Сказания и повести о Куликовской битве
Шрифт:
Великий князь, взяв брата своего князя Владимира, и литовских князей, и воевод, и всех местных князей, выехал на высокое место, и посмотрел на полки свои, увидел образ Спасителя, изображенный на христианских знаменах, как будто светильники какие-то солнечные светились. Шумят развернутые знамена, развевающиеся, как облака, тихо трепещут, как будто хотят говорить. У русских богатырей хоругви как живые развеваются, а доспехи русских воинов как вода при ветре колеблются, а шеломы на головах их золотом украшены, как утренняя заря в солнечную ясную погоду, а яловцы* их шеломов, как огненный. пламень, пышут.
Впечатляющее и ужасное зрелище — такое собрание удалых русских князей и детей боярских и их построение! Все одинаково единодушно готовы друг за друга умереть, и единогласно говорили они: «Все-святый господи, посмотри на нас, даруй православному нашему великому князю победу над погаными, как
Великий князь Дмитрий Иванович, увидев, что полки его подобающим образом вооружены, развеселился сердцем и, сойдя с коня, упал на колени перед великим полком и перед черным знаменем,* на котором изображен образ владыки нашего Иисуса Христа, и начал из глубины сердца взывать: «О владыко вседержитель, посмотри всевидящим оком на людей твоих, которые твоею рукою сотворены и твоею кровью искуплены; ты освободил нас от рабства у дьявола. Услышь, господи, молитвы наши и обрати лице свое с яростью на нечестивых, которые причиняют зло рабам твоим. Молюсь образу твоему святому, и пречистой твоей матери, и твердому и необоримому молитвеннику о нас к тебе, русскому святителю Петру митрополиту. На его молитву надеюсь, молю и призываю имя твое святое». Кончив молитву, снова сел он на коня и стал по полкам ездить и каждому полку говорить своими устами: «Братья мои! Русские удальцы от мала до велика! Уже ночь настала, и день грозный приблизился. В эту ночь молитесь, мужайтесь и крепитесь. Господь силен в битве. Будьте каждый на своем месте, не нарушайте порядка. Утром нам не успеть построиться, ведь гости наши уже близко. Выпьем общую чашу на реке Непрядве. Это будет, та самая чаша, передаваемая из рук в руки, которой мы, друзья мои, так жаждали еще на родине. Будем уповать на бога живого, и мир да будет вам, братья мои! Утром, когда татары подоспеют, мы будем готовы встретить их».
Брата своего князя Владимира великий князь отправил вверх по Дону в дубраву, чтобы спрятать в отдалении полк, и дал ему достойных витязей от двора своего. И отпустил с ним знаменитого того воеводу Дмитрия Боброка Волынца.
Уже настала ночь накануне светоносного дня Рождества пресвятой богородицы. Хотя осень обычно бывает дождливой, в ту ночь была тишина и тепло, как в летние дни, и росистые туманы появились. Истинно сказано: «Ночь несветла неверным, а верным светла».* И сообщил Дмитрий Волынец великому князю примету воинскую. Ведь заря вечерняя уже угасла. Дмитрий сел на коня и, взяв с собой только великого князя, выехал на поле Куликово. Став посреди обоих полков, повернулся к татарскому полку. Услышал он стук великий и клики, как будто начинается торг, или будто город строят, или будто трубы трубят. А сзади полков татарских волки воют очень грозно. А по правой стороне вороны и галки непрестанно кричат, и переполох в птицах: они перелетали с места на место, как будто горы тряслись. А напротив, на реке Непрядве, гуси, лебеди и утки крыльями необычно плещут, грозные предзнаменования являют. И сказал Волынец великому князю: «Что ты слышал, господин?». И сказал великий князь: «Слышал я, брат, сильную грозу». И сказал Волынец: «Повернись, князь, к русским полкам». Когда он обернулся, была великая тишина. И сказал Волынец великому князю: «Что ты, господин, слышал?». Он же сказал: «Ничего не слышал, только видел, что от множества огней занимаются зори». И сказал Во-лынец: «Господин князь, это хорошие приметы и знамения. Призывай бога небесного и не оскудевай верой». И снова сказал он: «Есть у меня еще примета». И, сойдя с коня, упал он на землю, на правое ухо, и лежал долго. И встал, и вдруг поник. И сказал великий князь: «Что это за примета, брат?». Он же не захотел сказать ему. Великий князь очень принуждал его. И он сказал: «Одна примета у меня тебе на пользу, а другая — скорбная. Слышал я, что земля плачет двояким образом: одна сторона земли, как некая женщина, оплакивала детей своих татарским голосом, а другая сторона, как некая девица, как свирель, свистела плачевным и одиноким голосом. Я много таких примет испытал, и поэтому надеюсь на вседержителя бога и на святых мучеников Бориса и Глеба. Я предвижу победу над погаными, но христиан много погибнет». Услышав это, великий князь заплакал и сказал: «Да будет воля господня». И сказал Волынец великому князю: «Не следует тебе, государь, никому в полку об этом говорить, вели им бога молить и святых на помощь призывать. Садясь на коня, пусть каждый крестом вооружается: это и есть оружие против врага».
