Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— К сожалению, — кивнул Пауль. — Завтра утром мне на работу. Приключение окончено…
— Возможно, это еще не конец, — сказал Лена своему отражению в зеркале. Отражение улыбнулось, когда их взгляды встретились. Улыбалось оно чему-то, понятному только Лене.
ЭПИЛОГ
Джессика: Венеция прелестна, а гондолы! Те, право, просто чудно хороши!
Шейлок: Дурные дети, что отцу не по душе!
Лоренцо: (входит): Ха-ха, суд отпустил тебя, так, значит, будет свадьба!
Шейлок (про себя): И дармоедов полная усадьба!
Ни звука моторов, только цоканье каблуков и шарканье подошв, которые отражались от стен домов и говорили о людях многих и разных: уставших от работы, спешащих, беззаботных, беспокойных и резвых. Горячий воздух был полон звуками шагов.
Пауль Кеннет вернулся к своей научной работе об эпохе упадка средиземноморских городских республик. Едва начались летние каникулы, он отправился в Венецию, и Лена Атвид взяла отпуск и поехала вместе с ним.
Встав утром, они обычно отправлялись на первый завтрак в один из множества крохотных ресторанчиков между площадью Святого Марка и мостом Риальто, по которому Пауль потом шел в бывший монастырь, где работал с архивным материалами.
Завтрак уже был на столе: черный кофе с горячим молоком, свежий белый хлеб, масло и черешневый джем. По столу бегали синие и зеленые блики — отражения от стекол соседних домов и находившейся в вечном движении глади канала. По стенам свисали пахнувшие миндалем гроздья цветов. Из соседнего переулка непрерывно доносился суетливый шорох невидимых шагов.
Они были счастливы. Они знали это, и слова тут были не нужны. Они долго вполголоса беседовали о самых разных вещах, о расписании маленьких пароходиков — вапоретто, о вчерашнем вечере на площади, о двух смуглых священниках, прошедших мимо, или о спелой клубнике, которая начала появляться на овощных лотках по ту сторону Риальто. Порой они только молча прислушивались к звукам города, с которым Пауль познакомился еще в студенческие годы и который так понравился Лене.
И вдруг она подняла голову. Пауль это сразу заметил. Контуры ее темно-рыжих волос четко рисовались на фоне стены, губы приоткрылись. Сквозь шарканье шагов вдруг пробилась шведская речь.
— Экскурсия, — пояснил Пауль. — Венеция кишит туристами. Сейчас они идут на площадь Святого Марка, а потом к колокольне — кампанилле. Что нам до них?
Но Лена со своего места лучше видела улицу.
— Эй, послушайте! — крикнула она и встала. — Задержитесь на минутку!
Посыпались удивленные возгласы. Небольшая компания во главе с Викторсоном вошла в ресторан-тратторию. Не все были знакомы. Пауль никогда не видел Дези, Лена до тех пор не общалась с фру Викторсон, и никто из них не знал Руне Вармина. Зато теперь все перезнакомились.
Викторсон упал на стул, до смерти уставший от непрерывного хождения по соборам и развалинам:
— Мы собирались на какой-то Сан-Марко, — вздохнул он, — но, видимо, свернули не туда. Тут приличный кофе?
Пауль сочувственно сказал.
— Не такой, к какому вы привыкли.
— Это неважно, — заявила фру Викторсон. — Я выпью любой. Закажите мне, пожалуйста, чашечку, вы, наверное, знаете, как это сказать.
«Выглядит она уставшей,— подумал Пауль,— но это, наверное, после долгого пути. Похоже, переживания прошлой зимы ее красоту не испортили».
Руне Вармин обратился к Лене:
— А вы тут на экскурсии?
— Нет, мы тут поселились на целый месяц.
— Вы тут живете? — воскликнула Дези. — Ну разве это не чудо? Тогда вы нам могли бы показать, как попасть на площадь Святого Марка. Остальные уже там, и я просто должна ее увидеть.
— Выйдем на улицу, и я покажу, как пройти.
Руне еще задержался, чтобы договориться с остальными о месте встречи. Дези улыбалась Лене, как Мадонна, которая уже избавилась от всех проблем.
— Вы были правы, — сказал она. — Теперь все в порядке.
— Я это заметила, — кивнула Лена, — и очень рада.
Она показала молодой паре дорогу и вернулась в тратторию.
Коммерсант проводил взглядом уходящих.
— Я думал, поездка даст нам возможность отдохнуть, — вздохнул он, — но как же утомляет этот отдых!
«Он измотан куда больше, чем жена,— подумал Пауль. — Видимо, не смог так же легко оправиться от пережитого».
Лена вернулась и заговорила с коммерсантом:
— Как там дела в Аброке?
Коммерсант просиял.
— Все вернулось на круги своя. Пастор Солин снова служит в храме и расхваливает католиков, как всегда. Но его викарий, присланный капитулом, оказался таким тупицей, что никто не жалеет, что наш пастор искупил свой грех.
— А что с нотариусом?
— О нем ничего толком не известно, — холодно отмахнулся коммерсант. — Но его жену вновь избрали председателем Союза защиты детей. Это переизбрание нужно в известном смысле понимать как благодарность за ее помощь… вы же знаете…
Доктора он не хотел называть по имени и предпочел перейти на другую тему, тоже касавшуюся города. Очень приятно было видеть человека, который в Венеции так скучал по Аброке.
Фру Викторсон услышала слова супруга, что все в Аброке вернулось на круги своя, и вполголоса сообщила Паулю:
— Это не совсем так. Политическое влияние моего мужа становится все слабее. Но его торговля процветает, и это для меня куда важнее. Ведь она источник наших доходов.
— Я хотел бы вас спросить об одной вещи… — начал осторожно Пауль.— Собственно, это не мое дело, но… Боттмер действительно пытался вас шантажировать?
Она испытующе посмотрела на него и ответила все тем же приглушенным голосом:
— Вначале я так подумала. Он вел себя весьма навязчиво и все твердил про мои письма. Я считала само собой разумеющимся, что он захочет мне их продать; я много читала о шантажистах. Но потом…
Черная, окованная серебром гондола тихо скользила по узкому каналу.
— Господи, просто как гроб на воде… Как вы знаете, он еще до того успел побывать у моего мужа и поругаться с ним. Только гораздо позже я узнала, что это вышло из-за меня. Тогда я поняла, что он не собирался меня шантажировать.