Сказание о граде Ново-Китеже(изд.1970)
Шрифт:
– Здесь на каждом шагу тайны и загадки, – беспокойно сказал Ратных.
– И вот еще над чем надо подумать. Анфиса увидела этого тонкого, длинного вечером после Ярилиного поля…
– А ночью после Ярилиного поля у нас были гости, – докончил его мысль капитан. – Да, тут надо подумать!
Женька, лежавший на крыльце, вдруг поднял голову и предостерегающе проворчал. Из-за избы вышел человек; на плече его лежала рогатина.
– Пуд вернулся! – кинулся к нему капитан. – Отвечай разом: сполем?
– С полем, Степан, с богатым полем, – засмеялся Волкорез. – Полные крошни дичины принесли.
– А где дичина?
– В Кузнецком посаде, в угольном сарае. Федор там хлопочет, с посадскими прячет.
Капитан не сразу узнал мичмана. Птуха был в лузане, тоже с рогатиной» на плече.
– Все в полном порядке, товарищ капитан! – устало доложил он. – Взрывчатка доставлена и надежно спрятана.
– Незаметно принесли? Никто не видел?
– А кто и видел, тайну нашу не узнает, – ответил Волкорез. – Будто дичь и кабанье мясо на толчок принесли. Завтра, кстати, базар большой будет, праздник всех святых.
– А как «Антон» себя чувствует? – спросил Косаговский.
– «Антон» жив-здоров, вам поклон прислал, – улыбнулся мичман и сразу стал серьезным. – Копался кто-то около «Антона», маскировку ворошил. Но осторожно, чтобы это незаметно было. А Волкорез заметил.
– Осторожной рукой копались, – сказал охотник. – Два человека там было.
– Кто это, как думаешь, Пуд?
– Не могу сказать, Степан. Покопались, пошатались около озера и в тайгу убрели.
– Может быть, из вашего брата, из лесомык, кто-нибудь?
– Не похоже. Хода не та. Наши так по тайге не ходят. Выследить их надо. Думаю я лесомык округ города скрытно посадить. Не переймут ли они тех ходоков неизвестных?
– Обязательно сделай это, Пуд!
– Покоен будь, Степан. Я понимаю. Время ныне у нас тревожное.
Глава 13
НАБОЛЬШИЙ ЧЕРТОЗНАЙ
Жажда приключений снова ожила в мальчиках.
1
По всему земному шару прыгает, катится, летает тугой, звонкий футбольный мяч. В футбол играют на городских стадионах, играют в джунглях, в песках пустынь, в тропических сильвасах, в сибирской тайге, в безбрежных пампасах. Играют в футбол эскимосы, не снимая меховых кухлянок и сапог из шкуры моржа. А в Боливии самозабвенно гоняют футбольный мяч на плоскогорьях Анд, на высоте 4000 метров, на высоте Монблана. В футбол играют на всех континентах, под всеми широтами, в любом климате, играют все нации и все возрасты, за исключением грудных младенцев и дряхлых стариков. Это игра всех народов, всего человечества. Многоголосый гул стадиона дорог нашему сердцу, как первый весенний гром.
Ворвался футбольный мяч и в богоспасаемый невидимый град Ново-Китеж. И можно точно установить, как создалась в Ново-Китеже первая футбольная команда. Ее создал Сережа из посадских мальчишек, и увлечение игрой было быстрым и бурным. Мальчишки разом забросили прежние игры – бабки, чижа, лапту, казло-мазло, свайку, кубарь – и ринулись гонять мяч. В Кузнецком посаде на большой лужайке закипели футбольные страсти. Маленькие футболисты в обвисших штанах, в развевающихся рубашках, в лаптях, а иные и босиком носились целыми днями по лужайке.
Сережа организовал только одну команду, в Кузнецком посаде, но по ее образу стихийно, за какую-нибудь неделю, возникли команды и во всех других посадах, даже в далеком Усолье. Начались соревнования.
Влетел футбольный мяч и в крепостные ворота Детинца. Сначала детинские ребята ходили в посады смотреть на диковинную игру, а там и сами стали играть. В этой игре, как на войне, сражаются стан против стана, в ней простор лихому молодечеству, ловкости и удали. Появились две команды (не в одни же ворота играть) и в Детинце: команда детей верховников и команда стрелецких
2
Из Детинца футболисты пошли на Светлояр купаться. На ходу обсуждали будущую игру.
– Лучше бы у них в Детинце играть. Стадиончик у них приличный, получше нашего, – вздыхал завистливо Завид. – Ворота рыбацкой сетью обтянуты.
– У нас в Кузнецком не хуже! – сердито откликнулся Юрята, сын кузнеца. – Мы батек попросим, они нам ворота железными листами окуют.
– И командочка у них приличная, – снова затянул Завид. – Средний нападающий у них хорош, стрелецкий сын. С поворота под штангу бьет! Техничный игрочек, ничего не скажешь.
– Заучил мирские слова – техничный! – презрительно протянул Юрятка. – Твой техничный стрелецкий сын мимо нашего Вукола ни в коем разе не пройдет. Молчи уж! Влепим послезавтра детинским сухую.
Подбежав к берегу, ребята на ходу начали сбрасывать рубахи и штаны. И вдруг Митьша Кудреванко сказал робко:
– Я тута купаться не буду.
– Почему? – удивился Сережа.
– В бунташный год туточка Нимфодора казненных посадских людей топила, товарищей Василия Мирского. Нырнешь, а он тя за ногу! И после смерти, мол, спокою не даете.
Ребята испуганно посмотрели на воду. Мутная, затянутая ярко-зеленой, толстой, как ковер, ряской, она и при солнечном свете казалась жуткой. Отошли от берега и разлеглись на траве, в тени густого плакучего ивняка.
Сережа лег, положив под голову мяч. Над ребятами столбами вились, нудно ныли и жалили комары. Сердито хлопая по лбу и щекам, Сережа пожаловался:
– Ох и комаров же у вас!
– «У вас»! – передразнил Сережу Юрятка. – Аль ты еще не наш.
Сережа перекатился на бок и с новым, до сих пор неизвестным чувством посмотрел на ребят. А верно, кто он для этих ребят: наш или не наш? А они для него? Митьша, например? Еще недавно Сережа и не подозревал, что есть на свете Митьша Кудреванко, а сейчас Митьша такой же верный друг, как Колька с Забайкальской. В ногах у Сережи растянулся, подперев кулаком голову, драчливый, бешено храбрый Юрятка. Тоже парень первый сорт! Рядом с Юряткой лежат смешливый, плутоватый Иванка и простодушный, доверчивый Тишата. А плоские голыши по воде пускают, делают «блины», деловитый, рассудительный Вукол, лучший защитник команды, и тощенький, но верткий Завид с болячками на губах. Завид всегда кусает губы от зависти, всем завидует: и тому, кто в бабки выиграет, и кто больше на воде «блинов съест», и кто больше голов забьет, пусть хоть и своей команды игрок. И Васюка, Костюша, Добрыня, Третьяк тоже ребята на все сто! Еще недавно они бегали за Сережей с гиком и свистом, бросали в него камнями и сухими коровьими котяками кричали хором:. «Мирской поганец!.. Чертознай!.. Безвер!..» – а теперь все они для Сережи «наши», и он для них «наш», свойский. Вот сколько у него теперь друзей!