Сказания о нартах
Шрифт:
— Лети туда, ласточка, откуда восходит солнце, найди там Сослана, который на целый год уехал в поход, будь вестником тревоги! Скажи, что недруги его хотят в пятницу бросить его мать в озеро Ада. Пусть поторопится он и скорее вернется!..
— Как не согласиться мне быть вестником тревоги твоей, прославленная Шатана! Как могу я забыть, славная Шатана, твои благодеяния! — ответила ласточка. — Я сейчас же полечу к нему. Но вдруг он не поверит мне?
Сняла тут быстро Шатана кольцо со своего пальца и надела его на шею ласточке. Распростерла ласточка крылья и полетела в ту сторону, где
Куда за семь недель и семь дней доскакал на своем могучем коне-бурегоне нарт Сослан, туда за одну ночь к восходу светлой утренней звезды Бонварнон долетела ласточка. Под тенистым кустом, на мягкой зеленой траве, беспечно отдыхает Сослан. И ласточка села на ветку над его головой и запела, зазвенела на тысячи ладов:
— Эй, прославленный нарт, буйный Сослан, безмятежно лежишь ты на мягкой зеленой траве, а любимую мать твою Шатану хотят недруги твои бросить живой в озеро Ада. Бусами сыплются слезы ее. Как луча солнца, ждет она твоего возвращения.
— Ласточка, ты всегда была другом людей, и я понимаю твою речь, но чем подтвердишь ты правду своих слов?
И тут сбросила ласточка с шеи своей кольцо Шатаны. Как было не узнать Сослану это кольцо? Одним прыжком очутился Сослан на своем подобном буре и быстром, как облака, коне и поскакал обратно. Много уже проскакал он и вдруг видит: изнемог бедный человек, лежит на дороге и подняться не может.
— Эй, нарт Сослан, я тебе поручаю мою жизнь, — сказал он Сослану, а сам даже головы не в силах поднять от земли.
И тут же спрыгнул Сослан с коня своего и, нагнувшись, спросил бедняка:
— Что с тобой? Чего тебе нужно? Чем могу помочь я тебе?
— С голоду умираю и только от тебя жду спасения, — ответил ему бедняк.
Торопился Сослан на помощь к матери своей, и не взял он с собой ничего съестного. Но даже в голову ему не пришло бросить на голодную смерть человека. Поскакал он в лес и вернулся оттуда с тушей оленя. Развел он костер, насадил мясо на вертел и только после этого, пожелав голодному доброго дня, хлестнул коня и помчался своей дорогой. Проскакал он уже добрую часть пути и вдруг видит: летит орел и в когтях своих несет ребенка. Взял тут Сослан свой лук и стрелу пустил в орла. Не выпуская ребенка из когтей, упал орел в реку. Подскакал Сослан к берегу, соскочил с коня, кинулся в реку и спас ребенка. Посадил он ребенка с собой на седло. На околице селения встретила Сослана женщина с лицом, исцарапанным от горя: на ее глазах утащил орел ее дитя. Отдал ей Сослан ребенка, и поблагодарила его мать:
— Я бедная вдова, — сказал она, — и ты спас моего единственного сына.
Торопится, скачет Сослан, погоняет он своего коня. Но как ни торопился он, все же опоздал — уже бросили Шатану живьем в озеро Ада. Кинулся Сослан к озеру, но не нашел он там своей матери.
Тогда вернулся он в нартское селение и наказал своих недругов. А потом отправился Сослан в Страну мертвых, к самому Барастыру. «Может, отдаст мне обратно мою мать», — подумал Сослан.
Подскакал он к воротам Страны мертвых и постучался. И тогда сам Барастыр, повелитель Страны мертвых, вышел к нему. И стал у него Сослан выпрашивать свою мать. И сказал Барастыр Сослану:
— Немало свершил
Отпустил Барастыр Шатану, вернулись они в селение нартов и стали опять жить среди них.
У Алымбега было шестеро взрослых сыновей и одна-единственная дочь. И сам Алымбег и все шестеро взрослых сыновей его нашли смерть от руки Сослана, их кровника. В живых осталась из детей Алымбега только единственная дочь. Жена Алымбега была беременна и вскоре после смерти мужа родила сына. Сырдон дал этому мальчику имя: Алымбегов сын Тотрадз назвал он его. А мальчик Тотрадз был таков, что за день прибавлялся он в росте на пядь, а за ночь — на четверть. Спереди был он из чистой стали, но со спины уязвим, как любой человек.
Конечно, Сослан понимал, что если Алымбегов сын Тотрадз возмужает, то будет ему мстить за отца и за братьев. И они вместе с Шатаной решили с корнем вырвать род Алымбега.
— Возьми, — сказала Шатана Сослану, — да в следующую пятницу собери народ на Площади игр и заставь глашатая прокричать: «Сегодня пятница, а в следующую пятницу от чьего дома не выйдет мужчина на состязание, тот поплатится близким ему человеком!» Из дома Алымбега некому будет выйти, и ты возьмешь в невольницы его дочь, сестру Тотрадза. А потом и с маленьким Тотрадзом как-нибудь управишься.
Сослан так и сделал.
Услышала слова глашатая мать Тотрадза, еще не снявшая похоронных одежд по мужу и шестерым сыновьям, присела возле колыбели сына своего, заплакала и сказала:
— Пусть не простит тебе Бог, Сослан, того, что ты совершаешь. Ведь известно тебе, что осиротевший дом Алымбега не может послать мужчину на состязание. Вижу я, замыслил ты пожрать жизнь единственного и последнего моего сына.
Мальчик спал в это время, но плач матери пробудил его.
— Что с тобой, нана, о чем ты плачешь?
— Нет, я не плачу. Спи спокойно, пусть мать твоя будет жертвой за тебя, — сказала мать сироты.
Она хотела скрыть свое горе от сына. Но мальчик не оставлял ее в покое, и тогда она сказала ему:
— Как же мне не плакать, дитя мое! Сколько ни было у меня сыновей до тебя, все они, да и мужественный отец твой, нашли смерть от руки Сослана. Только ты да сестра твоя остались у меня. Но вот задумал он и вас пожрать. Объявил, что каждый дом, от которого в пятницу не выйдет мужчина на Площадь игр, должен отдать ему девушку в пленницы. Некого нам послать на Площадь игр, значит, заберет он в невольницы единственную твою сестру.
— Не бойся, мать моя, я выйду на Площадь игр состязаться с могучими нартами и не допущу позора для нашего дома, не отдам я в неволю сестру мою единственную.
— Если бы ты, мое солнце, был в таком возрасте, что мог бы выходить на игры нартов, то не были бы столь печальны дни мои, — ответила мать.
— Так не назовусь же я впредь сыном отца моего Алымбега, если единственную сестру мою отдам в неволю! Ведь недаром же Гатагов сын Сырдон дал мне имя Тотрадз! — воскликнул мальчик.