Сияющая Цитадель
Шрифт:
Мелидира улыбнулась и взяла в руки гребешок. Расчесывая длинные волосы золотисто-медового цвета, она что-то тихонько напевала себе под нос. Как положено истинной эленийке, она подошла к своей проблеме логически, и логика, как бывало почти всегда, победила. Логика – штука приятная и удобная, особенно если не хочешь связываться с нравственностью.
– Стойте! – прошипел Стрейджен, когда трое взломщиков начали спускаться по широкой лестнице на третий этаж. – Внизу кто-то есть.
– Что он
– Пойдем да спросим у него, – предложил Кааладор.
– Не говори чепухи. Это стражник?
– Не знаю, – ответил Стрейджен. – Я его не видел. Я только заметил отблеск свечи. Кто-то внизу открыл дверь.
– Скорее всего, какой-нибудь усердный писарь, – пожал плечами Кааладор.
– Что теперь? – спросила Миртаи.
– Подождем, – Кааладор уселся на верхнюю ступеньку.
Стрейджен задумался.
– Оставайтесь здесь, – сказал он, – а я пойду гляну, в чем дело. Если он решил остаться на всю ночь, нет смысла отсиживаться здесь до утра.
Он спустился по лестнице, бесшумно ступая по перламутровым плиткам ногами, обутыми в мягкие кожаные туфли. Дойдя до коридора, он заметил, что из-под двери в дальнем конце его выбивается тонкая полоска света. Стрейджен стремительно двинулся туда с уверенностью, которую давал ему немалый опыт. Дойдя до двери, он услышал голоса.
Стрейджен даже и не подумал подслушивать под дверью. Это было бы чересчур по-любительски. Он проскользнул в комнату, примыкавшую к нужной, на ощупь осторожно добрался до стены и приложил к ней ухо.
И не услышал ни единого звука. Выругавшись про себя, Стрейджен вернулся в коридор. Миновав на цыпочках освещенную комнату, он нырнул в соседнюю дверь – и тут же услышал, как разговаривают двое.
– Наш почтенный первый министр понемногу начинает понимать, что к чему, – говорил скрипучий голос. – Хотя и не без труда. Пондия Субат вообще мыслит с трудом, когда сталкивается с чем-то новым для себя.
– Этого более или менее следовало ожидать, ваше превосходительство. – Второй голос был знаком Стрейджену. Он принадлежал Теовину, главе тайной полиции. – Первый министр – такая же пешка, как и сам император.
– А, ты заметил это, – отозвался первый голос.
– Субат не станет задавать слишком много вопросов. Поскольку он знаком с ситуацией в целом, то скорее всего предпочтет, чтобы мы сами управлялись с делом, и не станет лично вникать в подробности. Это дает нам полную свободу действий, чего мы в первую очередь и добивались. Как продвигается с остальными?
– Мало-помалу. Сам понимаешь, мне приходится быть крайне осторожным. Эленийская шлюха завела при дворе немало друзей. Впрочем, все они охотно прислушиваются ко мне. В моих руках ключи от казны, и это помогает мне привлечь их внимание. Большинство министерств не имеет особого веса, а потому я не тратил времени на тех, кто их возглавляет. Министерство культуры, например, вряд ли будет нам полезно, то же относится и к министерству просвещения.
– Вот в этом я бы не был так уверен, ваше превосходительство. Министерство просвещения ведает университетами. Мы должны думать не только о делах насущных. Не думаю, чтобы мне или вам приятно было бы войти в историю заговорщиками и изменниками. Юридически-то мы действуем против воли императора.
– Пожалуй, это так, но министерство внутренних дел ведает полицией, а министерство финансов устанавливает и собирает налоги. Что бы мы ни делали, мы никогда не будем пользоваться у народа особой любовью. Впрочем, ты скорее всего прав. Если университетские профессора начнут втолковывать студентам, что мы с тобой изменники, люди могут счесть, что их патриотический долг – не подчиняться служителям закона и не платить налоги.
– Это наводит меня на весьма любопытную мысль, министр Гашон, – задумчиво проговорил Теовин. – У вас ведь тоже имеется нечто вроде полиции, не так ли? Я имею в виду мускулистых ребят, которые сопровождают сборщиков налогов, дабы убеждать злостных неплательщиков.
– Да, верно. Так или иначе, а налоги платят все. Я получаю деньги – либо кровь.
– Выслушай меня внимательно. Эленийцы скорее всего знают, что министерство внутренних дел – и почти наверняка армия – относятся к ним враждебно, а потому приложат все усилия, чтобы нарушить нашу работу. Мне бы хотелось укрыть некоторых моих наиболее ценных сотрудников. Могу ли я, скажем, перевести их в твое ведомство? Таким образом у меня под рукой останутся нужные люди – даже если эленийцы примутся громить полицейские участки.
– Это можно устроить, Теовин. Что еще тебе нужно?
– Деньги, министр Гашон. Воцарилась страдальческая тишина.
– Может быть, примешь взамен вечную дружбу?
– Боюсь, что нет, ваше превосходительство. Мне ведь нужно раздавать взятки. – Теовин помолчал. – А кстати, вот о чем я подумал. Во многих случаях я мог бы использовать в качестве взятки налоговый иммунитет.
– Я не помню, что означает этот термин.
– Мы дадим людям освобождение от налогов – в обмен на их сотрудничество.
– Это безнравственно! – сдавленно воскликнул Гашон. – Я в жизни не слыхивал ничего более чудовищного!
– Я ведь только предложил.
– Не смей даже заикаться ни о чем подобном, Теовин! При одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах. Не могли бы мы уйти отсюда? В полицейских учреждениях мне всегда отчего-то не по себе.
– Разумеется, ваше превосходительство. Думаю, что мы уже обсудили все, что должно оставаться между нами.
Стрейджен замер в темном кабинете, прислушиваясь к тому, как двое собеседников отодвинули кресла и вышли в коридор. Затем он услышал, как Теовин поворачивает ключ в замке своего кабинета. Светловолосый вор выждал минут десять, а затем вернулся к подножию лестницы.