В ту же ночь некий человек, разбойник, по имени
И вот настал великий праздник, начальный день спасения рода христианского, Рождество пресвятой богородицы, т. е. сентября 8 день. На рассвете дня воскресного, когда всходило солнце, был туман в то утро, развернулись флаги христианские, затрубили многочисленные трубы. Кони всех князей и воевод и всех удалых людей замерли от звука трубы. Каждый шел под своим знаменем. И все полки построились, как велел им Дмитрий Волынец. Когда настал первый час дня, с обеих сторон послышались звуки труб. Но татарские трубы вдруг замолкли, а русские зазвучали еще громче. А полки друг друга не видят из-за тумана. И всюду земля гремит, грозу передает с востока до моря и на запад до Дуная. А поле Куликово как бы прогибается, затряслись луга и болота, реки и озера из берегов вышли — ведь никогда еще не бывало стольких полков на месте том.
А великий князь, пересаживаясь с одного борзого коня на другого, ездил по полкам своим и говорил со слезами: «Отцы и братья, идите на подвиг ради господа, за веру христианскую! Эта смерть — не смерть, а вечная жизнь. Не желайте, братья, ничего земного, не помышляйте о богатстве, чтобы не совратиться на себялюбие, — чтобы Христос, наш бог и Спаситель, увенчал нас победными венцами!». И укрепил он речью своей полки русские. Исполнив это, пришел он под свое черное знамя, и сошел с коня, и сел на другого коня, и снял с себя царскую одежду, и в другую облачился. А коня своего отдал Михаилу Андреевичу Бренку,* которого он безмерно любил, и одежду царскую на него надел, и то знамя велел рынде своему возить перед ним. Под этим знаменем и был убит Михаил Андреевич за великого князя.
Великий князь Дмитрий Иванович стал на месте своем, воздев руки к небесам, потом сунул руку свою за пазуху, где был у него живоносный крест, на котором изображены страсти Христовы,* и заплакал горько и сказал: «На тебя только надеюсь, живоносное древо!* Честный крест! Таким образом явился ты православному греческому царю Константину* и дал ему победу в битве с нечестивыми, твоим всесильным образом победил он их, ведь не могут обрезанные против твоего образа устоять. И ныне покажи, господи, милость свою на рабах своих», — так он говорил.
В то время пришли посланные от преподобного игумена Сергия с письмом. В нем было написано так: «Великому князю Дмитрию, всем русским князьям и всем православным христианам мир и благословение». Великий князь, услышав, что от преподобного старца послание принесено, принял послание, а посланника приветствовал любовно и тем посланием, как некиими бронями твердыми, укрепился. Посланный же подал ему дар от игумена Сергия — богородичную просфору.* Великий князь съел тот хлеб святой, простер руки свои к небесам и воскликнул громким голосом:. «О великое имя святой троицы! Пресвятая госпожа богородица, помоги нам молитвами твоими и молитвами преподобного игумена Сергия!».
И сел великий князь на коня своего, крепко держа его в руках, и взял палицу свою железную, и выехал из полка; желал он сам начать — от горести душевной и за свою обиду. Многие князья русские и воеводы удерживали его, не пускали его, говоря: «Не следует тебе, государь, великий князь, в нашем полку быть, тебе надлежит в своем полку стоять и за нами наблюдать, — а то перед кем нам показать, как мы бьемся. Если бог, по милости своей, тебя, государя, великого князя, спасет (а нам как бог судит — кому смерть, кому жизнь), — как же ты сможешь узнать, кого из нас почтить и пожаловать? Мы готовы ныне