Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? Ведь дела Вероники шли как нельзя лучше. И у меня возникло ощущение, когда я с ней встретился, что она вовсю наслаждалась жизнью.
Фру Юнг скептически вздохнула.
— Ну да, конечно, наслаждалась, пока могла всем распоряжаться. Она чувствовала себя замечательно, пока была центром всеобщего внимания, пока ею все восхищались и ее слушались. Но представьте, каково было тем, кому вечно приходилось поддакивать и уступать ее бесконечным капризам. И не забудьте еще одно: ради жалкой пары сотен крон она могла буквально шагать по трупам. И вот теперь кто-то, совсем измученный ее фокусами, положил всему этому конец. Вот что я имела в виду.
— Долго вы были у нее домашней портнихой?
— Я начала шить для ее матери еще в тридцатые годы — тогда была безработица, так что оставалось только радоваться любой работе. Но матушка ее была женщина милая и добрая, ничего дурного о ней не скажешь. Ну вот, потом они со стариком умерли, и Вероника, которой не было еще и двадцати пяти, унаследовала все — землю, акции, счета в банках, чужие векселя. Я по-прежнему ее обшивала — летом, когда она приезжала домой в Бергарюд. Моя работа ее вполне устраивала. Возможно, дело в том, что она невероятно скупа, дешевле меня ей было не найти. Я перестала шить для нее, только когда овдовела и переехала в Стокгольм. Случилось это десять лет назад. Впрочем, так вышло, что и сейчас я продолжаю шить ей платья, коли работаю именно в этом ателье.
— То, что вы работаете в ателье, где она была постоянной клиенткой,— случайность?
Гунборг Юнг удивленно подняла брови.
— Случайность? Вовсе нет. Фру Арман и Вероника — подруги еще со школьных лет…
Кристер Вик скептически хмыкнул.
— Вы хотите сказать, что Аста Арман тоже из Бергарюда?
— Нет, она из Векше, но часто приезжала погостить у Вероники — там я с ней и познакомилась. А вот Мария Меландер действительно из наших мест, я учила ее, когда она была совсем маленькой, шить платья куклам. А потом я посоветовала фру Арман взять ее сюда и направить учиться на закройщицу, потому что у девочки врожденный талант.
Кристер подавил тяжелый вздох. Слишком много людей, давно знающих друг друга. Неужели убийство Вероники Турен, урожденной Грен, — преступление такого рода, что его корни надо искать в далеком прошлом? В таком случае на решение загадки уйдет слишком много времени.
Лоб Кристера пересекли печальные морщины, а вот веснушчатая физиономия Палле Дэвидсена сияла детской беззаботностью.
— Пришла фру Арман. Я сказал, что вы заняты, но она настаивает, что тут она хозяйка, что она отвечает за фирму, и хочет знать, что все это означает: полицейские, фотографы и вся эта неразбериха. Так что я подумал…
— Фру Арман совершенно права. — Гунборг Юнг поспешно поднялась. — Комиссар должен прежде всего поговорить с ней. Я подожду за дверью.
С этими словами она вышла из салона, оставив комиссара в состоянии легкого изумления. Палле скорчил веселую гримасу и впустил Асту Арман.
Поскольку та вечером собиралась в гости, на ней были черное бархатное платье и бархатная шляпа. Поля шляпы величиной с мельничный жернов снизу были элегантно оторочены белым мехом. Аста нервно сорвала шляпу с гладко причесанных каштановых волос и выпалила:
— Господи, Кристер, дорогой, что происходит?
Он объяснил, стараясь употреблять как можно более осторожные выражения. Что речь идет о найденном трупе. Что ужасную находку сделала Мария. Что это был труп Вероники Турен. Что, насколько можно судить, ее убили.
Аста побледнела.
— Но когда это могло случиться? Вчера вечером мы с ней и с Хенриком доехали до Стюреплан. В начале седьмого мы расстались, и они поехали к себе в Лидинге. Она и не думала возвращаться.
— Может быть, она что-нибудь забыла?
— Сомневаюсь, что она могла забыть нечто столь важное, что нельзя было подождать до утра. Да и кто бы ей открыл дверь?
— Но ведь здесь живет фрекен Меландер.
— Да, но Вероника об этом понятия не имела. Она только что вернулась из-за границы.
— Муж тоже был с ней за границей?
— Да, разумеется.
— Это ее второй муж, верно?
— Да. Она — вдова Фольке Фростелля. Тот умер летом пятьдесят пятого, а два года спустя она вышла замуж за Хенрика Турена.
— Они были счастливы?
По широкому открытому лицу скользнула тень сомнения, но ответила Аста уклончиво:
— Я никогда не была настолько близка с Вероникой, чтобы обсуждать эту тему. Я вообще сомневаюсь, чтобы у нее были с кем-то душевные отношения.
— Полагаю, от ее смерти он немало выигрывает? В финансовом плане…
— Кристер! Ты не смеешь утверждать, что Хенрик, милый, добрый Хенрик, мог…
Тут опять появился Палле Дэвидсен.
— Да? — нетерпеливо буркнул Кристер.
— Извините, что помешал, но Оскарссон звонит из Лидинге.
— Я послал его туда сообщить херру Турену о случившемся и привезти его сюда.
— Вот Оскарссон и говорит, что он звонил и стучал во все двери. Потом разбудил соседей, которые дали ему адрес их прислуги. Та отперла ему дверь виллы, и они вместе обыскали ее от подвала до чердака.
— Ты хочешь сказать…
Палле довольно ухмыльнулся.
— Вот именно! Мужа Вероники Турен и след простыл. Он тихонько собрался и смылся.
Теперь в трубке гудел голос Оскарссона.
— Ну да, он смылся. Прислуга ушла вчера часа в четыре. Приготовила на ужин котлеты, селедку и жареную салаку — по возвращении из-за границы их всегда тянет на домашнее. Но еда так и стоит нетронутой, а в холодильнике — бутылка «сконе», к которой тоже никто не притрагивался. На кроватях тоже никто не лежал, хотя дома они явно побывали: она оставила во всех мыслимых и немыслимых местах горы окурков, а он устроил полный бардак в своей спальне.