Скай О`Малли
Шрифт:
Появление двух девушек, которые раньше развлекали купца, прервало его мысли. Зная репутацию капитана, они покорно сели у его ног.
— Как нам тебе угодить, господин? — в один голос спросили они.
Жестоким взглядом он посмотрел на них из-под полуприкрытых век.
— Начнем с того, чем вы развлекали вашего купца, — объяснил он. — А потом, не спеша, придумаем что-нибудь замысловатое.
А на другом краю города Скай таила в себе свое счастье: не оставалось сомнений — она беременна. О! Как обрадуется Халид, когда она расскажет ему! Они наслаждались с ним вечером, и теперь он совершал ночной объезд домов. Она удивит мужа, когда тот вернется. Скай представила,
Заслышав шаги мужа, она поднялась и поприветствовала его. Крепкие руки обняли ее, и он страстно поцеловал жену.
Губы воспламенили ее, ладони скользнули под прозрачный пеньюар. Скай задрожала и почти забыла, что собиралась ему сказать.
— Постой, Халид! У меня есть новость.
— Слушаю, любимая, — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее красивую грудь. Поймав губами сосок, он с вожделением принялся его сосать, и Скай почти потеряла сознание. Бесполезно. Она хотела его так же сильно, как он хотел ее. Новость подождет. Она прижалась к мужу, Халид поднял ее и понес на кровать. Одежды они разбросали где-то по дороге.
Он аккуратно опустил ее, сел на корточки рядом и потянулся к острым соскам, другой рукой нащупал нежный разрез.
Глаза Скай сузились, как у кошки, и от удовольствия она замурлыкала.
— Так ты, муженек, хочешь меня помучить. Но в эту игру мы можем играть оба. — И она стала ласкать рукой пульсирующее копье. Это вызвало у Халида стон наслаждения.
Так они ласкали друг друга несколько минут, пока оба не оказались на вершине блаженства. Скай всегда получала огромное удовольствие, удовлетворяя Халида, так же, как и он, когда доставлял наслаждение жене. Ее всегда пронизывал восторг, когда ради нее его мужская плоть крепла и становилась больше.
И у Бея растущая страсть жены вызывала восторг. Она была так замечательно естественна, не как опытные куртизанки, которыми он владел. Благословением было иметь такую жену, и он всей душой испытывал за это признательность.
Он откатился и попросил.
— Разреши мне сегодня поиграть в огромного жеребца пустыни. Перевернись и будь моей дикой кобылицей
Она встала на колени, положила голову на руки и с готовностью подставила ему свой белый зад. Расположившись сзади, он осторожно вошел в нее. Одна его рука сжимала и гладила груди; а другой он сделал то, что никогда не делал с ней до этого. Почувствовав приближение оргазма у жены, он засунул ей палец в задний проход — и даже испугался, не повредил ли ей чего-нибудь: таким бурным было ее наслаждение. Потом он понял, что от избытка чувств она просто потеряла сознание, и быстро добился кульминации своей страсти. Потом он лежал, отдыхая, расслабив руки и ноги.
— Я беспокоилась, — произнесла Скай, — что теперь любовь не будет доставлять нам столько удовольствия. Но вижу, что она по-прежнему восхитительна.
— А почему что-то должно измениться, дорогая?
— Потому что, муж и господин, следующей весной ты станешь отцом. Разве это не замечательно?
Спальня погрузилась в молчание. Постепенно Халид начал осознавать, что она сказала, и его лицо осветилось.
— Замечательно! — вскричал он, крепко прижимая ее к себе. — А ты уверена?
— Да! Да! — выдохнула она, одновременно смеясь и плача.
— О, моя Скай! Никто мне не делал лучше подарка, чем сделала ты, подарив себя. А теперь ты подаришь мне и ребенка. Это слишком много! Слишком много! Спасибо тебе, дорогая! —
Скай притянула его голову к своей груди и склонилась над ним. Этот замечательный человек спас ее от бог знает каких бед, любит ее и женился на ней, подарил ей прекрасную жизнь, и теперь он же ее благодарит! Она расплакалась вместе с ним, и ее сердце наполнилось радостью.
— Я люблю тебя, Халид! Я не могу вспомнить, кем я была раньше, но мне радостно, что я такая женщина, какая есть, потому что я твоя женщина. И благодарить тебя должна я.
Снова молчание воцарилось в комнате, когда любовники еще раз нежно соединились друг с другом. Халид наклонился, чтобы поцеловать округлый живот Скай. Потом они уснули. И проспали, обнявшись, до самого рассвета.
Скай проснулась первой и поприветствовала новый день. Посмотрев на Халида, она почувствовала, как ее захлестывает любовь к нему, она чуть не расплакалась. Она смотрела и запоминала каждый дюйм его тела: серебристая седина касалась темных курчавых волос, едва заметный шрам на левом плече от кинжала дикой бедуинки, почти мальчишеский вид, какой всегда был у него во сне. Голубые глаза Скай продолжали осматривать мужа. Но вдруг она содрогнулась: ей почудилось, что она старается запомнить лицо и тело Халида. Прогнав это чувство прочь, она отправилась в ванну.
Скай навсегда запомнила тот день, медлительно текущий своим чередом, когда ничто не предвещало беды. Она работала над регистрационными книгами торговых кораблей вместе с мастером Жаном, восхищалась удачливостью капитана Смолла. Он мог появиться в Алжире со дня на день. Недавно им сообщили, что капитан прибыл в Лондон, где разместил последнюю партию испанского золота. Скай предвкушала встречу с ним, понимая, что он обрадуется ее счастливой новости.
После дневной молитвы девушка Жана Мари принесла им легкую закуску и сообщила, что Бей рано отправился объезжать заведения, потому что желал провести весь вечер с женой.
Скай вспыхнула от счастья и сказала:
— Жан и ты, Мари, вы всегда были добрыми друзьями Халиду и мне, и поэтому я хочу поделиться с вами своей радостью — пока о ней знаем только мы с мужем. Весной у меня будет ребенок.
— Ох, мадам! — вскрикнула Мари. — И у меня тоже! Как это здорово!
Женщины в восторге болтали друг с другом, а удивленный Жан ухмылялся. Пойдя по стезе бывшего хозяина, вскоре после того, как ему досталась Мари, он официально освободил девушку и женился на ней. Выяснилось, что она родилась в прибрежной деревеньке в Южной Бретани недалеко от Пуату. Берберийские пираты добирались туда нечасто, но в один из набегов они захватили четырнадцатилетнюю Мари, готовившуюся уйти в монастырь. Капитан корсаров сначала решил взять ее себе, но, увидев, как красива девушка, запер ее в маленькой каюте с несколькими тюфяками, бадьей и зарешеченным иллюминатором. Вскоре к ней присоединились еще две девушки, одна из них — двоюродная сестра Мари-Селестина.
Три обнаженные девушки всю ночь со страхом прижимались друг к другу, слыша на палубе — крыше своей тюрьмы — сопение и возню, перемежающиеся криками и мольбой: это пираты овладевали деревенскими женщинами, замужними или не слишком красивыми девственницами. Некоторые из них после этого умерли, и среди них десятилетняя девочка, мать которой задушили, когда она бросилась с ножом на обидчика дочери. В конце концов оставшихся в живых согнали на рассвете на палубу, где они под открытым небом находились до конца плавания, днем под палящими лучами солнца, ночью, страдая от сырости и прохлады, доступные любому матросу: