учитель заботится о его самочувствии. Послав ему благодарную улыбку, юноша, однако, не собирался подчиняться его велению: он намеревался, усыпив бдительность учителя, прокрасться на кухню некоторое время спустя.
Шэнь Цинцю хотел было спросить, ночует ли он на прежнем месте в сарае, но подумал, что это не самая лучшая идея: подобный вопрос наверняка ударил бы по самоуважению юноши. С другой стороны, даже если выделить Ло Бинхэ место в спальнях учеников, Мин Фань с приспешниками всё равно его оттуда выдворят. Едва представив это, Шэнь Цинцю ощутил болезненный укол сострадания.
Поразмыслив, он наконец решился:
— Завтра соберёшь свои вещи и переберёшься сюда.
— Учитель? — искренне растерялся Ло Бинхэ.
— Снаружи от моей бамбуковой хижины есть пристройка. Начиная с завтрашнего дня будешь жить там.
Это должно было значительно упростить обязанности Ло Бинхэ по приготовлению еды и уборке — при этой мысли тучи на небосводе совести Шэнь Цинцю малость разошлись. Совсем недавно, пережив потрясение, он готов был бежать от Ло Бинхэ за тридевять земель, теперь же едва не потирал руки в предвкушении того, как сам главный герой будет подавать ему чай и носить воду.
«А ведь в конечном итоге я неплохо устроился, а?»
Витая в облаках, он не обращал внимания на реакцию ученика. Внезапно Ло Бинхэ подскочил к нему и крепко обнял.
Застигнутый врасплох, Шэнь Цинцю сперва вздрогнул, а затем густо покраснел.
Итак, в свои почтенные годы он наконец-то удостоился крепких объятий — вот только не утончённой благоухающей сестрички, а пышущего юношеской энергией подростка, бр-р-р…
Не замечая осторожных ёрзаний учителя в тщетных попытках вывернуться, Ло Бинхэ в экстазе повис у него на шее, восклицая прямо в ухо наставнику:
— Учитель! Учитель!
Кое-как высвободив одну руку, Шэнь Цинцю воздел ладонь, раздумывая, куда бы её деть. Поколебавшись, он, в конце концов, опустил её на затылок Ло Бинхэ, потрепав его по голове.
— Всё в порядке. К чему такие нежности, тебе ведь уже не десять лет!
Что до Ло Бинхэ, то тот, похоже, не видел в этом ничего предосудительного, однако слова учителя изрядно его смутили. Не забудься юноша от восторга, разве решился бы он вести себя так с величественным недосягаемым учителем? Неохотно отлепившись от наставника, он пробормотал, залившись краской:
— Учитель прав, этот ученик забылся.
Будь на его месте и впрямь какой-нибудь десятилетка, подобный поступок выглядел бы мило. Что же до пятнадцатилетнего Ло Бинхэ… это всё равно было чертовски мило! Этот юноша с лицом нежным, как первый листок по весне, казался очаровательным, что бы он ни делал!
Сгорая от стыда, Ло Бинхэ не преминул заметить, что цвет лица учителя едва ли можно счесть здоровым.
Даже для бессмертного противостояние с Мэнмо сразу после отравления Неисцелимым ядом — это чересчур. Хоть Шэнь Цинцю всеми силами старался не выказать слабости, его лицо осунулось и побледнело. Убедившись, что учителю как никогда необходим отдых, Ло Бинхэ наконец-то убрался восвояси, но вместо того, чтобы вернуться в сарай, он таки отправился на кухню кружным путём.
Юноша принял твёрдое решение: отныне он будет всеми силами способствовать выздоровлению учителя, обеспечивая его самой питательной пищей!
Стоило двери закрыться за спиной Ло Бинхэ, как в голове Шэнь Цинцю вновь раздался сигнал:
[Уровень крутости главного героя возрос на 50 баллов!]
Шэнь Цинцю не знал, что и сказать.
«Это ещё за что? — вопросил он про себя. — Система что, окончательно пошла вразнос? Или всё-таки прониклась ко мне тёплыми чувствами, пусть и с запозданием?»
Однако он и впрямь слишком вымотался, чтобы пытаться прояснить происхождение баллов. Быть может, теперь их начисляют за жаркие объятия, хе-хе…
***
Следующее утро Шэнь Цинцю беззастенчиво продрых, пока его не разбудили лучи солнца и восхитительный запах риса с рыбой. Видимо, в пристройке Ло Бинхэ уже приступил к готовке. Распространяясь по округе, этот аромат дразнил учеников, на долю которых досталась обычная безвкусная трапеза. Привлечённые им, они сгрудились у двери кухни, подглядывая за сотоварищем.
При этом они едва не жевали рукава собственных одеяний от досады, в особенности заслышав похвалы Шэнь Цинцю в адрес стряпни ученика — причём оба так и сияли улыбками, словно два медных таза. Отторжение скромной персоны Ло Бинхэ достигло высшей точки в сознании его соучеников.
И как только учитель не видит, что этот бесстыжий интриган завоевал его расположение исключительно благодаря дьявольским замыслам, бесчестным приёмам и хитроумной лжи! И вы только взгляните на мастера — весь так и светится, словно ему только что преподнесли самый дорогой подарок в жизни!