Сказание о пятнадцати гетманах
Шрифт:
Судьбу Канева разделили и другие правобережные города и местечки. Опираясь на крымский татар, Хмельницкий в начале 1679 года предпринял попытку вторгнуться на Левобережье, но ему помешали глубокие снега. Весной он повторил нападение, но те местечки, что ему удалось занять, вскоре у него отобрал Самойлович.
Свою ставку Хмельницкий из Чигирина перенес в Немиров и принял титул князя сарматского. Все гетманские универсалы он подписывал сложным именем Гедеон – Георгий – Венжик Хмельницкий, величая себя князем сарматским и гетманом запорожским. Что касается имени «Венжик», то оно объясняется, по-видимому, тем, что в это время бытовало мнение (возможно инспирированное самим Юрием), будто его дед был женат на дочери запорожского гетмана Венжика Хмельницкого. Однако, исторической науке такой гетман не известен, а упоминание о его деятельности в «Истории руссов» полностью противоречит общепризнанным историческим фактам.
В обезлюдевшем Приднепровье Хмельницкий никаким авторитетом не пользовался, фактически всеми делами «княжества» управлял турецкий паша, находившийся при гетмане. В то же
Между тем, вскоре после потери Чигирина в Москве был выработан план, поддержанный и казацкой старшиной, согласно которому предполагалось для обеспечения безопасности Заднепровья, уничтожить города и местечки на правом берегу Днепра, а их население переместить в свободные земли Слободской Украйны. Осуществление этого плана, сохранившегося в народной памяти малороссов под названием «сгона» (изгнания) было поручено сыну Самойловича Семену. Начиная с 1679 года, за непродолжительное время свыше 20 000 семей было переселено на территорию нынешних Сумской, Харьковской и Белгородской областей. В эти же земли ушла и часть населения Левобережья, поскольку переселенцам предоставлялись определенные льготы. Гетман Самойлович активно поддерживал идею переселения в расчете на то, что вновь сформированные слободские полки перейдут под его начало, однако в Москве решили иначе. Вновь создаваемые полки сердюков (то есть казацкой пехоты по типу полка, сформированного при Стефане Батории), как и те слободские полки, которые существовали еще с середины 50-х годов, остались в прямом подчинении царских воевод. Общее управление этими казачьими формированиями, как и в целом делами на территории Слободской Украйны осуществлялось Белогородским приказом.
В результате «сгона» огромная территория правобережной Украйны стала представлять собой пустынную и безлюдную местность, где лишь изредка можно было встретить человеческое жилье. В Москве были озабочены лишь обеспечением безопасности Заднепровья, а правый берег Днепра к началу 80-х годов фактически оставался бесхозным. Правда, заключенный в 1672 году Бучацкий мир оказался недолгим. Военные действия между Польшей и Турцией начались уже два года спустя, когда в результате решительных мер, предпринятых коронным гетманом Яном Собесским у турков были отняты Немиров, Могилев, Брацлав, то есть почти вся Подолия. 24 августа 1675 года в сражении у Львова Собесский разгромил крупные силы татар и турок, а затем, после избрания королем в феврале 1675 года, стал принимать серьезные меры по укреплению своих войск. Опасаясь возросшего могущества Речи Посполитой, султан вынужден был пойти на заключение в 1676 году нового мира (в Журавне), по условиям которого две трети Украйны возвращались Польше, а остальная территория передавалась казакам под опекой Турции. Этот мирный договор не удовлетворял ни польского короля, который неоднократно поднимал вопрос на сейме о том, не лучше ли вновь вступить в войну с Турцией, чем отдать богатейшие земли непонятно кому, ни султана, который недоволен был наметившимся альянсом Речи Посполитой с Австрией, где в это время вспыхнуло восстание венгров, поддержанное турецким правительством.
К новой войне стали готовиться обе стороны. Король, желая привлечь на свою сторону казаков, назначил им на отошедших к Речи Посполитой территориях своих гетманов. Вначале это был Остап Гоголь, власть которого ограничивалась лишь Полесьем, позднее его сменил Степан Куницкий (1683–1684 годы), галицкий шляхтич, который выступил в поход против турок на Дунай, но потерял много войска и был казнен своими же казаками. На его место был назначен новый гетман Могила (1684–1686 годы), человек неграмотный и весьма заурядный. Однако среди его полковников имелось несколько ярких личностей: Захар Искра в Корсуне, Абазин – в Брацлаве, Семен Гурко, более известный как Палей – в Фастове. О подвигах последнего позже слагались легенды. Одновременно, уже в 1679 году Польша попыталась привлечь на свою сторону Москву, вынашивая идею создания единого Священного союза против Оттоманской Порты, однако в том году между Московским государством и Турцией был заключен Бахчисарайский мир. Согласно его условиям турки признавали вхождение Левобережной Украйны в состав Московского государства, но правый берег оставался за Османской империей. При таких обстоятельствах идея польского правительства не нашла поддержки в Москве, но усилия Собесского не пропали зря. Мысль покорить Крым не оставляла еще Ивана Грозного, но отвлеченный на войну с Ливонией, он в то время не сумел реализовать свои планы. Позднее, после взятия донскими казаками Азова, об этом же подумывал и Михаил Федорович, но у государства не было тогда средств для этих целей. Теперь же в Москве серьезно задумались о предложении поляков и лишь выжидали удобного момента для разрыва мирного договора с Турцией. Впрочем, немало было и противников этой идеи. Самойлович – последовательный враг Речи Посполитой, ненавидевший поляков, предостерегал царское правительство
