Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
Останавливаться нельзя, пусть даже пальцы горят от горячей струны.
«Верь, у тебя получится», — вдруг сказал голос.
Негромкий и почти глухой, он казался очень знакомым.
Скрипачка подняла взгляд. Её одолел трепет. Там, среди тьмы, сияло маленькое пятнышко.
Светлячок. Это однозначно был его голос.
Стоило присмотреться, чтобы разглядеть в белом свете черты человека.
Мальчик с белыми волосами и такой же безупречно белой одежде. Его лицо было засвечено светом, который он как будто сам источал. Он видел музыку — скрипачка была уверена в этом. Когда музыка достигает тёмных зверей, они превращаются в таких
Лирет проснулась от толчка Девушка вздрогнула, ощутив, как колотится сердце. По лбу стекали холодные капли. Седой стояла рядом и держал в руках скрипичный футляр, которым же и пробудил напарницу, вырвав из сновидений. Сквозь створки пробивался свет, будто пытавшийся освободить инструмент. Он неторопливо угас. Девушка села прямо, обескуражено мигая глазами. За окном густели предрассветные сумерки.
— Ты стонала во сне и ёрзала, — сообщил парень, положив футляр на кровать. — С твоим талисманом что-то не так. Кажется, тебе надо его достать.
Лирет провела рукой по футляру. Изнутри исходила вибрация. Была ли она причиной этого странного сна? Пальцы неловко потянулись к застёжкам, но вдруг остановились.
— Не могу, — прошептала девушка.
— Почему же? Это не сложнее раннего подъёма.
— Не в том дело. Просто такое ощущение, будто скрипка зовёт меня. А я не хочу пока откликаться на этот зов.
— Однажды придётся, — буднично сказал Седой.
— От тебя пахнет сигаретами, — заметила та. — С каких это пор ты куришь?
— Всю жизнь, просто не было денег на нормальные сигареты. Нам нужно собираться, Иллин сможет принять нас только утром. Думаю, нам стоит прибыть пораньше.
Гробовая тишина
Позавтракав на скорую руку, они собрались в дорогу и выехали по указанному адресу на такси. Странно, что в этот день Седому хотелось поскорее приступить к делу наперекор финансам. Впрочем, с такой работой очень скоро начинаешь недолюбливать общественный транспорт и ценить уединение. За окном проплывали солнечные улицы Сенсита. Подтаявший снег пускал по дорогам ручейки — здесь весна приходила немного раньше. На улочках царила безмятежность, будто война оставалась далеко за завесой. Здешние люди продолжали следовать тихому течению жизни, когда где-то далеко отсюда людям было совсем не до повседневных забот.
Лирет задремала, пригревшись на солнце. Напарник разбудил, когда такси остановилось у ворот особняка. Седой давно заметил, что у всех богачей в моде была привычка держаться подальше от городов, отстраивать дома, похожие на дворцы, и жить возвышенно, не зная городской суеты и забот. Однако в особняке Рейсан царил скорбный мрак, и даже растопленный камин не делал атмосферу теплее. С приходом гостей небо затянулось тучами, будто предвещая что-то. Иллин, пожилая женщина с аккуратно убранными в пучок волосами и маленькими, утонувшими в морщинах глазами, встретила молодых людей в траурном настроении. От неё веяло успокоительным бальзамом. Лирет заметила едва видимую печать безмятежности на её морщинистом лбу. Такую ставили медики, чтобы смягчить последствия потрясения. Седой обвёл взглядом холл, утопающий во мраке. Дышалось тяжело: в вязком воздухе витала пыль. Под ногами стелились старомодные выцветшие ковры, давно утратившие свою красоту. Спёртый воздух, пропитанный запахами лекарств и болезни, густел всюду и неприятно застревал в лёгких. Обменявшись рукопожатием,
— Это вообще женщина? — осторожно поинтересовалась она, постеснявшись собственного вопроса.
В чертах актрисы проскальзывали грубые черты. Скулы, серебряное от седины каре и томный взгляд из-под тяжёлых век — сотри косметику, и будет мужчина. Лирет посмотрела на напарника, потом опять на портрет. Она невольно обнаружила схожесть между ними.
— Вы не родственники с ней? — шёпотом спросила девушка.
— Ни разу, — ответил Седой.
Он был озабочен далеко не внешностью актрисы.
— Она не была красавицей, — послышался скрипучий голос Иллин. — Она женщина, но природа наградила её далеко не женственными чертами. Однако её рвение к таланту было настолько сильным, что до сих пор никто не знает, как она смогла всю жизнь проработать в театре, иметь поклонников и ненавистников. Она могла прекрасно играть и женские роли, и мужские. Разита, та, что была на сцене, была замечательна, но Рейсан была гораздо ранимой. Сколько же ей издевательств пришлось пережить. Последние годы она провела дома. Не выходила отсюда без надобности — уж слишком её сгубили недоброжелатели. Великой актрисой она не стала, только застряла в этом городе. Иной раз подумаешь: а стоила ли эта мечта такого исхода? Иногда следует примерить к себе мечту, примерить к себе всё, к чему она примыкает, прежде чем рваться за ней.
— Очень тяжело обрекать себя на такую жизнь, особенно когда ожидаешь от мечты только лучшее. Она ведь так старалась, только не все люди понимают. Что же теперь будет с этим домом? — спросила Лирет. — Рейсан посвятила себя искусству, променяв его на личную жизнь.
— Она завещала дом мне, — ответила та. — Но скорее всего этот дом будет отдан моему сыну. Он, кстати, должен скоро прийти. Думаю, стоит его дождаться.
— Скажите, а что это за кулон? — Седой указал взглядом на портрет.
Иллин прищурила глаза, разглядев на портрете кузины кулон в виде филина. Старушка не выглядела настороженной и была готова с радостью ответить на все вопросы. Тем не менее кулон всегда был на виду, а это могло означать одно: неприятель мог вскоре дать о себе знать.
— Это её счастливый талисман, — неожиданно ответила Иллин. — Рейсан всегда его носила, ей он достался от родителей. Ни на минуту не расставалась с ним. Мы решили, что он должен остаться с ней.
— Что же такого особенного в этом кулоне?
— Кто же знает? — пожала плечами Иллин. — Рейсан говорила, что этот талисман заряжало несколько поколений подряд. Он не столько удачный, сколько магический.
— Тогда я должен взглянуть на этот кулон, — прямо потребовал парень. — Эта вещь на самом деле может навлечь далеко не удачу.
Иллин вдруг схватилась за сердце. Печать безмятежности на её лбу замерцала. Налёт беспокойства омрачил её лицо.
— Но как же так? Это же всего лишь кулон.
— Стало быть, вам ничего неизвестно о клане Семи Лун, к которому вы относитесь, пускай и косвенно, — сказал Седой. — Забудьте про чай и покажите мне Рейсан немедленно.