Системный сбой
Шрифт:
– Что происходит? – шептали губы, а взор буравил разорванного на две части Громова, медленно испускающего дух на залитом кровью кафеле.
Из сгустка тьмы материализовался громадный детина. Голый, с руками дубинами и ногами колоннами. Бритый наголо череп блестит в свете вспышек. Брови сошлись у переносицы, глаза мечут молнии, губы стиснуты в щель – не лицо, а маска, предназначенная устрашать.
Целтин пополз спиной вперёд, работая локотками. Ног он не чувствовал, особых шансов на спасение тоже не питал. Полз чисто машинально, надеясь всё же разыскать
Гигант словно прочитал мысли – хотя помнится, тварь умела это делать, ещё находясь в теле девочки. Нагнал в два шага, взмахнул ручищей, откинув Целтина вглубь помещения. Полёта Целтин не запомнил, а вот падать было больно. Рабочих ламп над головой не оказалось, вокруг сгустился мрак. Потом где-то на стене засветился экран монитора, в тускло-лиловом свете Целтин увидел, как приближается смерть. «И кто только додумался изображать старуху с косой? Бред. Со смертью нельзя ни совладать, ни договориться. Смерть должна быть вот такой, сметающей на своём пути любые преграды, включая бетонные стены подземных убежищ! Подумать только, прятаться от нежити под землёй. Это же чистой воды бессмыслица».
Гигант наклонился, схватил одной рукой за грудки, приподнял, заглядывая в глаза.
– Чего тебе нужно? – прохрипел Целтин, отплёвывая кровь.
Тонкие губы изобразили поддельную резиновую улыбку. Кулак разжался. Целтин рухнул в низ, молясь не свернуть себе шею. Умирать было нельзя. Пока бьётся в груди сердце необходимо защищать девчушку! В его беспомощном положении – просто отвлекать внимание твари. До тех пор, пока не прибудет подкрепление. А оно прибудет, ведь Женька не возилась бы с теми подростками так долго, не будь всецело уверенной в них.
Гигант наклонился. Заглянул в глаза. Открыл рот, откуда потекла зловонная жижа. Что-то проагукал, на манер годовалого младенца, попутно объясняя на пальцах. Целтин кивнул – он всё понял.
– Так ты хотел забраться в тело Женьки... – Картина обрисовывалась неприятная. – Мысль обзавестись столь желанной непорочной оболочкой всецело завладела разумом, так что ты пропустил мимо ушей явный дефект клонов, хм... А Громов вовсе не дурак, он поймал тебя в клетку. Ну и скажи, какого это, быть смертным? Считать последние часы? Жить с надеждой на чудо?
В сантиметре от головы Целтина грохнул массивный кулак. В разные стороны полетела раскуроченная плитка. Гигант отчаянно возопил на всё помещение.
– Одно дело пробраться в чужой мир обманом. И совсем другое – стараться в нём выжить, не нарушая при этом общепризнанных стандартов морали. Соня смогла, испытывая до сего момента страх. Ты же воспользовался случаем – несовершенством нашей модели – и существовал несколько лет, изнывая от страсти придушить всякого встречного. Кормился сырым мясом, ждал нового случая! И вот он настал.
Гигант вскочил, принялся крушить лабораторию, издавая глоткой непонятные булькающие звуки. Спустя миг до Целтина дошло, что тварь зовёт на помощь собратьев, попутно силится отыскать девочку, потому что только так Целтин пойдёт на уступки.
«Бог мой, ведь Женя всё ещё жива! Точнее живо тело».
Глупо успокаивать себя несбыточными надеждами – личность Жени стёрта. Его Жени больше нет. Она пожертвовала собой ради жизни остальных. Кем была Женя, если не человеком?
Гигант оторвался от своего занятия. Подбежал к Целтину, снова схватил за грудки. Поднёс пятерню с растопыренными пальцами к солнечному сплетению, принялся медленно сжимать ладонь в кулак.
Целтин посочувствовал что-то неладное: его будто выворачивали наизнанку, засунув руку по локоть в пищевод. Его стошнило кровью на ухмыляющуюся тварь. В ладони той, между сходящимися когтями, образовалась пустая сфера с серым горизонтом. Тварь встряхнула предмет, выпустив Целтина. Потом наклонилась и продемонстрировала страшную находку. Сфера больше не была пустой. Внутри неё, под грязной оболочкой, срослись воедино два черепа – обычный, с виду человеческий, и металлический каркас, явно часть какого-то механизма...
Целтин сглотнул желчь.
– Да кто вы такие? – задал он третий вопрос, который остался без ответа так же, как и два предыдущих.
Гигант встряхнул сферу, как рождественский шар со снегом. Когда буря улеглась, Целтин понял, что видит бредущую в темноте Женю. Тварь сжала пальцы; шар затрещал, так и норовя вот-вот лопнуть.
– Нет-нет-нет! – закричал Целтин, силясь не сойти с ума от нахлынувших чувств. – Так её и впрямь ещё можно спасти?!
Гигант спрятал сферу. Развернулся. Молча скрылся в темноте, оставив Целтина наедине с мыслями.
– Понятное дело, так просто ты её не отдашь, – Целтин пополз следом, попутно, на ходу, силясь обдумать план дальнейших действий. Хотя что он мог предпринять в своём нынешнем состоянии? Очередное переселение душ? Это да, запросто. Нужно только договориться с совестью, которая, стоит заметить, давненько не высовывала носа. С другой стороны, что такое совесть? Это всего лишь возможность договориться с самим собой. Какая разница, кому от этого будет хорошо, а кому плохо? Особых вариантов всё равно нет. Снаружи все поступают так же. Лицемерят втайне, скрываясь под маской добродетели, да и то до поры до времени, пока стороннее мнение что-то значит.
«В моём случае постороннего мнения просто нет. Достаточно договориться с самим собой. Как решу, так и будет. А расплата... Она последует в любом случае, вот тогда-то и станем оправдываться, если в этом возникнет хоть малейшая надобность».
Путь преградила девочка. Испуганно подставила плечико, помогая подняться. Сама пошатывалась, но всё равно не желала оставаться безучастной – в ней действительно что-то было... такое, что хотелось защитить любой ценой, наплевав на собственную жизнь.