Не получив поддержки со стороны Московского государства, Ян Собесский 31 марта 1683 года вступил в союз с Австрией. Узнав об этом Турция двинула на Вену громадное (почти 200-тысячное) войско во главе с великим визирем Кара-Мустафой. Приготовления Собесского к военным действиям еще не закончились: ему удалось собрать лишь 27 тысяч солдат, однако он поспешил на помощь Вене, осажденной турками. По прибытию он принял командование над всей союзной армией и 12 сентября 1683 года наголову разбил Кара – Мустафу, превосходящего союзную армию численностью более чем в три раза. Эта знаменитая победа вошла во все учебники польской истории и выдвинула Яна Собесского в число величайших полководцев его времени. Однако, выиграть одно сражение еще не означает победить в войне. Военные действия против Турции на этом не закончилась, король нуждался в новых союзниках. В 1684 году Австрия, Речь Посполитая и Венеция образовали, наконец, «Священную лигу», о чем так давно вынашивал планы Ян Собесский. Москва не отказывалась против присоединения к этому союзу, но при условии урегулирования всех аспектов Андрусовского мира, срок которого истекал. Король, испытывавший трудности в борьбе с турками, после двухлетних переговоров в 1686 году подписал с Россией «Вечный мир», прямо скажем, не весьма выгодный в тех условиях для Московского государства. Правительство царевны Софьи пошло на его заключение, лишь поддавшись ходатайству папы и Австрии, поскольку и сама правительница и ее фаворит князь Василий Васильевич Голицын весьма смутно представляли себе, в какую авантюру их втягивают поляки. В какой-то мере в этом была повинна и Турция, постоянно угрожавшая Левобережью. По условиям этого мира Московское государство не получило никаких территориальных приобретений, за исключением того, что за Москвой оставался Киев с окружающими его местечками. За эту, якобы территориальную уступку, Речь Посполитая получала 146 000 рублей, одновременно гарантируя православному населению правобережной Украйны полную свободу совести. Иными словами, Москва не получила от этого мира никакой выгоды, кроме убытков, так как Киев де-факто перестал быть польским еще с 1648 года, а православных в городах и селах правобережной Украйны к тому времени можно было пересчитать по пальцам. Кроме того, как уже выше отмечалось, турки и не преследовали православных. В то же время, правительство царевны Софьи обязалось выступить совместно с Польшей против Турции и Крыма. Правый берег Днепра оставался за Речью Посполитой, а Запорожье – за Москвой. Окончательно вопрос об этих территориях урегулирован не был.
Понятно, что как здравомыслящий человек, Самойлович не мог принять такой договор. «Купила Москва себе лиха за свои же гроши, ляхам данные. Жалели малой дачи татарам давать, будут большую казну давать, какую татары похотят» – не скрывал он своего раздражения договором в узком кругу приближенных. Вопреки существующему порядку гетман даже обратился напрямую к королю с личным письмом, в котором писал, что казаки выступят против татар, если король возвратит правобережную Украйну. За этот демарш Самойлович получил выговор из Москвы и приказ соединиться с войсками Голицына, когда он выступит против Крыма.
Для покорения Крыма было подготовлено 100-тысячное войско, которое возглавил сам князь Голицын. В мае 1687 года он двинулся к Конским водам и вскоре подошел к Самаре, где его уже ожидал Самойлович с 50 тысячами казаков. Форсировав Конские воды, объединенная армия в середине июля вышла к урочищу Великий Луг и продолжила движение в сторону Перекопа. Татар поблизости замечено не было, но начались степные пожары, препятствующие дальнейшему продвижению вперед. На военном совете все же было принято решение продолжать поход, однако за двое суток удалось пройти всего 12 верст. Люди и лошади устали от страшной копоти, которая клубилась в воздухе, коням не было корма и воды. К счастью, прошли ливневые дожди, которые наполнили пересохшие реки и прибили копоть, но травы не было. В таких условиях продолжать движение дальше было равносильно самоубийству. Голицын принял решение отправить в низовья Днепра 30- тысячное войско из своих ратных людей и казаков, а сам с основными силами возвратился к Конским водам.
Донося в Москву о неудаче похода, князь писал правительнице Софье, что татары не вышли для сражения, испугавшись московского войска, но зато подожгли степь. Однако в его лагере причиной пожара называли умысел со стороны казаков. Распространился слух, будто казаки по приказанию или с ведома гетмана Самойловича подожгли степь, чтобы не дать возможности Голицину продолжить свой поход в Крым. На первый взгляд такие слухи казались вздорными, но, они имели под собой почву. Известно было, что Самойлович являлся противником войны с Крымом, да и казаки не были заинтересованы в том, чтобы московские войска вошли в Крым. Ведь само существование малороссийского казачества было оправдано, поскольку существовала угроза вторжения татар в московские земли. С разгромом Крыма отпадала нужда и в сохранении казачьего войска.
Слухи о том, что к возникновению степных пожаров приложили руки малороссияне, дошли и до Москвы. Царевна Софья, опасаясь за своего фаворита князя Голицына, который мог быть обвинен недоброжелателями в неудаче крымского похода, направила к нему дьяка Шакловитого для выяснения, кто же повинен в пожарах. Но, еще до его приезда высшие представители казацкой старшины уже поспешили с доносом к Голицыну, обвинив гетмана в измене. Князь переслал донос в Москву и получил указание арестовать Самойловича и всех его домочадцев.