Сказания и повести о Куликовской битве

Лихачев Дмитрий Сергеевич

Князь же великий Дмитрей Иванович⁵ нача думати⁶ з братом своим со князем Владимером н с новонареченною братиею, с литовскими: князьми: «Зьде ли паки пребудем или Дон перевеземся?». Рекоша ему Ольгердовичи: «Аще хощеши крепкаго воинства, то вели реку Дон вози* тися, то несть ни единаго помышляющего вспять. А велицей силе его» несть советовати, яко не в силе бог — в правде. Ярослав перевезеся реку — Святополка победи, прадет твой, князь великий Александр, Неву реку перешед — короля поби.* Ты же нарек бога, тако же подобает тво-рити. Аще побъем, то вси спасемся, аще умрем, то вси общую смерть примем от князей и до ⁷ простых людей. Тебе уже, великому князю, оста-вити смирение, да зде уже буйными словесы глаголати и теми словесы крепится войско ваше. Убо кы видим яко множество избранных витезейг войску твоего».

Князь же великий повеле войску своему Дон реку возитися. Воини же ускоряют,⁸ яко татарове близуют. Мнози же сынове рустии возрадова-шася радостию великою, зряще своего подвига желаннаго, еже на Руси вожелеша.

За многи дни приидоша же на место то ⁹ волцы мнози, выюще по вся нощи непрестанно, и гроза бе велика. По полком храбрым сердце утвер-жающе ¹⁰ юноши слышат русских, иже паче укротеша. И мнози врани необычно собрашася не умолкают грающе, галицы же своею речию говорят. Вороны же грают, яко гарам игращим, орли же мнози от устья Дону прилетеша и ту клицаху, ждуще дни грозного и богом изволеннаго, в не же имат пасти множества трупия человеческого и крови пролитися, яко морския воды. От такаваго страху и от великия грозы древяса пре-клоняшеся и трава постилашеся. И мнози от обою унывают, видящи убо пред собою смерть.

И начаша погании студом помрачатися о погибели живота своего понеже убо умре нечестивый, погибе память его с шумом,* а правовернии человецы ноипаче просветишася, радующеся чающе совершеннаго обетования и прекрасных венцов, а них же проловеда преподобный старец.

«Вестницы же поскоряюще, яко приближают уже поганый напрасно. И бысть яко в 6 час прибеже Семен Мелик* з дружиною своею. По них же мнози пригониша от татар. И толь бестудно гнаша, нольны полцы наши видевше. И возвратившеся и поведаша царю, что князи русти ололчишася при Дону, и божиим промыслом много видеша людей, ^пс чет-верицею того сказаша царю множество людей видеша.¹² Он же, нечестивый царь, разжен дияволом, разумев свою погибель, и крикнув напрасно, испусти глас, и рече тако: «Моя сила, аще сего не одолею, како имам возвратитися восвояси!». Повеле напрасно вооружитися.

Семен же Мелик поведаша великому князю, яко: «Гусин брод* пре-идоша уже, едину нощь имуще межу собою, на утро бо имат приити на Непрядву.* Тебе ж падабает великому князю днесь ополчитися, да заутра не ускорят татарове».

И начен князь великий¹³ Дмитрей Иванович и з братом со князем Владимером Андреевичем с литовскими князьми Андреем и Дмитреем.

Ольгердовичи, от шестаго часа полцы нача уряжати. Есть же воевода некто,¹⁴ прииде с литовскими людьми, именем Дмитрей Боброков,* родом ¹⁵Волынскыа земли.¹⁶ Вильми уставиша полцы по достоянию — елико где кому подабает стояти.

Князь же великий Дмитрей Иванович, поим брата своего князя Владимера и литовские князи, и все князи и воеводы, выехаша на место высоко и видеша образ святый, иже бе суть воображен во християнских знаменех, и акы¹⁷ неки светильницы светящеся. И стези ревут наволочены простирающеся, яко облоцы тихо трепещуще хотят промолвити, и богатыри руские, аки живы пашутся, бывшая на плащаницах воображений и доспехи руские, аки вода колебашеся, а шеломы на главах их со златом, яко утренная роса во врямя ведра светящеся: яловцы* шоло-мов их, аки пламяна пашутся.

Мысленно бо их видети и жалосно зрети таковых руских князей и удалых детей боярских собрание и учрежение таковое. И вси бо едино равно и единодушно ¹⁸един за единого умрети хотяще,¹⁹ и вси единогласно глаголаху: «Боже святый, призри на ны и даруй православному князю нашему победу, яко Констянтину,* и покори под нозе его врага Амалика, яко же иногда кроткому Давиду!».* Сему же удивишася литовские князи, ркуще себе: «Никако такаваго воинства быти ни при нас, ни по нас таковому: подобно македонскому воинству, мужеством²⁰ Гедеоновым,* господь бо своею силою вооружив их!».

Князь же великий видев полцы своя по достоинству вооружены, и сшед с коня и над на колени на ковыле зелене прямо великому полку черному знамени,* на нем же воображен образ владыки Спаса нашего Исуса Христа, из глубины сердца нача звати велегласно: «О владыко вседержителю, виждь смотрелевым оком на люди своя, иже твоею десницею сотворены суть и твоею рукою искуплени от роботы дияволи! Внуши, господи, глас молитвы моея, обрати лице свое на нечестивыя, иже творят²¹ зло рабом твоим. Молюся образу твоему святому — и пречи-стей твоей матери и твердому и необоримому молитвеннику, иже о нас к тебе, рускому святителю, на его милосердие надеемся, и призываю имя твое святое».

