Скалолаз
Шрифт:
– Пятеро, – спокойно уточнил капитан. – Еще ваш офицер связи. Хорошо, Новак, я принимаю ваше условие.
– Договорились. А теперь я хочу услышать конкретные цифры. Чтобы потом вы не выслушивали оправдания моего шефа.
Мирославу Кроужеку казалось, что о нем забыли. Он, открыв рот, чувствовал себя в партере театра, где перед ним шел хорошо заученный диалог двух артистов: никто из двоих ни разу не сбился, не почесал за ухом, не глянул исподтишка на будку суфлера. Либо перед ним действительно стояли два высококлассных профессионала с железными нервами и такой
После недолгого раздумья он обратился к Новаку:
– Ларс запросил слишком большую сумму, у меня такой нет. Большая часть денег в обороте, в производстве. Я согласен выплатить в два раза меньше. Этого будет достаточно?
Шеель, прикидывая, прикрыл один глаз.
– Да, – наконец сказал капитан. – Это минимум, что мы хотели заработать. И это с учетом потерь в моей команде. Будем считать, Мирослав, что ты сэкономил на трупах.
– Твоему цинизму нет предела, Ларс.
– Да, я всегда пренебрегал нормами общественной морали. А теперь бытовые проблемы. Сейчас мы плотно завтракаем, стреножим альпинистов и отправляемся в путь.
Новак насторожился.
– А ваш человек, который сейчас с русскими? Кстати, они далеко?
– Да не близко. Чересчур большой толпой приближаться к вашему лагерю было бы рискованно. Поэтому Йохан и русские остались в лагере. Они вне досягаемости ваших биноклей.
– Вы что, не будете его ждать?
– Он налегке и догонит нас.
– Та-ак, – Новак, не мигая, уставился на Шееля. – Кажется, я понимаю, почему вы так быстро согласились на мое предложение. Вы действительно все просчитываете моментально. Ваш человек пройдет мимо лагеря и перестреляет безоружных альпинистов.
– Он не сделает этого. Потому что привык подчиняться приказам. А на уничтожение чешских альпинистов у него приказа нет.
– Откуда мне знать об этом? Вот что, Шеель, связывайтесь с вашим бандитом и отдайте соответствующее распоряжение.
– Не стоит его отвлекать. Сейчас он торопится.
– У вас есть что-то святое в жизни, Шеель?
– Безусловно.
– Прозвучит довольно глупо, но поклянитесь этим святым, что чешские альпинисты останутся живы.
– Действительно глупо. Но я клянусь. – Шеель приложил руку к груди.
Новак сморщился:
– Давайте все-таки дождемся вашего человека.
– Бессмысленно меня уговаривать. Мы потеряем порядка шести часов. А время, – Ларс демонстративно постучал пальцем по наручным часам, – время – это деньги. Все, герр Новак, переговоры закончены.
2
Чешские альпинисты сидели на ткани расстеленной на снегу палатки и бросали тревожные взгляды на человека, быстро приближающегося к их лагерю.
Первым заметил его Богумил Слончик. Он обратил на него внимание Миклошко, но тот только равнодушно повел в ту сторону головой. Пресс-секретарю казалось, что несколько часов назад он пережил клиническую смерть. После он вернулся к жизни, но ненадолго. «Я думаю, все будет хорошо», – сказал ему на прощанье Мирослав. Миклошко видел испуганные глаза старого друга и слезливый блеск в них. Он понимал товарища – еще неизвестно, как бы он сам выглядел на его месте.
Возле одной из палаток сейчас высилась черная куча обгоревшей обуви и одежды. Террористы раздели даже мертвых охранников.
«Звери!» – скрипел зубами Слончик.
Вот еще один приближался к лагерю. Молодой альпинист уже ясно различал на его загорелом лице недельную щетину, волевой подбородок ритмично двигался, пережевывая жвачку. А Слончик еще когда предлагал: нужно обмотать ноги какой-нибудь одеждой и уходить к скалам. Миклошко, которого охватила полнейшая апатия, только махал рукой: «Не успеем. Да еще наследим. Какая разница – там или здесь?»
И вот прошло около пяти часов после того, как ушли немцы, прихватив с собой Яна Новака и вице-премьера.
Террорист шел твердой походкой, глаза скрывали темные очки, на груди бинокль, сбоку болтается автомат. Он уже почти поравнялся с лагерем.
«Ну, сука, стреляй!» Слончик жег его черными глазами.
Но тот только слегка повел головой в сторону лагеря.
Миклошко горько усмехнулся, вспоминая о том, что Шеель, уходя, говорил: «Мои люди подчиняются приказам».
Но, оказавшись напротив, террорист остановил свой шаг:
– Закурить нет?
Слончик разинул рот и начал медленно подниматься. Тряхнув головой, он робко спросил:
– Вы… русский?
Сергей не сдержался и широко улыбнулся: «Ну русский, русский. Кто же еще так смело в одиночку может ходить по Гималаям?»
Глядя на чехов, он вспомнил, что некогда был деревенским парнем, и как бы между прочим заметил:
– Иду вот спасать вашего министра.
Все разом бросились к скалолазу, оставляя на снегу следы босых ног.
«Вот так и рождаются легенды о снежном человеке», – подумал Сергей, принимая крепкие объятия чешских альпинистов. Кто-то надавил на него так сильно, что японские очки сползли единственной дужкой, и он вынужден был снять их.
Слончик хлопнул себя по бедрам и схватил Сергея за руку.
– Так это ж Курочкин! Сергей! Вот это встреча! Я Богумил Слончик, тоже скалолаз. Ты не помнишь меня? Мы были вместе на соревнованиях под Ордалью. Правда, я участия в соревнованиях не принимал – колено. А ты здорово лазил!
Сергей в смущении бросил:
– Так это когда было-то? До армии.
– Да, я слышал, ты в армии служил. Как служба-то?
«Было дело, ликвидировал банду Тохарова, задержал иностранного агента».
– Да так себе. Солдат спит, служба идет. Так у нас говорят.
– Надо же, молодец.
Сергей покраснел. Он всегда краснел, когда его хвалили. От этого он злился на свою физиологию и багровел-таки.
Слончик прочно завладел его рукой:
– Надо же, а я не верил! Хотя в Горном клубе разговор о вашей экспедиции был. Сергей, ты действительно меня не помнишь?
– Да брось ты! – Курочкин ткнул Богумила в грудь. – Помню, конечно, только никак в себя не приду. Я за четверо суток всего несколько часов спал. А ты в Норвегии с больным коленом на Гальхёпигген залез.