Скалка
Шрифт:
– Что рассказать? – устало спрашиваю, а у самой в голове пусто. – Подставили меня! А завтра весь курс гудеть будет, как дура Скалкина облажалась. Решат еще, что я…
Я даже слова подобрать не могу.
– Да ладно, там все бухие были, – отмахивается Дятлова и тут же отвлекается на телефон. Ей всю дорогу сообщения приходят. – Ну пошумят немного, но вряд ли громко. С Холодовым мало кто шутить осмелится… Он, кстати, зачем тебя позвал в коридор, а, Коль?
– Сказал валить от Соньки, – нехотя признается Козлов, а я прислушиваюсь к каждому его слову. Всякий раз, когда
– Правда, что ли, полицию кто вызвал? Мы вроде не так уж громко тусили, – пожимает плечами Иваненко. – А больше ничего не сказал? И с чего это он вообще решил тебя предупредить?
Козлов что-то бубнит себе под нос, а я… Колька, прости меня, пожалуйста, но я рада, что теперь и тебя подозревают в чем-то нехорошем. Чувство такое, как если ты списываешь на экзамене, а подозревают другого. У самой-то все равно рыльце в пушку.
– А хрен его знает.
Колька явно что-то недоговаривает, но давить на него сейчас бесполезно. Все, что хочу, – доехать спокойно до общаги и попытаться переварить весь этот вечер. А завтра… даже думать боюсь, как приду на пару по английскому. Как в глаза ему посмотрю.
– Интересненько, а ведь никто пока так и не выложил в сеть, как ты Ярослава нашего обжимала…
– Что?! – вскрикиваю я. Подпрыгнула бы на сиденье, да места нет, мы и так как сельди в бочке. – К-какую сеть?! Нас, что, снимали?
– Ну конечно! – Ленка так удивляется моему вопросу, что даже отрывает глаза от своего телефона. – Все сначала в ступор впали, а потом очухались потихоньку, так что не с самого начала, конечно, но записывали на мобилки многие.
– Когда же еще такое увидишь! – хохочет Люська. – Вот я и удивляюсь, почему до сих пор никто не выложил. Том, Тома, ну ты чего? Расслабься! Это ж круто!
Кажется, она и правда не понимает, что произошло. Для нее это развлекуха, повод языком почесать и похихикать за спиной. А я… да меня словно раздели и выставили напоказ. Да еще рядом с кем?! С Холодовым! Он и так считает меня полной дурой. Каждый раз, как сталкиваюсь с ним, все время лажаю. А так не хочется выглядеть в его глазах пустышкой.
– Ничего не круто, – тихо произношу, а сама вспоминаю, как в прошлом году мы ржали над роликом, в котором какая-то девчонка по пожарной лестнице сбегала с какой-то вечеринки. И ведь не объяснишь Люське, не поймет, пока сама в такой ситуации не окажется. Хотя… с нее всегда все как с гуся вода.
– Да не будет никто в сеть выкладывать, – вдруг говорит сидящий на переднем сиденье Козлов. – А если и выложит, то сразу удалит. Не волнуйся, Скалка, если видос и будет гулять, то только по чатикам. На ютьюбе точно не появится.
– Почему это? – удивляется Дятлова, даже снова откладывает свой мобильный. Ну да, у нас тут очень интересно, у меня, можно сказать, жизнь рушится.
– «Бритиш» твой сказал, если что в сети появится, то проблемы начнутся, – помолчав немного, объясняет Колька, а у меня внутри все сжимается. – Я уже передал кое-кому… так что… Да и нет там ничего такого, Тамар.
– Он это сказал? Тебе? – допытываюсь я. В другой раз не пропустила бы «шутку», но сейчас это неважно. – Но почему?
– Может, подружка у него ревнивая? И он вообще-то препод, а ты студентка. Это как бы не поощряется. Ну и… ничего такого, может, и не было, но выглядело все, – Люську явно несет, не понимает совсем, как мне неприятно это слышать, – волнующе. Не зря же потом те пацаны к тебе клеиться стали.
– У вас эта запись есть? Вы снимали? – обвожу взглядом девчонок, а они как-то сразу притихли. – Снимали?
– Ну вот, я так и знала, что ты захочешь потом посмотреть, – первой признается Маринка. – Для тебя же и снимала. И только.
– Телефон давай!
Дрожащими руками выхватываю у нее сотовый и пытаюсь найти запись.
– Только не удаляй, Том. Ты посмотри сначала! – просит Маринка, толкая меня в бок, но я не слушаю ее и быстро отправляю в корзину запись.
– У кого еще есть?
Оказалось, что у всех. Только у Козлова не было. Спасибо, друг!
Лично проверила, что все стерли. Только Дятлова, перед тем как удалить, все же переслала запись мне, сказала, чтобы посмотрела, когда успокоюсь немного. И вообще, по ее мнению, такие кадры надо оставлять для истории и потомков! Спорить не стала, приеду в общагу, сотру, даже смотреть не буду.
Всю оставшуюся дорогу девчонки обсуждают вечеринку, то есть ту ее небольшую часть, которую нам удалось застать.
– Ты, кстати, видела, с кем Семенова пришла? Я думала, они расстались.
– Тачка у подъезда Сонькиного стояла. Не заметила? «Гелик» чёрный? Так это Морозову папа подарил, он сегодня Рене сказал....
Слушаю их вполуха. Ну хорошо хоть, что от меня отстали. Вообще, я тоже люблю посплетничать и в другой раз обязательно обсудила бы, кто с кем и в чем пришел. Но вот сегодня… Только кухня и Холодов на глазах у всех.
Колька тоже молчит, я вижу его лицо в профиль, он неспокоен: губы плотно сжаты, глаза чуть сощурены, да он вообще напряжен. Странно его таким видеть. Козлов увалень, большой и неуклюжий. Пусть и хитропопый, но очень добрый и свой. А сейчас сидит как будто кол проглотил.
– …А правда, что Морозов со своей Галей расстался?
– Правда-правда, он свободен. И на него уже очередь выстроилась.
– Что, Дятлова, думаешь, у тебя получится?
Девчонки хохочут и продолжают перемывать кости бывшей девушке Морозова. Так и доезжают до общаги, делая ставки, кому достанется освободившийся мажор.
Только в общаге, когда все уже более-менее успокоились и занялись каждым своим делом, я осознаю, что за всеми этими переживаниями совершенно ничего не ела с самого утра. В животе неприятно урчит, день выдался нервный, слишком нервный, так что без зазрения совести топаю на кухню. И реально плевать, что после девяти я ничего не ем обычно. Завтра – да, но сегодня…
Какая же я молодец, что оставила одну миску с холодцом!
Голод страшный, сама не поняла, как полтарелки умяла. Так, надо остановиться, иначе опять расползусь, а этого допустить совсем нельзя.