Князь же великий поиде, и всед на конь свой избранный, и нача по полком ездети з братом своим со князем Владимером, ж с новонареченною братиею, с литовскими князьми Андреем и Дмитреем Ольгердовичи, я со иными князьми и воеводами. Коемуждо полку рече своими усты: «Братия моя милая, сынове християнстии, от мала и до велика! Нощь приспе,²² а день грозный²³ приближися. А мы, братие, подвигнемся! Силен бо господь во бранех. Зде пребудите кождо на местех своих — утро бо тако неудобно учрежатися, уже бо гости наши близ на реце на Непрядве. Утре же имам нити поведенный чаши, ея ж, друзи мои, на (пути вжелеша. И вы уповайте на господа жива, да и мир с вами буди, братие, аще нам утре ускорят со братиею своею».

Князь великий Дмитрей посла брата своего князя Владимера вверх по Дону в дуброву, яко таитися полку его, дав же ему своего двора ви-тези. И еще упусти с ним изовестнаго того воеводу Дмитрея Волынского. Против живоноснаго праздника Рождества пресвятыя богородицы* осень же бе тогда долга, и днем летним еще сияющим и тенлата бысть и тихость. В нощи той мрацы ростнии явишася.²⁴ Воистинну бо рече: «Нощь несветла неверным, а верным просвещена бысть».*

Пришед Дмитрей Волынец, рече великому князю и брату его князю Владимеру и утаився едини: «Выедите ис полков своих, да скажу вам примету свою». Уже бо нощи глубоце и заря потуше, Дмитрей Волынец всед на конь и поим с собою князи едини суще, и выехаше на поле Куликово и став посреди полков ²⁵обоих, своих²⁶ и татарских, и рече им Волынец: «Слушайте с страны татарских полков». Слышав же стук велик и кликот и трубы гласяще, и бы созади их волцы воют вельми, по лесной их стране орлове клехчаше, и бысть трепет птич велик вельми. Против их врани аки горам грающим. По реце же той по Непрядве гуси-лебеди крылми плещут, необычную грозу подают. Рече Волынец великим князем: «Слышите ль что?». Они же рекуще ему: «Слышахом, граза велика есть, брате». Рече Волынец великим князем: «Обратитеся на полк руских и слышите, что есть». Тихость велика. И рече Волынец: «Что слышасте?». Они же реша ему: «Ничто же, токмо видехом от них от множества огней зори снимахуся». И рече Волынец великому князю: «Остани господине». Волынец²⁷ же рече: «Добра знамение се и призывай бога неос-кудною верою». Рече Волынец: «Еще ми примета есть». И сниде с коня, и пад на десное ухо, и приниче к земли на долг час и, востав, абие и пониче. И рече великий князь Дмитрей Иванович: «Что есть, брате?». Он же не хоте сказати ему. Князь же великий понудив ему, он же рече г «Едина бо ти на пользу, а другая скорбна». Волынец рече: «Слышах, господине, землю надвое плачющися: едина²⁸ еллинским языком своим чад своих напрасно вопиюще, ²⁹акы вдова,³⁰ другая же страна, аки некая девица тихо и жалосно плачющися, аки некто един в сиверель про-сопе³¹ плачевным гласом. Аз же множество тех примет испытав, сего ради надеюсь о бозе и святыми мученики Борисом и Глебом, сродники вашими, аз чаю победы поганых, а християном многа падения будет».

Слышав же то князь великий, прослезися вельми и рече: «То не будет победы державе». Волынец рече: «Не подобает, государю, сего пове-дати в полцех, но токмо вели молитися богу и святых его призывати, и рано утре вели им подвизатися на кони свои, и всякому воину вели крестом вооружатися, то есть непобедимое оружие на супротивныя».

В³² ту же нощь некто муж, именем Фома Халцыбеев,* разбойник, поставлен от великого князя на стражу на реце³³ на Чюру Махайлове.* Мужеством бе его на крепце сторожи и стоя от паганых. Сего уверя, бог откры ему видети нощи тоя видение велико. На высоте виде облак изряден. 'Прииде же некий полк от востока велик зело. От полуденныя же страны приидоша два юноши светлы,* лица их светящеся, аки солнце, имуще во своих руках мечи остры. И рекоста два юноши полковникам татарским: «Кто вам повеле требити отечество наше, нам дарова господь?». И начаша сечи я. Ни един от них не избысть. Оттоле же человек той верен бысть и целомудр. Исповеда видение великому князю единому. Он же рече: «Не глаголи никому же». Сам же князь великий воздев руце свои на небо и нача плакатися, глаголати: «Господи человеколюбче, молитвами святых мученик Бориса и Глеба, помози ми, яко же Моисею,* и Давиду на Галиада,* и первому Ярославу на Святололка,* и прадеду моему, великому князю Алесандру на хвалящего римского короля,* разорити хотев его. Ни по грехом моим воздаждь ми,³⁴ господи, и низ-посли милость свою и просвети нас благоутробием твоим. Не дай же нас в посмех врагом нашим раб своих, да не порадуются врази наши, ни ркут срама на верных — где есть бог их, на нь же уповаше. Помози, господи, християном, иже имя твое нарицаем!».