Скалолазка и Камень Судеб
Шрифт:
Я выставила жезл перед собой. Надеялась защититься. Но вместо этого обнаружила странную вещь. Мертвецы устремились к нему. Робко, словно дети, подняли руки, желая дотронуться до граней.
Костлявые пальцы тянулись к жезлу, и я не стала препятствовать. Уложила конец в раскрытые ладони и разжала пальцы. Жезл мирно перекочевал из живых рук в руки мертвые. Признаться, я была счастлива отпустить тяжелую рукоять.
Правильно сделала.
Получив жезл, мертвецы засуетились. Сбились в кучу, сгрудились. Десятки рук протянулись к нему, и через мгновение
В страхе я прижалась к забору, но мертвецы уже не обращали на меня внимания. Из шевелившейся кучи послышался скрежет, переросший в ощутимый треск разламываемой пешеходной дорожки. Обломки асфальтовых пластов отлетели в стороны, следом хлынул фонтан разбрасываемой земли. Команда скелетов зарывалась в грунт, причем делала это настолько быстро, что вершина костлявой кучи пропадала прямо на глазах. Эдакая землеройная машина с костями вместо ковшей.
Я поняла, что происходит. Жезл бога Локи не только потревожил мертвецов, но и заставил подняться из могил и вверг в рабство незримыми путами. Я не читала надпись на последней грани. Думаю, что поступила благоразумно. Первая строка сообщает, что жезл принадлежит богу Локи. Вторая поднимает мертвых из могил. Третья, видимо, будит злость, от которой кости наливаются чернотой. Именно такие я видела в холме под Мертвенным Мегалитом.
Если бы я прочла третью надпись, неизвестно, что было бы со мной, с Глебом Кирилловичем и Москвой, на окраине которой появилось сборище злобных зомби. Думаю, потревоженные мертвецы сами не желали подобного исхода. Им требовалось только одно – вернуться в землю, укутаться в могильный саван тишины и безмятежности. А чтобы никто и никогда больше не тревожил их сон, они стремились забрать с собой источник порабощения…
В подрагивающем свете единственного фонаря посреди асфальта зияло огромное пятно взрыхленной земли и песка. Белые кости скрылись полностью. Я даже набралась смелости приблизиться к разлому и поковырять носком слипшиеся комья.
Ни единого следа! Костлявая землеройная машина унесла жезл, думаю, на недосягаемую глубину. Надеюсь, что навсегда…
Леха подошел ко мне в тот момент, когда я стояла в полной задумчивости посреди разгромленной улицы. Она выглядела так, словно по ней прокатилась банда сумасшедших строителей с отбойными молотками. Пешеходная дорожка и часть автомобильной трассы исковерканы, обломки асфальта валялись повсюду вперемешку с землей…
– Ты чем тут занималась, пока я бился с превосходящими силами родного спецназа? – поинтересовался Леха.
– Мертвецов поднимала, – отрешенно ответила я.
Леха сделал вид, что нисколько не удивился.
– Дело непривычное, но интересное, – согласился он. – Кстати, ты у родственников письменное разрешение получила? А то могут иск вчинить.
Я повернулась к нему и обнаружила, что у Овчинникова разбиты губы, правая щека распухла, а глаз над ней заплыл.
– Как видишь, я тоже без дела не сидел.
Я обняла его:
– Спасибо, Лешка! Я должна тебе.
Он не сделал попытки отстраниться:
– Да не за что. Если братья из ФСБ изъявят желание кому-нибудь еще морду набить, так ты обращайся. Всегда рад стараться.
В сомнамбулическом состоянии добралась до аэропорта. В прошлую ночь, когда выбиралась из гор Кордильера-Пенибетики, выспаться не удалось. Лишь пару часов провела в забытьи, пока рыжая воровка не стащила мой кед. Нынешней ночью не сомкнула глаз вообще. Короткий путь от такси до здания терминала оказался делом весьма сложным. Ноги не шли, в теле скопилась просто вселенская усталость. Ладони ломило от непривычной работы землекопа. Быстрей бы погрузиться в самолет и поспать!
Глеб Кириллович рассказал потрясающие сведения о моем отце. Но он не знал главного: что произошло в Андалусии?
До вылета оставалось полтора часа. В кафетерии аэропорта заказала чашку кофе, осушила залпом. Кофеин сделал свое коричневое дело, и в моих помутневших от недосыпа мозгах появилось некоторое просветление.
Итак, Игорь Баль работал на внешнюю разведку… Прежде мне никто об этом не рассказывал. Возможно, ни дед, ни бабушка ничего и не знали. Считали его обычным журналистом.
Инцидент в Аммане… Значит, Игорь и Ольга Баль не погибли во время взрыва. Скрылись, потому что в городе стало слишком тесно от американских агентов. И пропали. Был звонок Глебу Кирилловичу через полтора месяца. Отец ничего не сказал о том, где находится. С ним ли была мама? Поведал лишь, что устал, вымотался и что его преследует черный человек… До или после этого звонка отец забрел на ферму Фернандо, рассказ которого подтверждает слова Глеба Кирилловича? А дальше все окутано завесой тайны. Или точнее сказать – «Мглой».
«Бельмонд», море, острова… Когда это случилось?
Только один человек может прояснить: Чедвик.
До появления Башни осталось тринадцать часов. Слишком мало времени, чтобы потратить часть его на визит в дом Фернандо!
О кофе напоминала только гуща на дне чашки. Уставилась на нее. Долго разглядывала, пытаясь увидеть некие формы и образы. Никогда раньше не верила в предрассудки. Но тут, вперившись в пустую чашку, старалась разглядеть знаки, которые расскажут про мое будущее.
Что за чушь!
Выпитого кофе хватило лишь на то, чтобы отложить в голове пару вразумительных выводов. Когда я поднялась из-за столика, тяжелые лапы усталости вновь навалились на плечи. Спать нельзя, пока не окажусь в самолете! Если сейчас закрою глаза, меня и пушкой не разбудить. Пропущу рейс, а следующий будет уже после того, как побережье Коста дель Сол в разгар дня вдруг погрузится во тьму солнечного затмения…
Быстрей бы сесть в самолет…
Кофе – мочегонное средство. Поэтому нет ничего удивительного в том, что минут через пятнадцать бледная тень по имени Алена Овчинникова очутилась в туалетной комнате.