Скандал
Шрифт:
– Почему? – удивился Куримото.
– У меня уже возраст. Нет желания писать так, как я писал до сих пор. Хочется произвести небольшую встряску…
– Как это понять?
– Хочу проверить, насколько устойчивы основы всего того, что я делал до сих пор.
Куримото недоумевающе склонил голову набок.
– Кано перед смертью сказал мне… – Сугуро замялся, – о том, что обо мне ходят всякие сплетни.
– Ничего подобного! Ваши истинные поклонники никогда не поверят, что вы на такое способны.
– Истинные поклонники?
– Ну хотя бы тот юноша, помните, работающий в интернате. Но если в результате, как вы выразились, «встряски» ваша литературная репутация пошатнется, что тогда, скажите, с ними со всеми будет?
Сугуро горько усмехнулся, с языка чуть не сорвалось: «Что будет то будет».
– Однако, чтобы написать такую вещь, мне понадобится год или два. Название уже есть: «Скандал, или Молитва старика».
После того как Куримото ушел, он, подойдя к окну, посмотрел на небоскребы Сибуи и Синдзюку. Город казался унылым и молчаливым, была уже середина марта, но если бы сейчас выпал снег, это бы его не удивило.
Чтобы отвлечься, раскрыл книгу зарубежного писателя. Но и слова, и образы оставляли равнодушным. Книга была не виновата. Глаза рассеянно скользили по строкам.
– Ничего удивительного. Подобные книги меня уже не увлекают… – бормотал он, понимая в то же время, что проблема в другом: все его мысли были сосредоточены на гостинице, указанной Нарусэ.
Ноги озябли, за окном, задернутым шторой, уже подступал вечерний сумрак. Честно говоря, в эту минуту он был готов от всего отказаться и вернуться к жене. Но он уже сказал ей, что сегодня ужинает в компании журналистов.
Когда Сугуро вышел из такси, снег сразу же налип на щеки, на рукава плаща. И пока он нерешительно медлил перед гостиницей, снег все падал и падал, осыпая его с ног до головы.
По обе стороны дорожки от ворот до самого подъезда, точно шеренги солдат, чернели гималайские кедры. Из холла сочился свет, окружая бледным сиянием вход, занесенный снегом. Перед ним была скорее не гостиница, а большой особняк, однако ядовито мерцающие на заднем плане неоновые вывески более дешевых гостиниц недвусмысленно давали понять, что этот район отдан на откуп всякого рода сомнительным заведениям.
Странно, но ему казалось, что он уже когда-то раньше видел эту гостиницу. Не только видел, но и заходил внутрь. Похоже на то загадочное чувство, которое порой возникает, когда, очутившись в каком-то незнакомом месте, мнится, что в далеком прошлом мы уже видели открывающийся перед нами пейзаж, и все же, почему он почти уверен, что помнит эту гостиницу?
Вошел внутрь. Послышался резкий стук пишущей машинки. За конторкой портье стоял насупившийся человек лет тридцати в темном костюме. Сугуро остановился, ожидая, когда тот обратит на него внимание, поглядывая через стеклянную дверь на усилившийся снегопад. Снежинки кружились в танце, попадая в сноп света, бьющего из холла гостиницы.
– Добро пожаловать… – Прекратив печатать, портье посмотрел на Сугуро.
– Сюда должна была прийти… – Сугуро старался не показывать своего смущения, – одна женщина, ее зовут Нарусэ…
– Я знаю. – Лицо вышколенного портье сразу стало бесстрастным, и он отчеканил заученным тоном: – Поднимитесь на лифте на третий этаж. Триста восьмой номер. В конце коридора.
Сугуро пересек маленький зал, который, по правде говоря, только условно можно было назвать холлом, и вошел в лифт. На месте проводившего его глазами портье ему вдруг почудился юноша из интерната, назвавший себя его преданным читателем…
Миновав второй этаж, лифт медленно остановился на третьем. В нос ударил пыльный запах коврового покрытия. Сугуро вышел в коридор.
Тишина.
Пошел по коридору, скользя глазами по номерам: триста шестой, триста седьмой, наконец, триста восьмой. Постучал в дверь.
– Не заперто!
Нарусэ его ждала. Одетая в кашемировый свитер, она сидела, откинувшись на диване, и курила сигарету. На свитере блестела серебряная брошь с искусственным бриллиантом. Сугуро впервые видел ее курящей.
– Не сомневалась, что вы придете. – Затушив сигарету, она поднялась.
Надо было что-то ответить, и Сугуро сказал сиплым голосом:
– Я пришел встретиться с самозванцем.
– Загляните в соседнюю комнату. – Нарусэ не стала тянуть время, сразу приступив к делу. – Это номер-люкс.
Приподняв руку, она указала на дверь, ведущую в соседнюю комнату. Там, по всей видимости, была спальня.
Толкнув дверь, он заглянул туда. В глаза бросилась огромная постель. На ней ничком лежала, как ему показалось в первую минуту, большая кукла, в свитере и джинсах. Спутанные волосы падали на невинное лицо девочки школьного возраста. Это была Мицу, погруженная в глубокий сон.
– Что это значит? Почему здесь эта девочка? – воскликнул Сугуро потрясенно. Он почувствовал, что попал в западню, расставленную Нарусэ. – Вы же обещали свести меня с тем человеком!..
– Да, конечно, он скоро придет.
– Прежде надо отправить отсюда Мицу. Уведите ее!
Нарусэ смотрела на него улыбаясь, и в этой улыбке странно мешались сочувствие и озорство, точно он был маленький ребенок, сказавший какую-то глупость.
– Девчонка слишком много выпила. Так развезло, что куда ей теперь идти домой!
– Что вы с ней сделали?
– Ничего. Мы ждали, когда вы придете, смотрели телевизор, пели песни… Я рассказывала ей истории из своего детства.
– Зачем вы привели сюда Мицу? – накинулся он на Нарусэ, чувствуя, как голос срывается от волнения. – Она только внешне выглядит взрослой, а по сути это еще неразумное дитя. У нее чудесный характер. Она сама доброта; если кто-то оказался в трудном положении, готова помогать себе во вред… Поэтому она так легко вам поддалась, ничего не подозревая.