Сияющий вакуум (сборник)
Шрифт:
— Патруль, — тихо сказал Филипп.
Капитан даже не обернулся. Наверное, он уловил специфический звук патрульных моторов.
— Уходи, — сказал он, быстро вынимая из кармана какой-то пакет и протягивая его Филиппу. — Выбьешь окно в туалете. Потом по переулку налево. Там будет остановка. Сядешь на электробус. Такси не бери. — Он сам надорвал пакет и показал содержимое Филиппу. — Уходи, я их отвлеку. Здесь незаполненные документы и деньги. Пойдешь на улицу Нежных Фонарей. Заплатишь, и тебе помогут. Документы нужно заполнить на имя
Он подтолкнул Филиппа в сторону внутренней двери, а сам, одной рукой схватив со стола кружку, а другой расстегивая кобуру, закричал во все горло:
— Сучьи дети! Верблюжьей мочой поить надумали? Меня, боевого офицера?! Не позволю!
Капитан пытался изображать пьяного, но явно переигрывал. Выдавливая окно в туалете, Филипп услышал, как грохнула в стеклянную витрину кружка, а когда он уже бежал по переулку, загремели выстрелы.
УЛИЦА НЕЖНЫХ ФОНАРЕЙ
Сидя в пустом электробусе, он пересчитал деньги. Филипп был приятно удивлен. Пачечка хоть и тоненькая, но цифры на купюрах внушительные. Можно было предположить, что пачка пятидесятирублевых купюр, оказавшаяся в его руках, — сумма вполне приличная. Паспорт был не заполнен, хотя все печати и подписи проставлены. Магнитная полоска чистая, и планочка защиты от стирания еще не оторвана.
«Капитан сказал, чтобы я заполнил его на имя Ильи Григорьевича Самуилова. Того самого Самуилова, чьи часы я ношу. Того несчастного танкиста, которому женщина из зерна снесла ятаганом голову, — думал Филипп Костелюк. — Пожалуй, так и поступлю. Пока сам не разберешься толком, что происходит, всегда лучше послушать доброго совета».
Он выглянул в окно. За стеклом электробуса проплывал полутемный город, накрытый гигантским гранитным колпаком. Здесь просто не могло оказаться спутников наблюдения. Хотя уж наверняка было что- нибудь другое, похлеще.
— Внимание! Внимание! — вдруг раздался из динамика громкий голос водителя. — Всем приготовиться! Внимание! Рассвет!
Филипп ощутил беспокойство, потому что не понял, что происходит. В электробусе кроме него находились еще четыре человека, и все они как по команде вынули очки и надели. Очки были с изолирующими. стеклами, специальные.
В следующую минуту включили солнца. Звука никакого особенного не было, но казалось, по глазам ударили бритвой. Свет был таким невыносимо ярким, невозможно было даже понять, что это свет. Филипп закричал от боли. Он зажмурился и закрыл лицо руками.
— Защитные очки нужно с собой иметь, — усмехнулся в динамике голос водителя. — Ну, ничего, потерпи, парень. — Голос водителя был добродушным., — Посиди так. Сумкой лицо накрой. Через две остановки улица Нежных Фонарей, а там можно и без очков.
Но открыть глаза Филипп Костелюк не решился, даже покинув электробус. Ощупью он прошел по салону. Опираясь на металлические кольца поручней, сошел вниз, нащупал твердый асфальт, услышал, как за спиной захлопнулись пневматические двери, и замер.
Он простоял так, наверное, минут пятнадцать, когда насмешливый женский голос спросил его:
— Ты слепой?
Наверное, Филипп неуверенно покивал. Он все еще прижимал ладони к глазам.
— Я добрая, — сказала женщина, и Филипп почувствовал вульгарный запах ее духов. — Ты инвалид? У нас инвалид — первый человек! Для слепого скидка десять процентов.
Почему-то в памяти его всплыло: «Стоянка только для инвалидов», ведь все началось с того, что ему просто некуда было поставить свою машину. Но вслух Филипп Костелюк ничего не сказал.
Проститутка взяла его за руку и спросила:
— На время или на ночь? На время десять монет. На ночь двадцать пять.
Очень осторожно Филипп отнял ладони от лица и приоткрыл глаза. Вокруг было полутемно. Улица Нежных Фонарей была вырублена внутри скалы и находилась за чертой города. Освещением служили только две широкие розовые полосы над головой. Фонари вдоль домов горели совсем неярко.
— Так ты не слепой? — спросила проститутка. Косметика на ее кукольном лице плохо скрывала подступающую старость, и, конечно, она расстроилась. — Ну, все равно, — сказала она. — Пойдем. Скидка десять процентов. Если Милада сказала, так оно и будет,
— Мне нужно нарисовать паспорт, — сказал Филипп.
Проститутка окинула его оценивающим взглядом.
— По-моему, тебе, пупсик, много чего нужно. И откуда ты такой красивый взялся? — Она игриво быстрым движением руки растрепала его волосы. — Кто тебя стриг, мальчик? Кто тебя воспитывал?
Только теперь зрение окончательно вернулось, и Филипп как следует рассмотрел улицу Нежных Фонарей. Это была улица проституток. Вдоль домов медленно фланировали мужчины в неестественно длинных приталенных пиджаках, в клетчатых брюках и зеркальных штиблетах. Фалды некоторых пиджаков опускались даже ниже колен, а штиблеты были так тяжелы, что покупатели любовных утех еле приподнимали ноги.
За огромными окнами-линзами сидели обнаженные женщины. Окна-линзы искажали до такой степени, что можно было рассмотреть только какую-нибудь одну увеличенную часть тела, и в полумраке это производило впечатление кунсткамеры.
— Ну, ладно, паспорт так паспорт, — сказала Милада. — Иди за мной.
Лестницы, по которым Филиппу пришлось долго спускаться, а затем подниматься вверх, были частично деревянными, прогнившими, а частично вырубленными в гранитной скале. Такими же были и длинные переходы — узкие каменные щели либо обшитые досками, либо — голая порода, по которой стекает вода. Но повсюду звучала негромкая музыка, горел ровный розовый свет, посверкивали металлические полированные поверхности.
Везде были распахнуты двери, и вместе с пестрыми занавесями сквозняком вытягивало веселые женские голоса.