Сказание о флотоводце
Шрифт:
Орлы реяли в поднебесье над штандартами белых купеческих яхт и военными кораблями, бульвары и сады возникали на развороченных склонах.
Писали, что "строительный хаос уступает место городскому порядку", что "Ахтиар, он же Севастополь, - крепкий запор России с юга".
Телеграфная вышка была установлена на крыше библиотеки и поодаль на медной треноге большой, обращенный к морю телескоп. В сентябре Левашов не раз поднимался сюда, забросим дела по библиотеке, и, прильнув к телескопу, убеждался, сколь близка отсюда и многочисленна неприятельская армия. Корабли ее стояли сейчас у Балаклавы, как бы воздвигнув рядом с городом такой же, весь
__________________________________________________
1 Севастополь по-гречески - знаменитый город.
белый, в отсветах солнечных теней на парусах, напоминающих холмы. Тысячи мачт, как тысячи шпилей, сливались а своих очертаниях.
Казачьи посты подробно доносили о движении судов, и в Севастополе только и разговору было о войне. Сознание трудно привыкало к свершившемуся, никогда в укромную бухту эту не собирался, заполонив рейд, флот океанских стран. Едва ли укладывалось в мыслях у кого-нибудь из видевших воочию пришедшую сюда армаду, что властвовать здесь будут пришельцы... Не принимал этой мысли и Левашов. Был он к тому же привержен парусу и не очень мерил в силу паровых судов. И, как вызывающе ни гроз-па была неприятельская армада, чем-то она казалась парадна и даже грозна бестолково! И долго ли сможет она держаться на море в этом безупречном порядке? Шторм разгонит суда, а то и побьет о скалы. А если недоступен останется берег и иссякнут на кораблях запасы, что же тогда - зимовать на море? И так ли едины в своих интересах французы и англичане, чтобы во всем действовать сообща?
Левашову казалось, что высадка на берег уже повлечет их поражение, десант уничтожат, даже если ему удастся укрепиться на суше. Армия скрыто охраняет берега и, наверное, готовит неприятелю ловушку и тогда решит бой на море, пусть неравный, но неизбежный. Больше всего тревожился Левашов за исход сражения на море, а не на берегу. Воображение подсказывало ему десятки самых необычных операций. Он представлял себе, как, пользуясь скученностью неприятельских кораблей, обрушиваются на них русские брандеры и, жертвуя собой, зажигают суда противника или хитрым маневром выходят к неприятелю с тыла...
Утром в воскресный день он надел парадную форму и отправился на квартиру к Нахимову.
Адмирал жил на южной стороне города, в доме, принадлежащем вдове армейского фельдшера. Вдова ранее сдавала квартиру приезжему генералу из кавказского корпуса. Генерал, по ее словам, был богат и весел, а в адмирале трудно признать барина, любит колоть лучину и сам себе ставить самовар. Просителей ходит к адмиралу по воскресеньям несметное множество, - весь Севастополь у него перебывал.
Левашов, к удивлению своему, застал во дворе знакомых, таких же, как он, отставных флотских офицеров.
Старики чинно сидели на скамеечке, выжидательно поглядывая на крылечко дома, откуда вот-вот должен был появиться Нахимов. Собравшиеся были по чину младше Левашова, и только один из них, Вегов, пышнобородый статный старик с недвижным, гордым лицом, оказался в одном с ним чине.
– Присаживайтесь, Сергей Иванович,-суетливо сказал Левашову седенький старичок с пышно расчесанными бакенбардами, упираясь на трость, некогда комендант порта, - одна нас с вами сюда беда привела, я полагаю.
Левашов поклонился офицерам и сел рядом, с той холодной, чуть отчужденной вежливостью, которая должна дать понять о его нежелании праздно судачить о чем-либо в этот тяжелый для всех час. Старичок однако, уважительно поглядывая на Левашова, тут же начал передавать последние новости о высадке неприятеля под Альмой.
В эту минуту на крылечко быстрым шажком, сутулясь, в наспех накинутом стареньком сюртуке вышел Нахимов. Он недавно встал, видимо провел бессонную ночь, но не был ни удивлен, ни раздосадован тем, что его уже ждут посетители. Застегивая на ходу сюртук и щуря на офицеров голубые глаза, адмирал извинительно качнул в их сторону головой со встрепанными, еще неприглаженными волосами и торопливо спросил:
– Не задержал ли я вас, господа ? Осмелюсь узнать, вы депутацией ко мне или каждый по своему делу?
Офицеры встали и коротко представились.
– Не знаем, как господин Левашов,- ответил старичок с бакенбардами, покосившись на Сергея Ивановича, - а мы хоть не сговаривались, но пришли по одному поводу. Как, господа, можем мы не таясь доложить о себе Павлу Степановичу?
– обратился он к остальным.
– Без сомнения, можем!
– поддержал Вегов хмуро и значительно.
– Сейчас только в немощах своих да болезнях таиться можно, в остальном нужды нет!
– Корчагин, - бодро крикнул адмирал куда-то в глубину двора, - неси в комнату табуреты.
– Пожалуйте в дом, господа, - сказал он тут же офицерам и провел их в невысокую пустую зальцу, украшенную вдоль стен вышитыми ручниками и не потерявшими свежести гирляндами полевых цветов. Зальца походила на кладовую, в углу, накрытые тряпицей, стояли глиняные макитры со сметаной. Крашеные полы поскрипывали.
В открытое небольшое оконце ветер доносил гул морской волны и с гор запах мяты и чабреца.
Вихрастый матрос с видимым удовольствием живо притащил табуреты и, расставив их, удалился.
– Ваше превосходительство, - начал Вегов, не смея сесть,-отставные командиры флота, бившиеся при покойном Михаиле Петровиче Лазареве, ныне намерены снять с себя отставку и просить вас вновь принять на корабли в должностях, о коих последует ваше распоряжение.
Сказав так, он попечительно, как старший, оглядел офицеров, словно теперь разрешая им самим вступить в разговор с адмиралом, и шагнул в сторону.
– На корабли?
– жестко переспросил Нахимов и помрачнел.
– А на сушу, в блиндажи, не хотите?
– Лишь бы к вам, ваше превосходительство, а понижения в должности не страшимся, - пояснил бывший комендант порта, подумав, не из-за отсутствия ли вакансии отказывает им адмирал.
– Ко мне?
– тем же тоном повторил адмирал и минуты две в горестном удивлении смотрел на старичка.
– Ко мне - стало быть, на сушу! Желание ваше отрадно-с, понятно-с. Только, господа офицеры, объявить могу: приказом князя Меншикова флот приведен к армейскому положению, часть кораблей будет затоплена на рейде, чтобы закрыть доступ в бухту. Не скрою того, что генерал-адъютант Корнилов решению этому всемерно противился, но решение принято и иного быть не может.