Скандальная мумия
Шрифт:
– Извини, Господи, – говорил Пэтч. – Мы пытались его забрать, но препятствовали нам силы Сатаны: индейцы, хулиганы, музейный сторож, полиция. Но сегодня из Техаса приедут еще восемь Джонсов. Не сомневайся, мы в следующем нашем крестовом походе добудем Князя.
А? Да, ангел-дирижабль. Я думал это уродство отрезать и отпустить, но оно привлекает грешников. Хор? Распущен, как Ты велел. Более не будет этого греховного завывания. Да, теперь они только ворчат. Есть и хорошие новости – туристские автобусы из резервации Чероки в Долливуд теперь останавливаются возле нас – хотя и не
Должен с прискорбием сообщить, что Джинджер Родджерс оказалась позорно неблагодарной и не оценила роли, на которую Ты назначил ее, – Твоей Свидетельницы и моей будущей пары. Хотя я организовал ей жилище здесь, в Храме Света, она настойчиво желает погрязать в болоте грехов этого развратного города.
Посланец сделал несколько глубоких вдохов, собираясь перед важным вопросом.
– Гм, Господи… когда оно будет? Эти Джонсы понятия не имеют о терпении. А у меня нет златых уст Князя, а паства просит знака, чуда – вроде тех, что творил Князь.
Да, понимаю. – Пэтч застыл, выпрямившись. – Взять еще одну как окончательный знак? Да! Я прослежу, чтобы она была готова.
Раздосадованный дневными событиями, Шики заехал к «Пончо» выпить пива. Сегодня он надел на синюю рубашку праздничный комбинезон и – а какого черта? – красные носки под зашнурованные ботинки. Носки, несомненно, нарушали дресс-код амишей не менее комбинезона, но посмотреть, как мелькает красное на лодыжках, – от этого душа радовалась. Соломенную шляпу на голландский парик он все-таки надел.
За три табурета от Шики оказался вчерашний юноша, сегодня одетый индейцем: никакой тебе юбки, блузы или сандалий с ремешками. Рядом с ним на стойке стояли уже две пустые бутылки, и он приканчивал третью.
– Джимми, если я правильно помню, – сказал Шики.
– Мы с вами тут беседовали вчера, вместе с этим стариком. Я не мог вас видеть в свалке возле музея капитана Крюка?
– Вы тоже там были?
– Для нас крючки для пуговиц очень много значат. Вся семья мечтала их посмотреть, но беспорядки вчера разразились до того, как мы могли войти.
– «Светляки» Джинджер умеют затевать беспорядки, я вижу.
– Джинджер Родджерс? Это с которой вы «просто друзья»?
Покраснев сквозь загар, молодой человек уставился на свою бутылку.
– Мы знакомы и вроде как друг другу понравились. Мне казалось. Но сейчас ее люди и мои дерутся за моего предка…
– Шики Дуна, Князя Света?
Джимми бросил на него раздраженный взгляд:
– Нет. Эта мумия – древний индеец.
Шики недоуменным жестом попросил объяснений, согласно кивал, слушая таковые, но понял, что Джимми на неверном следу – как и ученые.
Объяснение Джинджер Родджерс насчет встречи с Шики – Фенстером – в доме Шики имело смысл. Дом должен был стать первой остановкой Фенстера, это понятно – у него были ключи Шики, и он, без сомнения, рассчитывал как следует поживиться. Неудивительно, что Джинджер приняла его за Шики – даже мамочка без очков их путала. Фенстер наверняка стал подбивать к ней клинья и так напугал
Черт побери Молота, сказал себе Шики. Черт побери Тадеуша Траута. И черт побери Риту Рей. Наверняка она здесь руку приложила. И, черт побери, – тут он стукнул бутылкой по стойке, – как мне попрощаться по-братски с Фенстером, если он заперт в музее и столько народу им интересуется? Единственным светлым пятном на горизонте остался факт, что сейчас никто за мной не охотится – все думают, что я уже мертвый и наверху.
Когда Шики хлопнул бутылкой по стойке, Джимми подумал, что это – жест сочувствия рассказу о предке.
– Спасибо, что поддерживаете меня, сэр. Правда, забавно, в какую только чушь верят люди? – Глянув еще раз на амишевский наряд Шики, он попытался исправиться: – Ну, конечно, каждому свое…
Вполне подходящие слова, подумал Шики, для человека, который один день ходит в юбке, другой – как индеец из кино.
– И что же вы теперь собираетесь делать, мой юный друг?
– Не знаю. У входа в музей стоит полицейская машина, так что придется действовать осторожно. Мы с дедом оба работаем на Тадеуша Траута, и если я вляпаюсь в историю, дедуле это может стоить работы.
– Тадеуша Траута?
Шики обеспокоенно провел рукой по наклеенной бороде, поправил на лбу очки в металлической оправе, надвинул сильнее шляпу на парик.
– Ага, – подтвердил Джимми. – Говорят, он никому ничего не прощает.
Уходил от «Пончо» Шики далеко не в радужном настроении. Рука его рефлекторно полезла в карман пощупать счастливую монетку. И только его пальцы коснулись металла, как тут же внимание отвлеклось на тявканье целой своры собак. И один из самых высоких визжащих голосов показался знакомым. Шики проследил источник звука до «шевроле субурбан», припаркованного на пятачке перед офисом ветеринара и с надписью «Щенячья ферма Каталучи» на борту. Еще одно тявканье, и у Шики сердце заколотилось. Он побежал к фургону, заглянул в окошко, приоткрытое для вентиляции. Внутри стояли ярусы клеток и контейнеров, все заперты, и в них – дюжина щенков – тявкающих и скулящих комочков шерсти – черной, коричневой, белой, желтой – и семь взрослых собак: большой пудель, далматин, два голден-ретривера, колли, ротвейлер и… крошечный йоркшир. Тот, которого Шики выиграл у заводчика в игру на пяти картах в Лексингтон-Хайате почти девять месяцев тому назад. Любимый мальчик Шики.
– Гудини! – вскрикнул Шики.
Значит, эта стерва соврала, что продала его какой-то туристке, – она его продала на щенячью ферму.
Гудини тявкал из клетки у дальней стены фургона.
Дверцы фургона были закрыты, но Шики, потянувшись рукой в окно, открыл их без труда, залез внутрь и присел к полу, оглушенный невероятным собачьим грохотом. Когда Шики наклонился к сетке Гудини, тявканье йоркшира превратилось в пиротехнический визг. Шики сложил губы трубочкой:
– Держись, друг, ты уже, считай, на свободе.