Сказ о Владе-Вороне
Шрифт:
— Чего ты намерен делать, дабы вернуть суженого моего неверного? — зло проговорила Веста.
— Для начала я приснюсь ему, а уж по нашему разговору судя, подумаю, как быть, — ответил Влад.
— И чем тебе помочь?
— Позволь на лавке лечь и не буди, пока сам глаз не открою.
— А коли потревожу?
— Будет голова болеть у меня страшно, самой травами отпаивать и придется, — сообщил Влад истинную правду.
Веста
— Вон там ложись.
Влад так и поступил, смежил веки и унесся в места заповедные, сновидческие черной птицей.
…Ничего он не высмотрел, с князем не поговорил. В мире сновидческом закрыли небо темные тучи. Били меж ними сиреневые молнии: ветвистые, от яркости их в глазах рябило, а от прикосновения боль была почти реальной. Почти — и тем хуже. Поскольку никогда он не получил бы ран в этом мире, быстро оправлялся от ударов, но в какой-то момент мог попросту не проснуться. А ему нельзя так рисковать. Особенно теперь.
От угодившей в крыло молнии перья вспыхнули синим пламенем. Голова пошла кругом, хоть и не существовало верха и низа в этом сновидении. Влад рухнул с большой высоты. Лишь у хищных гребней моря-океана сумел расправить крылья. Когда падал, кажется, все буруны сосчитал, на небывалый золотой цвет барашков на волнах подивился, очень ясно узрел острые скалы острова Буяна, во всех мирах находящегося и одновременно ни в одном из них. Многое о том острове слышал Влад, а чему верить не знал. Одни говорили, будто Буян — последнее спасение для тех, кто заблудился. Другие — что то ловушка, из которой не выбраться.
«Попасть на Буян легко, просто вступив на него, ты попробуй сойди», — смеялся Кощей, никак не подтверждая и не опровергая его опасения. По легендам, смерть свою царь Нави схоронил именно на этом острове, но правда то или выдумка Влад не собирался спрашивать: некоторые вещи лучше не знать.
Пока поднимался, сердце в груди чуть камнем не обратилось — столь сильно сжалось, удары пропуская. Было ли то дурным предчувствием или просто слабостью — неважно. Влад понял, что пора назад поворачивать, несолоно хлебавши. В последний раз глянул на тучи да молнии и открыл глаза в избе Весты.
Голова кружиться не перестала. Потолок медленно вращался перед глазами. Все тело горело, словно перья помимо его воли через человеческую кожу прорастали.
«Плохо. Слишком много сил истратил», — решил он.
— Проснулся? — послышался на удивление ровный и спокойный голос хозяйки.
— Дай воды напиться.
Влад тяжело оперся на лавку, сел. Когда ложился, ничуть не озаботился неудобством выбранного «ложа». Подумаешь! Он и на земле спал спокойно, и на камнях. Чай, не изнеженная девица, чтобы перебирать. А вот сейчас казалось, будто били его нещадно ногами, плечи сковали железными оковами, а позвоночный стержень добела раскалили в кузнечном горне.
— Худо тебе? — Веста подала чашу, которую Влад едва не выронил. Пальцы дрожали, руки не слушались, но он кое-как справился. Лишь выпив всю воду до последней капли, сообразил, насколько сильную жажду испытывал. Вот только не почувствовал облегчения.
«Ничего, — попробовал приободрить себя Влад. — Вода из источника Кощеева даже мертвых возвращает к жизни, меня уж точно излечит».
Правда, до нее еще добраться необходимо, но о том, как полетит, он запретил себе думать.
Удивительно, но, поднявшись с лавки, Влад ощутил облегчение. В ушах все еще звенело, но рухнуть в темноту уже не тянуло, равно как и к месту отхожему, расставаться со съеденным и выпитым.
— Бледный ты, что покойник. Краше в гроб кладут, — заметила Веста.
— Ничего, лисичка-сестричка, — вымученно улыбнувшись, проронил Влад. — Почему ты не спрашиваешь, как прошел мой полет?
— Вижу, ничего у тебя не сладилось.
— Ничего… — повторил Влад, соглашаясь с ней. — Зато узнал, кто стоит за спиной Финиста и мне мешает.
Веста пожала плечами:
— То ваши дела, божественные. Мне бы свое получить.
— Получишь, — слово сорвалось с уст самочинно. Влад давно не ощущал себя столь беспомощным, а потому смирить пророческий дар не успел. Вот так, поддавшись ему, он однажды Кощею смерть напророчил, а потом сам же водой отпаивал, коря себя на чем свет стоит. Поскольку все напророченное вещей птицей рано или поздно, так или иначе, но сбыться обязано.
— Уже почти, — сообщила Веста. — Завтра же ко мне на порог явится суженый мой, князь Петр. Будет он прощение вымаливать и просить, чтобы от язв его излечила. Я уж дурой не буду, вначале пусть женится.
— Вот как? — спросил Влад, приподняв бровь, голову к плечу склоняя по привычке, покачнулся, но на ногах устоял. — И откуда взялись язвы?
— Буду я княгиней! — не слушая его, продолжала Веста, сверкая глазами радостно. — Добилась своего.
— Рано похваляешься, — Влад перевел дух, обернулся на лавку, но садиться себе запретил.
— Свадьбу сыграем!
— А опосля что? — спросил он. — Подумай, на какую жизнь себя обрекаешь. Ведь любые хоромы клеткой кажутся, если нет рядом никого близкого и родного. Я по себе то знаю.
— Как это нет?! — удивилась Веста. — А муж?
— Которого ты видела всего раз, да и то немощного, не отвечающего за слова свои и обещания? Который не любит тебя? И которого ты намерена женить на себе насильно? Не смеши гусей-лебедей!
— А ты не каркай, Ворон!
— Да, я — Ворон! — сказал Влад, и во вмиг окрепшем голосе задрожала нездешняя навья мощь. — А еще заложник и воспитанник князя киевского, — молвил он тише. — И знаю неплохо, сколь чванливы богатыри да бояре, как воротят они носы, смотрят свысока на тех, кого мнят ниже по положению. Не примут они девицу, из грязи в княгини выбившуюся. И князь не защитит тебя.