Скала Жнеца
Шрифт:
Когда они поворачивают за угол, Сет начинает болтать, перескакивая с одной темы на другую. Главные события цифровой жизни. Поездка в Сан-Франциско. Биооружие. Он говорит быстро, словно это может вдохнуть в их компанию жизнь, но увы. Они снова умолкают, погружаясь в мир разных звуков. Пение птиц. Голоса из какой-то виллы. Шлепанье сандалий Майи по камням.
Майя берет Хану под руку. Ее кожа на удивление холодная.
– Сету не нравится, что Джо нет рядом, да? – шепчет она. – Ты никогда не видела его с этой стороны.
Хана кивает. И впрямь удивительно.
Майя поворачивается к Сету:
– От Джо до сих пор ни слова?
– Погоди-ка… – Сет хлопает по шортам – левый карман, затем правый. – Черт, я оставил телефон на вилле.
Все останавливаются.
– Мы подождем. – Калеб передергивает плечами, и Сет идет обратно. – Не торопись.
– Мне в любом случае надо отправить несколько писем. – Майя набирает текст на телефоне, но в ее движениях и легких подрагиваниях головы, на взгляд Ханы, видно раздражение.
Хана останавливается рядом с ней:
– В чем дело?
Майя пожимает плечами:
– Да все как обычно. Это по работе. Если в ближайшее время куда-нибудь не устроюсь, придется в очередной раз переезжать в квартиру поменьше.
– А что с той работой, на которую тебя рекомендовала Джо?
Лицо Майи каменеет.
– Она была временной. Несколько месяцев назад меня уволили. И с тех пор я ничего не нашла.
Хана не может понять сложности Майи с работой. Она ведь такая сильная во всех остальных сферах – покоряет горы, умеет отстаивать свое мнение, – но ей не хватает упорства в карьере. Диплом художника так ни к чему и не привел, и хотя она работала в разных местах – в галерее, в книжном, в кол-центре, – ее душа, похоже, к этому не лежит.
Майя смотрит на Хану:
– Хана, а ты иди займи нам столик. Я подожду здесь вместе с Калебом, чтобы Сет не решил, будто мы его бросили.
– Ладно, оставайтесь, – отвечает она, понимая, что это значит. – Встретимся там.
Хана медленно идет по дорожке. На жаре это тяжело, но она все равно чувствует, как будто с груди сняли тяжкий груз. Ужасно так говорить о собственной семье, но в одиночестве ей дышится легче.
Наверху, у павильона для йоги, она видит группу людей. Туда стекаются все новые, и она выворачивает шею, пытаясь узнать, на что они смотрят.
Наконец взгляд выхватывает всю картину: вокруг павильона натянута перекручивающаяся бело-голубая лента, а перед ним с серьезным лицом стоит представитель «Люмен». Но больше всего бросается в глаза яркое пятно.
Единственная вспышка цвета на приглушенно-нейтральном полу павильона.
На одно странное мгновение взгляд фокусируется на смятом полиэтиленовом пакете и яркой, кричащей ткани, лежащей внутри. Хане становится еще жарче, не только от солнца на лице, но и от понимания.
Это шарф, который вчера вечером был на Джо, мать привезла его из отпуска в Лигурии. Яркие цветовые пятна напоминают брызги краски.
Но почему шарф здесь?
Она замечает рядом с ним мужчину в мятом белом спецкостюме.
И тут у нее в голове все складывается воедино. Этот мужчина, бело-голубая лента и засунутая в пакет ткань. Ее тошнит, кружится голова, словно остров внезапно стал лодкой, и земля уплывает из-под ног.
Хана делает глубокий вдох, потом еще один, чувствуя, как ее покачивает, приходится раскинуть руки, чтобы не упасть. Теперь она видит, как тот мужчина шевелит губами, но слов не слышно. Лишь кричат чайки, кружа над головой, и грохочет кровь у нее в ушах.
Хана бросается вперед, к павильону.
Сделав два шага, она поскальзывается. У сандалий на тесемках, которые она выбрала, потому что в них есть что-то молодежное и прикольное, совершенно плоская подошва. Тонкий слой песка на дорожке действует как масло. И через секунду ее ноги комично разъезжаются.
Выпрямившись, она идет дальше, протискиваясь сквозь толпу собравшихся людей. Представитель курорта протягивает руку, чтобы ее остановить, но Хана напирает всем телом и отталкивает руку. Она врывается в павильон почти бегом и направляется прямо к человеку в белом костюме, стоящему у балюстрады в дальнем конце. Он поворачивается, удивленно распахнув глаза.
Он поднимает руку, и его губы шевелятся, словно в замедленной съемке.
– Нет, – говорит он, и слово слишком гулко раскатывается в голове, как будто она слушает из-под воды.
Лишь увидев нарисованные маркером стрелки на стеклянной балюстраде, она понимает все.
Шагнув к балюстраде, она перевешивается через нее, прижавшись талией к стеклу, и смотрит на скалы внизу. Взгляд скользит мимо мужчины и женщины в белых спецкостюмах к распростертому на камнях телу.
Это женщина в черном платье, ее светлые волосы рассыпались по камням. У Ханы перехватывает дыхание.
Она мысленно визжит и брыкается как ребенок, от воплей раздирает горло.
Когда она наконец снова может дышать, то способна лишь охнуть. Ее сестра погибла. Она мертва.
19
Элин нарушает тишину:
– Мне нужна копия записи.
Не только чтобы приложить к делу, но и чтобы лучше рассмотреть момент падения. Элин что-то беспокоит, но она никак не может разобраться. Возможно…
Ее мысли прерывает громкий щелчок. Открывается дверь, и входит работник курорта, явно взволнованный.
– Фарра, прощу прощения, что помешал, – запинаясь произносит он, – но там женщина, в павильоне для йоги. Она кричит.
Блондинка на полу рядом с Леоном обхватывает себя руками, подтянув колени к подбородку. Постриженные до плеч волосы сбились и падают на лицо, закрыв его.
С ужасным предчувствием Элин надевает бахилы и ныряет под ленту. Приблизившись, она видит, что колени у женщины разодраны и кровоточат, на кожу налипли песок и камешки. Женщина так крепко сжимает пакет для улик, что прорвала полиэтилен и пальцы касаются яркой ткани внутри. Она похожа на ребенка, отказывающегося расставаться с любимым одеялом.