Скалолаз
Шрифт:
– Точно! Ну надо же, помнит! А ты чего это так мимо лагеря прошел? – Слончик отпустил руку Сергея и вальяжно протопал босыми ногами по снегу. – Уснул, что ли?
– Да вроде. – Сергей опустил глаза. Ему до кончиков волос стыдно было перед альпинистами: ведь это сам Снежный Барс! Но тут то ли усталость повлияла, то ли возраст. Сереге всего двадцать шесть, а о нем пишут в специализированных журналах, вручают международные призы, вешают на шею медали. И ведь есть за что, скалолаз он уникальный, от бога, и родился под Самарой, не в горных районах, где с пеленок перед тобой дыбятся величественные вершины и манят к себе.
Слончик
– Мы знаем, Сергей, они ваших… В общем, прими наши соболезнования.
Сергей коротко кивнул и немного отстранился от альпинистов.
– Знаете, мужики, мне действительно некогда. Времени в обрез. Я вот закончу это дело, и мы с вами поговорим. – Он задумался. – У нас Вадим Паненок ранен, сотрясение мозга, идти не может. Я дам кому-нибудь свои легкие ботинки, тут недалеко, часов за семь-восемь дойти можно.
– Мне! – все шестеро подняли руки.
– Нет, – улыбнулся Сергей. – У меня всего одна пара. Если не считать обычных туфель.
Он развязал рюкзак, к которому был приторочен ледоруб с клювом и лопаткой из титанового сплава, вынул оттуда дорожную сумку, из сумки достал альпинистские ботинки на каучуковой подошве.
Чехи с недоумением наблюдали за сложными манипуляциями русского.
– Должны подойти любому, 46-й размер.
Слончик первым выхватил ботинки и сунул в них ноги.
– Только у меня к тебе просьба, – сказал Сергей. – Ты должен мне вернуть их потом. Когда набредешь на наших, Скоков покажет тебе труп террориста. Оденешься как следует.
– Да ты что!
– А я в чем хожу?! Тут, брат, не до церемоний. В общем, вы с Николаичем доставите Вадима сюда. Когда все вместе – оно легче.
Сергея окликнул Миклошко, он так и остался сидеть на палатке:
– А у вас рации нет?
– Если бы была… – ответил скалолаз, – тогда бы многие проблемы снялись сами собой. Но ее расстреляли из автомата. – Он подмигнул Миклошко двумя глазами сразу: держись, отец. – Ну, ладно, пойду я.
По Сергею застукали шесть пар рук, и промерзшие босые ноги устремились к относительному теплу палатки.
Слончик догадался окликнуть Курочкина:
– Сергей! Не забудь: террористов четверо. Они будут выходить югославским путем.
– У камнепада?
– Ага.
– А женщина с ними?
– Женщина?! – Слончик сжал кулаки. – Если бы только видел, как стреляет эта женщина!.. А может, мне лучше с тобой?
– Нет, я один. – Сергей замялся. – Знаешь, Богумил, я ведь вначале ваш отряд тоже за террористов посчитал. Когда вы через ледопад шли. Так что я один.
– Понимаю тебя, Сергей… Береги себя.
«Беречь себя в горах, напичканных террористами?..» – усмехнулся Курочкин. И дал ответ чешским альпинистам:
– Ладно, я попробую.
3
К шести часам утра Сергей устал бороться со сном. Он хотел, как обычно, дождаться солнца и на полтора-два часа уснуть под его горячими лучами, но кто-то невидимый мягкой ладонью нажимал на веки и успокаивающе мурлыкал.
Ну ладно, сам себе пообещал Сергей, только одну минуту. Только одну… и все. Одну… Он встрепенулся, поймав предутренний свет в щелке слипшихся глаз. Только одну, хорошо?
Хорошо, пообещал кто-то. И он провалился в неспокойный сон.
Приснилась какая-то ерунда – медведь с грудными железами до пят, представившийся уроженцем Кхумджанги. Кхумджангенец мотнул головой в сторону и сказал, что оттуда тянет дымом. Потом треснул Сергея по голове плоской лапой.
Сергей открыл глаза. Рука, сжимающая автомат, закоченела. Он быстро огляделся, дыханием отогревая пальцы. Поблизости, конечно, никого, террористы останавливаться не будут, им сейчас каждая минута дорога. Фитц с ними на связь не выходит: тут думать нечего – или вышла из строя рация, или его уже нет в живых. Но верным было и то, и другое. Однако Шеель умный человек, ему не на руку засорять эфир подозрительными позывными вроде «мы ждем тебя», «где ты?»… Самое разумное решение в его положении – это еще более нарастить темп отхода. Потому что он уже наверняка просчитал, что перед Сергеем – если Йохан действительно погиб – он имеет фору в семь-восемь часов. Но поскольку на своей шкуре убедился в напористости русского спецназовца, это время сократится вдвое, а то и втрое. Значит, уже где-то за пределами камнепада он нагонит их. А это равносильно поражению.
И еще об одной вещи не мог не думать Шеель. Это автомат. Без глушителя он издает резкие каркающие звуки, которые в горах слышны очень хорошо; если дать очередь с плато, то в базовом лагере их услышат.
«Интересно, – думал Сергей. – Кого выставит Шеель для встречи со мной?»
Командир «Красного спасения» рассчитал правильно, беря в расчет нравы своих людей, что засаду нужно ставить в непосредственной близости от камнепада. В этом случае они как бы не разбрасывались, были вместе и рядом с целью. И вряд ли кто-то из террористов согласился бы поджидать его на месте перестрелки в лагере чехов: он ждет, а основной отряд уходит, и шансов на то, чтобы догнать отряд, у него практически не остается.
Дисциплина в отряде Шееля, несомненно, присутствовала, но экстремальные ситуации здорово подорвали ее. Первым высказал свое недовольство Дитер Лемке, вторым – Кепке, и командир решил не испытывать больше терпения своих людей, потому что в следующий раз Хорст взорвется окончательно. А помощь его сейчас необходима.
До выхода на боковую морену оставалось не более четырех часов хода. Скалолаз прикинул, что сможет продвигаться спокойно еще часа два. А там будет реагировать на колебания воздуха, как летучая мышь. Но до такого положения Сергей не хотел себя доводить. У него было два варианта. Первый – идти еще час и вызвать огонь на себя, дав длинную очередь без глушителя. Второй – довести это дело до конца самому. Он чувствовал себя виноватым и постоянно оправдывался перед собой: «Откуда я мог знать, что те вооруженные люди у ледопада охранники? Ведь я видел трупы своих друзей». И сам себе перечил: «Теперь те люди, которых ты видел, мертвы». И все начиналось сначала: «Откуда я мог знать…»
Сергей пощупал голову: мнимое существо из сна как-то уж реально двинуло его лапой. Майор Рогозин рукоприкладство не практиковал, но именно его вспомнил сейчас Сергей: как бы тот прокомментировал сновидение. Сказал бы что-то вроде «сон о тебе сквозь бессонницу проклятий». Курочкин часто возвращался в мыслях к Рогозину, как будто говорил с ним, спрашивал совета, представлял, как поступил бы майор на месте рядового. Потому что вернулось то время, которое он провел в горах в военной форме, хотя он твердо был уверен, что ушло оно под воду, как Атлантида. Но вот вершина таинственной земли снова показала свой острый пик.