Системный сбой
Шрифт:
Купол небесной сферы на миг сделался янтарным. Стая смерчей, пригнувшись, брела в разные стороны. Они спешили убраться прочь от сизого гриба, воспламенившего воздух.
В сознании почему-то всплыл образ Шивы – индийского бога всемирного дестроя.
Глава 6. БЕЗУМНОЕ УТРО.
Целтин, кряхтя, преодолел усилие дверного амортизатора, шагнул в подъезд, остановился, о чём-то задумавшись. Получив болезненную оплеуху от закрывшейся двери, двинулся наугад, мысленно всё так же пребывая где-то далеко.
За ночь он не сомкнул глаз. Сначала беспорядочно расхаживал вдоль прихожей, борясь с желанием вернуться на работу к испуганной
В который уже раз придя к закономерному выводу, что в лабораторию сегодня возвращаться не следует, Целтин попытался работать дома, однако ничего не получилось. Голова была забита посторонними мыслями, логическая цепочка анализа структуры нейросети не строилась, искусственный интеллект Сони находился далеко, по монитору ноутбука ползали мошки... Махнув пару раз руками, Целтин быстро сообразил, что мошек в действительности нет, а всё, что ползает по экрану, это его собственные «тараканы», которых развелось не счесть, как в какой-нибудь допотопной хрущобе.
Погипнотизировав монитор ещё с полчаса и окончательно удостоверившись, что хлам в голове – сегодня надолго, Целтин перевёл ноутбук в спящий режим и принялся заново мерить шагами комнату. О Жене и работе теперь он старался не думать... а больше думать было и не о чем. Как-то так он устроил свою жизнь, что в ней не находилось места чему-нибудь постороннему. Только такая знакомая – с другой стороны, совершенно чужая – девушка Женя, да не менее странная малышка Соня, само существование которой противоречит здравому смыслу.
Сам не заметив, как заново начал мыслить в прежнем русле, Целтин плюхнулся в кресло и какое-то время массировал виски, словно ища наощупь кнопку «рестарт». Кто знает, возможно перезагрузка бы помогла, будь возможна последняя в действительности.
Спонтанно вспомнив о разговоре с Самохиным, Целтин живо вскочил, отыскал в тумбочке клочок мятой бумаги, наспех заточил ножом карандаш и уселся за столом, под настольной лампой, силясь сосредоточится на предстоящем эксперименте. Своё недавнее поведение он списал на переутомление, да и Жене он ничего такого не сказал – подумаешь, задал бестактный вопрос. Думается, в её-то возрасте девушке ещё и не такое приходилось слышать. Скорее всего, подумала, что бос перенапрягся на деловой встрече, отсюда и неадекватное поведение, присущее всякому индивиду в состоянии стресса.
Успокоившись, он принялся писать, изредка отвлекаясь, чтобы заново пробежать глазами уже записанный текст или выкурить сигаретку.
Когда за шторой забрезжил рассвет, листок бумаги оказался исписан с двух сторон мелким почерком, а под потолком можно было топор вешать. Окон, придя домой, Целтин, разумеется, не открыл, кондиционера у него – и в помине не было. Смог стоял густой, насыщенный – точно у чертей в чистилище, – странно, что никто из соседей за всю ночь так и не постучался. Наверное, крепко спали, созерцая здоровые сны, чего нельзя было сказать о самом Целтине, у которого сонливости не было ни в одном глазу. В горле першило от сигаретного дыма, голова гудела, как трансформатор, но отрываться от дела он не желал. Напоследок выпив холодной воды из-под крана и умывшись, Целтин принципиально не стал смотреть на себя в зеркало, накинул плащ и вышел, забыв запереть квартиру...
Сейчас он обо всём вспомнил, хотя не помнил даже, как добирался до работы. Факт незапертой квартиры его ничуть не потревожил – брать там всё равно нечего, за исключением древнего ноутбука на XP. Помнится, Гречкин при жизни как-то пошутил, что у любого домушника, который мало-мальски разбирается в «железе», при виде «машины» боса случится нервный припадок, и что ему потом придётся в скором порядке окропить руки жидкостью для чистки лазерных дисков, дабы избежать проклятья, стать «юзером»... Хотя Гречкин применил тогда другое словечко, какое именно Целтин не запомнил. Да и шутку он толком не понял; единственное, что отложилось на матрице подсознание, это осмысление данности: в глазах подчинённых – он динозавр. Антон сказал бы проще – «ископаемое». А прямолинейный Гиря – «экскремент». Женя редко говорила, но, по любому, тоже что-то думала. Хотя, какая теперь разница, это вообще ни при чём.
Обеспокоенно облазив карманы плаща и брюк, Целтин удостоверился, что свёрнутый листок бумаги при нём, и потянул на себя ручку стальной двери, у которой топтался уже битый час – так, по крайней мере, казалось.
Непривычная тишина в лаборатории насторожила – Женя обычно включала, как фон, музыку. Называла эмбиентом, потому что название группы – «God is an astronaut» – Целтин перевести не мог, точнее мог, но не понимал смысла. Женя сказала, что дело вовсе не в его скудном мышлении; так у многих, кто впервые сталкивается с творчеством этого ирландского коллектива. Целтин не стал спорить, тем более что и музыка ему нравилась, чего нельзя было сказать о любительских нарезках видео на музыку группы – своеобразных авторских клипах, – некоторые из которых откровенно шокировали... По Жене было видно, что она и сама пожалела, что показала, но Целтин настоял сам, а потому никакой Жениной вины в случившемся не было. Он так и сказал, на что сотрудница ничего не ответила, оставшись при своём мнении.
Целтин скинул плащ, по привычке закурил, хотя уже не лезло. Закашлявшись, он обошёл клеёнчатую ширму, подвешенную у входа, чтобы не пропускать уличную пыль. Встал столбом посреди лаборатории, не веря собственным глазам, хотя что-то подобное и ожидал увидеть всякий раз, когда Женя оставалась на ночь одна.
Женя лежала у подоконника в неестественной позе, поджав руки под себя, так что вес тела целиком приходился на грудную клетку. Голова повёрнута в сторону выхода, шея искривлена, глаза открыты... На полу темнеет лужа. Ноги вывернуты коленями вверх, расшнурованные кеды примостились на подоконнике, носками друг к другу, как бы говоря: мы тут ни при чём, она всё сама!
Целтин почувствовал, как внутри у него всё оборвалось. Только сейчас до него дошло, что живые так не лежат. Судя по позе, у Жени не осталось в теле ни одной целой кости. Но, чёрт побери, так не падают с подоконника на пол даже во сне! Так грохаются с девятого этажа наземь, или с высоченного моста на железнодорожные пути, так что и шея набекрень, и ноги – вот так, в разные стороны, и кровь – куда ни глянь...
Целтин наконец опомнился – от его мысленных трактовок случившегося, читай, догадок, ничто не изменится! – подбежал к распластанной Жене, но встряхнуть не решился – ведь и впрямь могла все кости переломать, – плюхнулся на колени, осторожно убрал с лица спутавшиеся волосы. Влага на полу оказалось остатками кофе – рядом валяются осколки фарфоровой чашки, Жениной любимой, с персонажами мультика «Унесённые призраками» Миядзаки. Целтин выдохнул, с груди свалился непомерный груз.