Сказания о нартах
Шрифт:
— Нужно тебе, Сырдон, устроить поминки по своим покойникам, чтобы они в Стране мертвых не завидовали другим покойникам. Ведь ты берешь на себя грех, не соблюдая обычая поминок.
А иные даже не прочь были поддразнить его:
— Среди нартов не найти такого, кто, подобно тебе, не оказывает почести своим покойникам!
Сырдон хорошо понимал, из-за чего так беспокоятся нарты о его покойниках.
Была у бедного Сырдона единственная корова, и очень хотелось нартам съесть ее. А что было им до покойников Сырдона!
— Пусть
Долгое время Сырдон отмалчивался. Наконец он сказал нартам:
— Вы ведь знаете, что у меня ничего нет, так из чего устрою я поминки?
— Попроси своих родственников и друзей, и пусть они помогут тебе, но все же не оставляй своих покойников совсем без поминок, — сказали нарты Сырдону.
Сырдон собрал с избытком все, что нужно для поминок: и напитки, и кушанья. Дрова привез, установил над очагом двуухий большой котел и заварил пиво. Но в пивовары он поставил самого глупого человека. Известно, чтобы сварить пиво, кладут в двуухий котел двадцать мер солода, а Сырдон насыпал в него всего одну меру.
Варится, варится пиво, несколько дней варится, а все не готово. Люди думали, что пива наварено очень много, но Сырдон знал, что делал. Зарезал он одну свою безрогую овцу и бросил ее тушу в другой двуухий котел. «Моим покойникам давно уже никакая еда не нужна, а вам, обжорам, хватит и одной овцы, да и пива хватит на один день! Но вы хотите найти в моем доме глупца Сырдона, так его вы не найдете!» — так говорил Сырдон сам с собой.
Слух о том, что Сырдон справляет поминки, распространился меж нартов. В день поминок Сырдон собрал пивовара, хлебопеков и еще двух придурковатых юношей, которых пригласил он прислуживать за столом, и сказал им:
— Вам предстоит потрудиться на поминках, потому вы должны заранее подкрепиться, иначе останетесь голодны.
Велел Сырдон зарезать двух или трех кур и покормил своих прислужников, напоил их аракой, а потом поручил им переливать пиво из котла в кадушки.
Послал созвать к себе людей на поминки, а сам завел среди прислуживающих разговор о том, что появилось раньше — курица или яйцо. Опьяневшие начали спорить. Один говорит: «Курица, конечно, появилась раньше яйца!» Другой возражает: «Нет, яйцо — раньше курицы!» Началось со спора, а повело к ссоре, а потом начали они толкать друг друга. Сырдон вмешался, делая вид, что разнимает их, и как будто нечаянно опрокинул кадушки, наполненные пивом. Тут он стал сокрушаться и бранить своих прислужников:
— Погубили вы меня! Только разослал я людей, чтобы созвать нартов на поминки, а вы разлили мое пиво! С каким лицом выйду я теперь к нартам?
И как раз когда бранил он своих прислужников, к нему во двор вошли самые старшие из нартов. Сырдон выбежал, к ним навстречу и рассказал, сокрушаясь:
— Мои прислуживающие — что станешь делать! — поспорили. Один кричал: «Яйцо появилось раньше!», —
Переглянулись старшие нарты и разошлись по домам. Узнав, что случилось на дворе у Сырдона, те, что собирались прийти, тоже не пришли. И все, что Сырдон приготовил для поминок, осталось ему самому.
Собрались раз нарты на нихасе и стали рассказывать смешные истории. Сырдон долго слушал их и с презрением кривил свое лицо. Тогда Хамыц спросил его:
— Что ты кривишься, Сырдон? Или из такого множества чудесных рассказов тебе ни один не пришелся по душе?
— Как мне не кривить свое лицо? Один перед другим стараетесь вы, рассказываете небылицы да еще смеетесь. Хотел бы я знать, когда я услышу от вас хоть слово правды?
Тут не выдержал Сослан и крикнул Сырдону:
— Осел ты, сын Гатага! Если знаешь что-нибудь получше, то почему не расскажешь нам? Мы бы тебя послушали!
— Рассказы, которые достойны того, чтобы вы слушали их, у меня всегда найдутся.
Тут юноши-нарты стали просить Сырдона, чтобы рассказал он им какую-нибудь быль. И так они пристали к нему, что Сырдон начал:
— Было это в пятницу под субботу, когда я намеревался устроить поминки по своим покойникам. Нужно мне было жертвенное животное, чтобы зарезать его, и решил я пойти на охоту.
— Провалиться б тебе в седьмое подземелье, Сырдон! — прервал его Сослан. — Какой же ты охотник!
— Не перебивай его, Сослан, пусть он до конца доведет свой рассказ, — остановил Сослана Урызмаг.
И Сырдон продолжал:
— Шел я по лесу и встретил там мужчину. Поздоровались, и когда он узнал, что я из нартов и вышел на охоту, предложил вместе поохотиться:
— Давай пойдем на берег Сауфурда, там пасется преогромная кох-свинья, и мы убьем одного из ее поросят.
Отправились мы с ним на берег Сауфурда. И пусть столько умрет в моем доме людей, сколько неправды в моем рассказе! Видим, преогромная кох-свинья кормит молоком своих двенадцать поросят. Но из поросят только один сосет сосок свиньи, — второй поросенок сосет хвост первого поросенка, а третий сосет у второго, и таким образом все двенадцать поросят растянулись в одну линию, а у самого последнего поросенка из хвоста хлещет струёй молоко…
Тут расхохотались все юноши-нарты, и Сырдон прервал свой рассказ.
— Пусть у тебя, Сырдон, и вправду столько умрет людей, сколько раз ты соврал сейчас! — сказал один из юношей.
А Сослан не мог сдержаться и крикнул Сырдону:
— Скройся с наших глаз, Сырдон, ты недостоин быть среди нас на нихасе, потому что ты это священное место превратил в посмешище!
Нарты вдоволь посмеялись над Сырдоном, а потом Урызмаг спросил его:
— Ну, а как ты все-таки добыл животное, предназначенное для заклания на поминках?