СК – Ноль
Шрифт:
– Так ты не из этого мира сам?
– Из этого.
– А мы, в каком месте были?
– А то, я три года назад нашёл. Шёл вот так по улице, смотрю пустыня в конце улицы. Ничего удивительного. Так много можно чего найти. Если знаешь где искать, что ищешь и вообще быть в достаточной мере пробуждённым, а не упоротым, как все. А не упоротым быть очень трудно, особенно после всего что даёт эта фэйковая иллюзия жизни, которой ты и сам, кстати, жил до вчерашнего дня. Только ты как-то лениво ей жил. Работал на дому. Друзей имел мало. На подруге так и не женился. Целей особых в жизни не достиг. Короче наш фрукт. Экзотический. Не принимающий, пропаганду информационного шлака.
– Ты
– Без проблем.
– Скажи лучше главное Пиф. Как отличить настоящее от не настоящего?
– О, друг. Тут нужна, особая черт характера – беспристрастность называется. Кроме как с опытом этот навык приобрести нельзя. Нужно просто смотреть на вещи, максимально непредвзято и объективно, так чтобы ум твой оставался в этот момент пустым и открытым. Вот тогда вещи и предстают перед тобой во всей истинной красе, незамутнённого рассудка.
– И что для этого нужно делать?
– Думаю ничего. Само должно придти. Главное почувствовать это пробуждение. В тридцать лет это уже довольно поздно, как в твоём случае. Но лучше поздно, чем никогда.
– Ладно, Пиф. Убедил. Особенно если взять за основу твоей теории, все последние события и этого кенгуру в частности. Но как же мои родители?
– А их у тебя и не было никогда.
– Это уже сущие глупости Пиф. В такое я не поверю. Я же знаю, что они у меня есть, причём вполне себе молодые. Не старенькие.
– Ну и пошли к ним, проверишь. Чего я тебе буду второй раз, очевидные вещи рассказывать. Лучше убедись сам воочию.
– Ты меня пугаешь Пиф. Как нам спуститься? Я не знаю что это за район кстати. Сверху непонятно, по крайней мере.
– Да не всё ли равно где мы. Вот здесь давай спустимся, подъезд открыт. Даже стрелять не придётся. Я тебя не пугаю. Скорее это ты сам себя пугаешь, тем как сильно ты себя раскрутил на голом месте.
Сориентировавшись на местности, мы попрыгали до моих родителей. Я представлял, каким Пиф будет выглядеть глупцом, когда я ему покажу их в полный рост, живыми и здоровыми. Впрочем, уже ощущая идиотом, немного себя в данный момент, раз решил доказывать ему эту непреложную истину и подвергая её заранее сомнению. Но как бы я себя не корил или не был уверен в обратном, подозрения всё равно закрадывались, причём глубоко, что он может оказаться и здесь прав. И что тогда?
Лучше заранее не загадывать. Если изменить ничего нельзя, то есть ли мы смысл тогда беспокоиться? А смысл беспокоиться определённо есть. Пиф волей не волей, втягивал меня, в какую-то свою безумную игру. Вот, я уже в полном обмундировании ковбоя, верхом на кенгуру, следую с ним к своим родителям. Доказать факт их существования, тогда как он намеревается раскрыть мне свои карты, убеждая меня в обратном. Трижды подумаешь, на кого из нас ставить десять к одному.
Первые странности начались с того, что охранник не хотел нас пускать через главные ворота заезда на стоянку. Оставить кенгуру на улице без присмотра, не было даже и мысли. Район хоть и приличный, но времена другие. Странности не в том, что он не хотел пускать животных в чертоги дома, а в том, что он не узнавал меня, хотя ранее мы здоровались, он должен был меня помнить.
Думаю всё дело в нетипичном наряде и моём спутнике. Он корчил рожи, когда мы говорили и вообще, вёл себя крайне не серьёзно. В итоге нам пришлось отступить, но не сдаться, а зайти с другой стороны в наступлении. Заметив с другой стороны дома, въезжающую в подземный гараж машину, Пиф рванул за ней. Я знал, что он хочет делать и поспешил догнать его. Мы успели вовремя, прежде чем ворота закрылись.
