Сияние огненного опала
Шрифт:
Лорен быстро пришла в себя и закрыла рот. Бросила на Эрин злобный взгляд, потом обратилась к Гарету:
– Ты позволяешь ей говорить со мной в таком тоне?
– Она… она права, – ответил Гарет и снова захохотал. Казалось, он испытывал огромное облегчение.
Лорен схватила сумочку и метнулась к двери.
– На этот раз прошу обойтись без слез, – крикнула ей вдогонку Эрин. Дверь с грохотом захлопнулась.
Тяжело дыша, Гарет рухнул на стул и уронил голову на руки.
– Извини, па, – сказала Эрин.
– Не надо извиняться, – возразил Гарет и посмотрел на нее. – Ступай домой и выспись. Сегодня вечером мы поужинаем все вместе. Как тебе такое предложение?
– Только ты, Брэдли и я? – с надеждой спросила Эрин.
– Да, только мы втроем, – обещал Гарет.
Эрин погладила свой живот.
– Я попрошу Мюриэль приготовить нам ростбиф и йоркширский пудинг. У меня разыгрался волчий аппетит. Я так давно не ела настоящую английскую еду.
– Как хорошо, что ты опять будешь дома, – с нежной улыбкой прошептал Гарет. – Или я уже говорил это?
– Да, уже говорил, – улыбнулась Эрин.
В этот момент из хранилища вернулся Брэдли, держа в руке картину Кольбера. Он огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что Лорен нет.
– Она ушла, Брэдли, – сообщила ему Эрин. – Ты можешь подбросить меня до дома?
– Конечно, – ответил он. – Я положу картину в вэн и потом отвезу ее Филу. – Ему не терпелось услышать, как это Эрин так быстро удалось отделаться от Лорен.
38
Влияние Лорен на Гарета не уменьшилось. Всякий раз, когда Эрин или Брэдли говорили о ней что-либо нелестное, он горячо ее защищал. Стоило ей пальцем пошевелить, как он стоял перед ней на задних лапках. И это очень удручало. Хуже того, Лорен долго дулась на него за то, что он посмеялся над ней в день возвращения Эрин. Примирение стоило Гарету фантастически дорогого ужина в ее любимом ресторане и золотого браслета.
Между тем Эрин времени не теряла. Она сразу вернула себе письменный стол и обосновалась в галерее, игнорируя откровенное недовольство Лорен. На следующий же день она сложила вещи Лорен в бумажный пакет и без слов вручила их ей. Однако Лорен не сдавалась, приходила в галерею при любой возможности и, как всегда, совала всюду нос.
– Нам нужно найти что-то, что мы могли бы предъявить папе, какое-то доказательство, пусть даже шокирующее, которое вернет его к реальности. Оно должно быть таким, от которого Лорен не сможет отделаться простым объяснением, таким ужасным, что он не сможет ее простить ни за что, ни ради самого откровенного декольте, – сказала Эрин брату. – Нам надо нанять частного детектива по примеру мистера Найта.
– Я согласен с тобой. Только давай не привлекать к этому посторонних людей. Лучше я сам продолжу слежку. Ты видела сама, что я для Лорен пустое место. Она не видит во мне никакой опасности для себя.
Эрин уже бросилось в глаза, что Лорен в самом деле обращалась с Брэдли, как с умственно отсталым мальчишкой, и это злило ее до бешенства, но тут она поддержала брата.
– Нам надо действовать еще активнее. Я не хочу встречать Рождество вместе с этой женщиной. Я этого не перенесу.
– Эрин, я сомневаюсь, что мы так быстро отделаемся от нее, ведь Рождество уже совсем близко. – Действительно, до праздника оставались считаные дни, а на душе у нее было сумрачно.
Взволнованная Эрин показала отцу картины, написанные аборигенами. Улетая из Австралии, она отправила их багажом и на следующее утро после своего приезда забрала из аэропорта. Гарет был поражен, и Эрин обрадовалась, заметив у отца искорки прежнего интереса к работе.
– В Алис-Спрингс есть талантливые художницы, но их эксплуатирует один ужасный тип, – рассказывала Эрин отцу. Лорен торчала тут же, но Эрин ее игнорировала. – Художницы сидят возле его галереи и пишут для него картины. Он платит им совсем мало, а картины продает с жирным наваром, да еще позволяет себе пренебрежительные замечания за спиной художниц. Он набит предрассудками и считает аборигенов людьми низшего сорта. Я так на него разозлилась, что попросила нескольких художниц продать мне картины без его посредничества. Мы совершили сделку в доме, который снимали с дядей Корнелиусом.
– Но, Гарет, это ведь неэтично, – вмешалась Лорен.
Гарет посмотрел сначала на Лорен, потом на дочь, но от комментариев воздержался.
– Но ведь это так или нет? – не унималась Лорен. – Что, если кто-то из покупателей встретит художника, чьи картины висят в твоей галерее, пригласит его к себе домой и станет покупать прямо у него? Тогда ты лишишься своего дохода. Думаю, тебе это вряд ли понравится, правда?
– Ну… да… нет… – промямлил Гарет.
Эрин сердито взглянула на Лорен. Уж кому бы говорить о порядочности, но только не этой особе!
– В обычной ситуации я бы согласилась с вами, – сказала она. – Но тот человек и сам вел себя крайне непорядочно. Я с радостью заплатила художницам за их работы ту цену, которую они заслуживали. И это была та цена, которую галерист требовал от покупателей. Следовательно, я ничего не выгадала лично для себя.
– Если это так, то я горжусь тобой, дочка, – сказал Гарет.
Лорен заметно помрачнела, ее критика ни к чему не привела. Эрин с удовлетворением это отметила.
– Художницы обрадовались и предлагали мне много других картин, но я решила привезти с собой несколько картин в Лондон на пробу. Ведь я совершенно не представляю, как здесь будут продаваться такие необычные для нас вещи. Это всего лишь эксперимент.
Эрин развесила картины.
– Да, ты права, они крайне необычные, – задумчиво произнес Гарет, созерцая контрастные цвета и неповторимый стиль австралийских аборигенов. – Я уверен, что в Англии до сих пор не видели ничего подобного, но как раз это, возможно, и хорошо. Лорен, как ты считаешь?
Лорен явно была не в духе, и Эрин это видела. Ее больно задело, что отец спрашивал мнение этой особы, но она удержалась от язвительного замечания.
– По-моему, эти картины слишком примитивны, чтобы висеть в галерее «Форсайт», – заявила Лорен непререкаемым тоном.
В глазах Гарета потух огонек, и Эрин разозлилась.
– Лорен, что вы смыслите в искусстве, – яростно прошипела она. – Вы ведь не отличите гравюру с утенком Даффи от подлинного Пикассо.
– Ваш отец ценит мое мнение, – парировала Лорен, сверкнув глазами.
– Тогда меня не удивляет, что галерея оказалась на пороге краха, – прошипела Эрин и, схватив свою куртку, выскочила на улицу. Ей требовалось срочно прогуляться, иначе она наговорит лишнего и обидит отца.
К огромному облегчению Эрин, произведения аборигенов были распроданы за несколько дней. Когда последняя картина покинула галерею, Лорен язвительно заметила Гарету, что у людей нет никакого вкуса. Эрин это слышала.