Скандальная мумия
Шрифт:
– А интересно, были у него ключи? Этот… как вы его называете… кейс?
– На нем ниточки не было. Я же говорила вам в «Маяке». Вся его одежда осталась на земле, когда он вознесся.
– А! – Орландо закрыл глаза ладонями, бормоча про себя: – Нету. Если только в пещере…
– Там ничего не было, кроме слоновьего бивня, камней и старого дерьма. Ученые как следует все обыскали, когда унесли Князя. В газетах писали.
Орландо покрутил усы, про себя бормоча:
– Он пытается спрятаться от Траута и Риты, идет в
– Князь не умер.
– Нет? – подался к ней Орландо.
– Он был Вознесен. В этом ужасном музее – только его тело.
– Его тело, – повторил Орландо. Склонил голову набок, как собака на логотипе фирмы грампластинок, прислушиваясь к приятному наитию. – Умер… но не все потеряно… добудем тело, проведем опознание, и… bienvenido [54] , se?or страховой агент!
Орландо вскочил на ноги, ухмыльнулся, видя недоумение Джинджер. Левой рукой он взял ее за подбородок и влепил в лоб долгий поцелуй, правую руку завел ей за спину – ущипнуть за зад. Она не успела возразить, как он уже это сделал, заговорщицки ей подмигнул, быстро попятился и исчез в толпе бара.
54
добро пожаловать (исп.).
Джинджер вернулась к своему столу, где сидела одинокая Бетси, попивая диет-колу.
Джимми ушел с Джолин.
Часть вторая. ВОСКРЕСЕНИЕ
32
Шики Дун всплывал из пустоты к Свету. Ослепительный, сверкающий, ошеломительный, Свет наполнял его бытие. Он не ощущал себя, не ощущал тела – ничего, только Свет.
Свет был альфой и омегой существования. Сверхновой. Радостный и одновременно болезненный, он излучал жар, как доменная печь.
Первой сознательной мыслью Дуна было: он в аду.
Сквозь смутное сознание он пробился к восприятию, и из сверкающего тумана появилась форма. Тень. Ангел. Это небеса?
Парящий в ореоле Света Ангел нагнулся к нему и шепнул:
– Я знал, что ты справишься.
Перед глазами расплылось, Дун почувствовал, что ускользает.
– Не покидай нас, – взмолился Ангел.
Дун рвался заговорить, схватить протянутую руку, но почувствовал, что падает. Падает из Света.
Вниз, вниз, вниз.
33
Мори промокнул губы салфеткой, заверил официантку, что завтрак был как раз на его вкус, и спросил, где ближайший телефон-автомат.
Он вбил цифры, глядя на пьяный танец собственных пальцев над кнопками, нажав четверку вместо пятерки и тройку вместо шестерки. Крепко взявшись левой рукой за запястье правой, он со вздохом набрал номер заново, вспоминая судьбоносное фиаско на контракте полгода назад – когда обрывки
Мало утешали уличные слухи, не подозревавшие, что Молот не умеет попадать в цель, а провозглашавшие его жутким садистом. Мори приложил все усилия, чтобы следующее задание получилось успешным, но черт побери эту дрожь в руках – снова летающие клочья мяса, лишние обоймы, чтобы выполнить работу. Рано или поздно он промахнется окончательно, и мир окажется под властью мошенников.
Работа на контрактах давала подспорье к пенсии, оплачивала счета у «Коры» и галантерейщика (Мори имел слабость к щегольству) и придавала жизни смысл. Увы, ничто не вечно: мебельный бизнес прокис, жена тридцати одного года и верный партнер по бизнесу двадцати трех лет его предали, телевизионные ролики накрылись медным тазом, а теперь и собственные пальцы не хотят служить.
Время менять занятие – на что? Мори не очень себя представлял в роли мальчика за кассой в «Макдоналдсе».
На том конце взяли трубку:
– Траут слушает.
– Говорит Молот, – произнес Мори своим глубоким баритоном. Хотя бы голос он не утратил. – Шики Дун мертв. Я бы получил плату сегодня, если вы не против.
– Погодите. Вы сделали Дуна?
– Я же сказал? – Мори ощутил легкий трепет под ложечкой, услышав обвинительные нотки в голосе Траута. И это ему не понравилось. Не ошиблась ли Джинджер Родджерс?
– Вы видели сегодняшние газеты? – спросил Траут. – О вчерашних событиях?
Мори не видел. Не зная, что ответить, он проглотил слюну и промолчал. Скромность предпочтительнее каши во рту.
– Когда именно вы его сделали? – спрашивал Траут. Мори не мог ответить, так что Траут стал говорить дальше: – Бойскауты его нашли три дня назад – если это действительно он. В пещере. Совершенно голого. Весом двадцать семь фунтов. В виде какой-то мумии. Сейчас он в каком-то музее. Это не похоже на вашу работу.
– Естественно, – ответил Мори решительным голосом, скрывавшим недостаток убежденности. Джинджер Родджерс ничего не сказала про три дня или про то, что Дун весит двадцать семь фунтов. Мумия? Это как в Египте?
– Я вот интересуюсь, – продолжал Траут, – почему вы не позвонили сразу, как сделали работу. И еще я интересуюсь, действительно ли эта мумия – Дун. Яйцеголовый из музея говорит, что это доисторический пещерный человек. Индейцы шумят, что это их древний предок. Полиция как воды в рот набрала – и ни слова о насильственной смерти.
Джинджер Родджерс говорила очень уверенно. Мори посмотрел, как пляшут пальцы на стенке кабины, прямо по надписи: «Хочешь классную девочку – позвони Флоре».
– Я признаю, – говорил Траут, – что фотография в газете очень на него похожа, хотя он и высох.
Мори задышал чуть легче.
– Его последователи, – продолжал Траут, – утверждают, что это он, что он вознесен был Богом Всемогущим, а потом выплюнут с неба и высушен. Как вы это объясните? И что это вы с ним сделали – если это он и если это сделали вы?