Скарабей
Шрифт:
Россия, окрестности Ежовска,
заброшенная алебастровая шахта,
возле входа в Проклятую штольню, 1919 год.
– Поручик снимайте вашего часового и скоренько полезайте вниз по веревке в штольню!
– приказал есаул.
– А я покамест останусь здесь, мне еще нужно сказать пару слов красным на прощание! Это будет мой им прощальный поклон, мое последнее мерси!
– Я не оставлю вас здесь одного, господин есаул!
– возмущено воскликнул поручик.
– То, что вы предлагаете мне сделать это оскорбление для русского офицера!
–
– холодно посмотрев на него, сказал есаул, потом внезапно смягчившись, добавил, - Кроме того, дорогой вы мой Николай Петрович, стрелок из вас никудышный! Так что проку от вашей геройской смерти не будет решительно никакого! А кроме всего прочего, не дай бог, что с вами случится, как я буду смотреть в глаза вашей невесте? Вы об этом подумали?
– Но, господин есаул, я вас прошу, позвольте мне остаться с вами!
– со слезами в голосе воскликнул Лаврентьев.
– Я два раза отдавать распоряжения не привык, милостивый государь!
– мгновенно свирепея, проревел есаул.- Извольте отходить в штольню! Да, и не забудьте прихватить с собой рядового! Все равно от него не будет никакого проку, бой еще не начался, а у него уже винтовка из рук валится! Еще чего доброго возьмет, да и пальнет мне в спину, перед тем как сдаться!
Не считая нужным контролировать выполнение своего приказа, есаул поднял с пола 'шахтерку' и двинулся в сторону кирпичной стены. Там он прикрутил фитиль лампы до минимума и аккуратно поставил ее в дальний угол образованный стеной и скалой. Теперь в пещере стоял практически полный мрак, но тем не менее света вполне хватало для того чтобы есаул мог разобрать в каком направлении находится спуск в Проклятую штольню.
Есаул вовсе не собирался излишне геройствовать, просто он не мог удержаться и не отправить к праотцам еще хотя бы полдюжины тех, кто лишили его всего на этой самой земле, которую он теперь так поспешно покидал. Их поход в никуда не очень-то и смущал его. Есаул всегда умудрялся находить выход из самых сложных ситуаций.
– Ерунда, как-нибудь выкрутимся!
– насмешливо бормотал он, занимая огневую позицию слева от пролома в кирпичной стене.
Он распластался на животе, положив рядом с собой фуражку, так словно собирался просить милостыню. Вынув из кобуры сначала один, потом другой маузеры он снял их с предохранителей и осторожно положил перед собой. Затем запустив руку в карман, вытащил оттуда, словно пригоршню подсолнечных семечек патроны и ссыпал их прямо в фуражку.
Из уходящего в кромешную тьму тоннеля до его чуткого слуха доносились приближающиеся острожные шаги большого количества людей.
– Как всегда, идут толпой!
– усмехнулся он про себя.
– Значит можно будет не утруждать себя выцеливанием мишеней!
Прикрыв глаза, есаул отдыхал, пытаясь вытеснить из головы хоровод невеселых бестолковых мыслей. Позади него все еще продолжали копошиться поручик с рядовым, устроив какой-то идиотский торг кому лезть первым. Наконец, судя по всему, все-таки победил поручик и под землю полез рядовой. Есаул недовольно покрутил головой, и чертыхнулся.
В этот момент впереди показались сполохи факелов, которые несли красноармейцы.
Машинально напевая слова 'Хаз-булата' он принялся садить одну пулю за другой в наступающих. Красные предприняли несколько попыток швырнуть в его сторону факела, для того чтобы стало можно разглядеть того кто пользуясь темнотой, столь успешно прореживает их ряды. Но есаул всякий раз решительно пресекал их претензии на его инкогнито. Ствол одного из маузеров лишь на мгновение отвлекался на человека с факелом для того чтобы тут же вернуться в исходное положение и продолжить безнаказанное убийство.
– И тебе пистолет, свой заветный отдам!
– неторопливо пел есаул, спокойно перезаряжая внезапно опустевшие магазины пистолетов.
– Хотя дулю вам всем, а не мои маузеры!
В какой-то момент есаул внезапно ощутил укол совести. В конце концов, кто-то должен будет ответить за эту бессмысленную братоубийственную бойню, в которой люди одной крови беспощадно истребляют друг друга! Для чего, во имя чего? Неужели лишь из-за того, что господинчику по фамилии Маркс, вздумалось написать вредную книжонку под названием 'Капитал'?
За то время пока есаул перезаряжал свои раскаленные от бешеной стрельбы пистолеты, красные, решив, что противник убит или у него кончились патроны, уже успели приблизиться к кирпичной стене на опасно близкое расстояние. Еще несколько секунд и они просто-напросто наступили бы Евстигнееву на голову. Загнав последний патрон в пистолет, есаул, дико, по-мефистофельски, расхохотавшись, открыл беглый огонь с двух рук. Урон, произведенный вследствие предпринятого им демарша, был настолько ошеломительным, что красные, поспешно отступили.
Неожиданно сквозь заволокший всю пещеру пороховой дым есаул неким шестым чувством вновь уловил приближение противника. Но как, ни странно этот противник был один. Мозг есаула принялся лихорадочно перебирать всевозможные варианты того, что бы он сам предпринял на месте красных для того чтобы прикончить его? Когда же до него вдруг донеслось приглушенное шипение горящего бикфордового шнура, ему сразу все стало ясно и понятно.
Вскочив на ноги, есаул вложил маузеры в кобуры, затем из фуражки сгреб оставшиеся патроны в ладонь и торопливо ссыпал их в карман галифе. Не дожидаясь продолжения, он подбежал к отверстию, ведущему в штольню и, сжимая в руках фуражку, обхватил обеими руками пеньковую веревку, кинул свое массивное тело внутрь бездонного вертикального колодца.
Он знал, что с динамитом шутки плохи. По всей видимости, красным надоело нести потери, и они решили просто взорвать и штольню и всех находящихся в ней к чертовой матери! Дешево и сердито! Удивительно как им раньше не пришла в голову такая очевидная мысль? Скорее всего, на этот раз их вел кто-нибудь из бывших кадровых офицеров, переметнувшийся на сторону красных. Взять хотя бы эту удачную придумку со швырянием осветительных факелов впереди себя в темноту. Определенно у этого командира присутствовала и выучка и ум.