Зайдя в лифт, мы потеснили там женщину с ребёнком. Женщина не могла поверить, в то, что с ней в лифте стоят два кенгуру и два ковбоя на них верхом, зато её дочь откровенно радовалась и кормила кенгуру Пифа с руки остатком яблока, на что он снисходительно закрыл глаза. Они вышли на шестом этаже.
– Она была близка к тому, чтобы начать понимать, что вообще с ней происходит. Но предпочла просто не верить собственным глазам и искать оправдания.
– Это потому что ей ребёнка растить ещё.
– Да нет, не прикрывай её девочкой. Это здесь не причём.
– А вот и наш этаж.
– Тринадцатый.
– Да, пошли. Квартира номер 139.
Ещё на подходе в коридор, я стал замечать не совсем типичные вещи. Полы всего коридора, были наполнены мелким сором. Словно в спешке, все жильцы покидали свой этаж, унося на руках все свои вещи и в той же спешке роняя их. Из конца коридора, где находилась квартира моих родителей, доносился шум.
– Мы не вовремя. Застанем их, – из слегка приоткрытой двери доносились шум возни, суеты и топот множества ног.
– Кого это их? – спросил я, заметив как на бедре Пифа, уже лежит рука с зажатым в ней кольтом и взведённым курком.
Вдруг дверь пошатнулась, из неё вытянулись огромные, угольно серые, хитиновые члены. Пиф показал мне свободной рукой, чтобы я посторонился к стенке. Сглотнув я сделал, как он сказал. Из двери, едва в неё протискиваясь вышло это. Жуком или зверем назвать это было нельзя. Жирное уродливое тельце, на огромных, четырёх метровых, с четырьмя изгибами хитиновых лапах, стукало твёрдыми и острыми, как портные иглы конечностями по полу. На ней был ворох бумаг, канцелярских принадлежностей, посуды и небольшой торшер. Её или его морда, всё время что-то пищала, потому что наваленные сверху вещи сыпались, на пол. Так на моих глазах разбилась половина блюдец, любимого маминого сервиза.
Тварь прошла мимо нас, разбежалась и ловко сиганула в раскрытое окно, в конце коридора. Куда она там скрылась с тринадцатого этажа, можно было только несмело догадываться. Я уставился на Пифа, немо требуя немедленных объяснений.
– Это стиратели Гриф. Они не опасны. Они тут подчистят всё и уйдут. Я не рассчитывал, что мы их застанем.
Выхватив револьвер, я спрыгнул с кенгуру и вбежал в квартиру, раскрывая дверь с хлопком. На меня неслись сразу два лапастых стирателя, нагруженных последними мелочами из пустой квартиры. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, как они улизнули из квартиры с остатками вещей, как последние воришки. Обойдя все комнаты, я ожидал найти самое страшное, что только может быть. Однако вместо этого, на полу лежали только две плоские фотографии моих родителей в полный рост, из ламинированного пластика. Они улыбались с фотографий и выглядели довольно счастливыми. Сзади тихо подошёл Пиф.
– Ну вот. Такие они на самом деле. Всё равно, что их нет, правда? – на голос Пифа, из кладовой, словно донёсся скрежет.
– Последний стиратель? – разозлился я, взводя курок.
– Теперь не уверен. Лучше нам уходить. Это может быть пожиратель.
– Давай я поквитаюсь с ним, за моих фальшивых родителей.
– Он здесь не причём. С цепной собакой квитаться нет смысла. Лучше найти её хозяина.
Двери кладовой стали дрожать, а потом осыпаться в мелкую муку. Что-то прогрызало их изнутри со скоростью бензопилы, превращая в труху и деревянную пыль. То что на нас зыркнуло шестью глазками, когда двери кладовой были полностью выпилены, ввергло меня в настоящий ужас и я уже не контролируя себя, на нервах выпалил в его ужасающие жвала весь барабан. Нечто заверещало и стало высовывать свои хитиновые конечности, чтобы вылезти. Я рванул вон из квартиры. Пиф открыв стрельбу, выходя спиной.