Скалола. В осаде (сборник)

В какой-то момент он почти потерял опору и едва не сорвался вниз. Рука соскользнула с крохотного выступа... Сердце его сжалось в каком-то жутковатом томлении: «Сейчас? Неужели именно сейчас?» Но, — в который раз, — тело сослужило ему неоценимую службу. Пальцы торопливо ощупывали отвесную скалу, отыскивая любую, самую маленькую трещину, шероховатость, что-нибудь, за что можно было бы зацепиться, а мускулы

 Гейб Уокер торопливо посмотрел вниз. Туда, где на самом дне полуторакилометрового провала змеилась голубая, серебрящаяся отблесками солнца горная река. Где серо-коричневые, окутанные туманной дымкой, торчали острые пики, вырастающие из кристально-белого снега. Где застыли в сонном покое прямые гордые сосны.

— Ну-ка, подтянись, парень, — сказал он себе вслух.

Сейчас Гейб забыл о микрофоне, висящем в сантиметре от губ, и о наушниках, нашептывающих ему что-то неразборчивое сквозь треск атмосферных помех. Наконец, его пальцы отыскали неровность и тут же впились в нее, удерживая человека, позволяя ему, теперь уже более спокойно, искать новую опору.

Гейб подтянулся, нащупал ногой чуть в стороне достаточно широкий уступ, встал на него, давая рукам немного отдыха. Так он и стоял несколько минут, распластанный, приникший всем телом к скале, переводя дыхание, ожидая, пока ослабнет боль в ноющих мышцах.

Резкий порыв ветра ударил его в левое плечо, но Гейб даже не пошатнулся, лишь плотнее прижался к камню. Он, как всякий достаточно опытный человек, знал: в горах надо быть предельно собранным. Горы слишком безжалостны. «Зазеваться» и «погибнуть» здесь означает одно и то же. Переоценивать свои силы, задирать нос, строить из себя крутого парня, облазившего все горы на свете, не менее опасно. Тут такие номера не проходят. Либо ты знаешь свое дело и жив, либо... Об этом втором «либо» Гейб думать не хотел. Слишком уж страшным мог оказаться результат. Конечно, чаще всего искателей дешевой романтики приходилось снимать со скал с перекошенным от ужаса лицом, но иногда случалось и гораздо более худшее.

Парень замирал на крохотном выступе, не имея возможности даже дотянуться до рации, — если, конечно, таковая вообще у него была, — вцепившись сведенными пальцами в идеально гладкую скалу. Хорошо, когда такой «альпинист» перед восхождением находил нужным сообщить об этом спасателям, и те через какое-то время начинали поиски. Одного туриста пришлось в прямом смысле отбивать от стены. Был буран, но он, отморозив обе руки до костей, все же чудом исхитрился удержаться на своем «насесте». Позже Гейб, как и другие ребята из группы, удивлялся, как ему это удалось. Видимо, помогли Бог и Случай. Но все-таки — и не так уж и редко — финал бывал куда трагичнее и закономернее.

Человека, а точнее то, что от него оставалось, в буквальном смысле соскребали с камней внизу.

Бывали тут и другие люди. Они здоровались с Гейбом за руку, уважали его, и он отвечал им взаимностью. Такие ребята приезжали сюда каждый год с редким постоянством, и их было не так уж и мало. По крайней мере, два десятка человек. Опытные смелые парни, знающие истинную цену и характер гор.

— «Спасатель-три», «Спасатель-три», говорит «Спасатель-база». Джесси, вы нашли их?

Голос, возникший в наушниках как

Значит, они уже где-то близко. Люди, братья, спешившие на помощь.

Гейб чуть повернул голову и услышал слабый рокот винтов. Хриплые ровные раскаты казались далекими, однако, по собственному опыту он знал, что вертолет может быть совсем рядом. Горы искажают звук. Здесь никогда нельзя утверждать что-либо наверняка.

— Терпение, милый, терпение...

Голос принадлежал Джесси Койл — пилоту спасательного геликоптера. Гейб предполагал, что в один прекрасный день она станет Джесси Уокер. Их роман продолжался уже второй год и вошел в решающую стадию, которая должна была закончиться либо браком, либо расставанием. Он предпочитал первое. Джесси тоже. Но пока они все еще не решались перешагнуть последнюю черту, хотя и занесли над ней ногу. Что ни говорите, а женитьба — ответственный поступок. А если учесть специфику их работы... Удивительно ли, что ни Гейб, ни Джесси не торопились, хотя финишная ленточка уже давно маячила на горизонте, маня и сверкая.

Шум винтов вдруг стал очень громким и отчетливым. Неожиданно, в один миг. «Так оно обычно и бывает», — отметил Гейб. Скорее всего, геликоптер просто шел за грядой скал, которая глушила звук.

— «Спасатель-база», говорит «Спасатель-три», — вновь раздался голос Джесси. — Кажется, мы нашли их. Я вижу сигнальный фальшфейер. Что скажешь, Френк?

— Скажу, что ты совершенно права, Джее. Это они.

Гейб усмехнулся. Никто, кроме Френка Уэллоу, не называл Джесси просто «Джес». Этого она не спускала никому, даже Гейбу и Хелу.

Френк пользовался своей привилегией без зазрения совести. Крепкий высокий старик, отлично знающий горы, понимающий их, как живое исполинское существо, со своей душой, характером и причудами. Гейб любил этого человека. Френк стал ему едва.ли не родным. Чего стоило хотя бы то, как он волновался, когда кто-нибудь из его «коллег» уходил в горы. Нет, конечно, волновались все, но Френк делал это как-то особенно. По-отечески. И сердился на них тоже очень уж по-родительски.

Теперь вертолет был совсем рядом.

— Похоже, с Хелом все в порядке. Ничего серьезного.

Френк очень старался казаться веселым и беспечным.

Посторонний человек, наверное, именно так и подумал бы. Но не Гейб. Он-то знал старика. Наигранные смешки не могли сбить его с толку.

— Гейб? — голос Джесси звучал чуть громче и отчетливее. — Гейб, где ты?

Он поднялся чуть выше, без особого труда обогнул небольшой утес и, повиснув на одной руке, повернулся к вертолету. Френк уже заметил его. Сквозь туманное стекло Гейб видел, как старик улыбнулся и пробормотал:

— Боже мой, боже мой...

Джесси кивнула, усмехнувшись:

— Да, лица, конечно, с такого расстояния не разглядеть, но все остальное вполне узнаваемо.

Гейб засмеялся в ответ:

— Осторожнее, Джесс, осторожнее. Можешь смутить старину Френка.

— Для этого нужно что-нибудь посерьезнее этого куска камня, — Френк отрицательно покачал головой. Лицо его, морщинистое, загорелое и не обрюзгшее, как это случается порой с людьми такого возраста — шестьдесят три, шутка ли? — собралось в улыбке. — Куда серьезнее, сынок.