Скандальная куртизанка
Шрифт:
— Откуда?
— Из благотворительного общества. Я в том квартале родилась и воспитывалась. И даже названа в честь святой Катерины. — Это была часть семейного предания, о которой Кейт не говорила никому, кроме Дигби. Отец Кейт, никогда не испытывавший симпатии к каждодневной честной работе, был безработным, когда мать понесла Кейт. Однако как раз перед рождением Кейт ему повезло найти работу на Сент-Кэтринс-Док, и в благодарность за это мать назвала девочку Кэтрин.
Возможно, у мамы не хватало воображения, но она хотела добра. А брата Кейт она назвала в честь католического священника, который
— Это все хорошо, но ты не живешь среди них, Кэтрин. Больше не живешь, — твердо сказал Дигби. — Твоя доброта к тем, кто желал тебе зла, когда ты была девочкой, сродни безумию.
Кейт улыбнулась. Она верила всем и каждому, кто жил в районе Сент-Кэтринс-Док и кто пытался эксплуатировать ее, когда она пребывала в нежном четырнадцатилетнем возрасте. Или тринадцатилетнем? Кейт не могла припомнить в точности.
— Дигби, я и тебя встретила на пристани.
Дигби фыркнул и устремил взгляд в окно.
Район Сент-Кэтринс-Док казался малоприятным, но тем не менее для Кейт он был домом. В детстве она и Джуд жили среди людей, которые работали на набережной или в тесных складских помещениях. Им постоянно не хватало еды, но, насколько помнила Кейт, мать это не слишком огорчало. Она умудрялась накормить одной картофелиной четверых.
К сожалению, когда Кейт было лет десять, мать подхватила чахотку и года через два умерла. Кейт всегда вспоминала ее с любовью. У матери были такие же, как и у Кейт, белокурые волосы и выразительные зеленые глаза. Она иногда лежала перед очагом на тюфяке вместе с Кейт и Джудом и мечтала о лучшей жизни. «Мы не будем жить так, как сейчас, — обещала мать. — Придет волшебница-фея, и мы не будем так жить».
— Расскажи нам про фей, мама, — просила Кейт, которая никогда не уставала слушать о них.
— Однажды ночью они придут к нам, посадят на свои крылья и принесут во дворец, который находится в лесу.
— А в каком лесу?
— О, вы никогда не видели такого красивого леса, — говорила мать. — Там и деревья, и птицы совсем не такие, как на нашей набережной. Это очень красивые птицы — голубые, зеленые и красные. И еще там много цветов, крошечных речушек, и там всегда солнце, много солнца.
Мечта о том, что их унесут на крыльях, умерла вместе с матерью. Несчастья Кейт начались с того момента, когда ее отец женился снова. У его новой жены, Нелли Хопкинс, было двое собственных детей, и она не считала своей обязанностью кормить тех подкидышей, которых она не рожала.
— Я бы не возражал против этих поездок, если бы эти люди должным образом ценили твои усилия, — сказал Дигби, глядя на корзину, которую Кейт держала в руках.
— Они ценят, — улыбнулась Кейт. — Хочешь булочку?
— Нет, — ответил Дигби, складывая руки на своем большом животе. — Я мечтаю о пироге и каше от миссис Андерсон.
Кейт не смогла удержаться от смеха — несмотря на неодобрение ее действий, Дигби все-таки нашел нечто такое, что ему нравилось в магазинах и на рынке, расположенных вдоль Батчерс-роу и Мэри-стрит.
Когда они приехали на Сент-Кэтринс-Док, Кейт нисколько не удивилась тому, что дневная активность не спала из-за метели или по причине праздника. Улица кишела людьми; ее обитатели не считали Рождество праздником. Там, где живут одним днем, такая вещь, как рождественские праздники, является непозволительной роскошью.
Кейт и Дигби вышли из кареты в длинном, узком, мощеном переулке, застроенном приземистыми домами и лавками. Держа корзину в одной руке и крепко сжимая другой рукой локоть Кейт, Дигби повел ее через весьма пеструю толпу.
Если Кейт что-то оценила, подрастая на набережной, то это людское разнообразие. Здесь всегда можно было увидеть что-нибудь интересное — негров с кожей цвета угля, в ярких полосатых штанах и черных пальто; индийцев с тюрбанами на голове; испанских моряков в экзотических бушлатах. Там были только что приехавшие в Лондон путешественники, которые бродили с чемоданами по улице, восхищенно озираясь вокруг. Были и владельцы лавок, и свахи, и парни, которые ловко обчищают карманы тех, кто пробирается сквозь толпу.
Под крышами лавок были подвешены мясные туши. Можно было лишь гадать, насколько они свежи. Во всяком случае, сейчас не было слышно истошного рева скота в переулках позади лавок, где мясники выполняли свою работу, — вероятно, бедным животным дали рождественскую передышку. Поскольку была зима, запах гниющего мяса и навоза не ощущался столь сильно, как летом. Самыми популярными запахами в это утро были запах дыма и рыбы.
— Эй, красотка, иди сюда! — окликнул Кейт мужчина.
— Осторожно, сэр, — пророкотал Дигби, загораживая Кейт, чтобы защитить ее.
Кейт поправила на голове капюшон, натянула его пониже. Она всегда привлекала внимание, но не всегда то, какое ей хотелось бы. Одно из ее ранних воспоминаний заключалось в том, как похотливый башмачник ласкает ей ноги под предлогом того, что измеряет размер ее ноги.
Кейт понимала, что люди считают ее красавицей — в конце концов, именно благодаря своей внешности она вырвалась из этого убогого места. Однако, понимая, что она достаточно миловидна, Кейт не считала себя более миловидной, чем большинство женщин. Глядя в зеркало, она замечала, что ее нос недостаточно прям и глаза далеко посажены друг от друга. Белокурые волосы у нее были необычного оттенка, но она не понимала, почему это так нравится мужчинам… за исключением разве что герцога Дарлингтона, который смотрел на нее с таким явным презрением, что она с трудом удержалась в рамках вежливого тона.
Дарлингтон напомнил ей о разнице между мужчинами высшего света и мужчинами Сент-Кэтринс. Господа и джентльмены, считающие себя намного выше всех остальных благодаря своему образованию и воспитанию, готовы были с легкостью судить, однако многие из них желали использовать ее. Мужчины с Батчерс-роу не высказывали суждений относительно того выбора, который сделала Кейт, они просто хотели использовать ее.
Дигби проводил ее до Мэри-стрит, где, загораживая дневной свет, по обе стороны стояли суконные и шерстопрядильные фабрики. Кейт и Дигби прошмыгнули мимо складских помещений, где Кейт нашла работу после того, как Нелли Хопкинс решила, что у них недостаточно денег для того, чтобы прокормить четверых детей, и что либо Кейт, либо Джуд должны уйти. Джуду было всего лишь десять или одиннадцать лет, так что ушла Кейт, и отец не остановил ее. Да и мог ли он остановить, если большую часть дней бывал пьян в стельку.