Сказания о волшебнике. Потаенная рукопись
Шрифт:
Прочитав памятку, Тобиас задумался, где ему до завтра найти самогреющий плащ, но от раздумий его отвлек запах тлеющей бумаги. Талон в его руках начал обугливаться с углов. Келлер перевернул листок бумаги и увидел слова: «Ваша очередь! В целях соблюдения чистоты в помещении ваш талон будет сожжен». Бросив талон в специальную корзину, юноша помчался к кассе. Билетная кабина здесь была точной копией кабины снаружи с той лишь разницей, что в ней сидел не скучающий полный мужчина, а иссохшая, угрюмого вида, старушка. На ней была задорная черная шляпка в виде огромного банта, никак не сочетающаяся с ее внешним видом, а также атласное темно-зеленое платье с кружевным белым передником и кружевной белой шалью на плечах. Щеки старушки свисали гораздо ниже скул, из-за чего она чем-то напоминала высохшего бульдога. Но при этом она игриво спросила: «Здравствуйте, молодой человек! Зачем пожаловали?». Тобиас, смущенный таким контрастом, ответил: «Добрый день. Мне один билет на завтрашний дирижабль до Санкт-Петербурга». «А, решили в России побывать?! Надолго ли, мил человек?» – сказала старушка, уставившись на юношу немигающими глазами. «Надолго» – задумчиво, ответил Келлер. Билетерша улыбнулась, от чего ее щеки даже как-то подтянулись: «Надолго значит? И зимовать будете? А вот слыхали, нет, волшебник один, при Наполеоне служил, насилу ноги оттуда унес. Мемуары написал. Палочка говорит обледенела и все, пиши пропало!». «Ой, полно вам. Вы про мемуары, которые написал Доминик Кристоф Маршаль? Он же полунормал, то есть дитя волшебной семьи, но без способностей. Его байки многие читали, но разве можно воспринимать их всерьез?» – немного обиженно ответил Тобиас. Старушка лишь пожала плечами: «Как знать. Что ж, вот ваш билет». И протянула его юноше. Молодой человек заплатил 5 золотых марок, слегка приподнял треуголку и кивнул в знак благодарности, на секунду обнажив свои чуть заостренные уши.
Положив серебристый билет во внутренний карман своего камзола, Тобиас поднял руку и взглянул на часы, мысленно подумав о том, как это мужчины нормалы додумались носить часы на руке всего-то лет 10 назад. «Половина третьего» – произнес он вслух. На золотистом циферблате часов, прислонившись к маленькой стрелке, стоял, скрестив руки на груди, миниатюрный человечек. Казалось он задремал, так как его глаза были закрыты. «Томас» – шепотом сказал Келлер: «Томааас!». Человечек открыл глаза. «Томас, передай родителям, что
Тобиас перевел взгляд на старинный двустворчатый шкаф в углу комнаты. У каждой дверцы выстроилась очередь. Юноша подошел и занял место в той, что справа. Перед ним было человек десять. Очередь двигалась быстро. Высокий мужчина в сером пиджаке и черных брюках открыл деревянную дверцу, украшенную затейливым цветочным орнаментом, образующим небольшую рамку, в центре которой разместилась фигурка волшебника, который взмахивал палочкой каждый раз, когда дверца закрывалась. Мужчина шагнул внутрь шкафа, но в силу своего роста ударился головой о верхнюю часть деревянной рамы, из-за чего его зеленая шляпа с белым пером слетела с его головы. Мужчина плюхнулся вслед за ней и вовремя, так как ей уже собирался полакомиться чемоданчик молодой особы, от которого совсем недавно спасся бегством Тобиас Келлер. Деревянный волшебник с правой дверцы шкафа напыщенно произнес: «Поторапливайтесь, уважаемый». А волшебница с левой дверцы шкафа, у которой дело шло куда лучше, игриво рассмеялась. Дверцы шкафа разделяла деревянная резная колонна, такая же, как и две колонны с боков шкафа. Держась за нее, высокий мужчина с трудом поднялся. Наученный горьким опытом, он наклонился и зашел, наконец, внутрь. Взмах маленькой палочки и деревянный волшебник произнес: «Теперь ваша очередь, фрау». Дама с чемоданчиком открыла дверцу, шкаф был уже пуст, и зашла следом.
Когда подошла очередь Тобиаса, его мысли были заняты покупкой самогреющего плаща. Дело в том, что в Берлине было не так много мест, где можно купить волшебные принадлежности. Но к моменту, когда он оказался перед дверцей шкафа, Келлер твердо решил, что направится в Марктхалле Нойн. Это фермерский рынок, расположенный в районе Кройцберг, по улице Айзенбанштрассе. Таким он был для нормалов, но фактически это место было не таким простым, каким могло показаться. Зайдя внутрь шкафа, юноша невольно напрягся. К перемещению через так называемый магический коридор, было не так просто привыкнуть, хотя и делал он это уже много лет. Закрыв за собой дверцу, Тобиас оказался в полной темноте. Юноша уже собрался чихнуть от накопившейся здесь пыли, как вдруг его тело словно сжалось, превратившись в комок плоти, размером с футбольный мяч. Келлер сам не знал почему, но именно с этой игрой, созданной англичанами чуть более 20 лет назад, у него ассоциировался такой переход. Ему казалось, что вот, вот и какой-то нормал подбежит к нему, хорошенько приложиться ногой и отправит мячик по имени Тобиас Келлер в стремительный полет. Казалось, прошло не менее полу часа, но на самом деле лишь несколько секунд, поскольку, когда тело разжалось до прежних размеров, он все же чихнул, да так сильно, что дверца шкафа приоткрылась и темноту внутри разрезал небольшой лучик света. Юноша вышел наружу. Шкаф выглядел точно также и все же это был другой шкаф. Из соседней дверцы вышел мужчина в черном плаще и черном же котелке. Лица его практически не было видно из-за пышной бороды. И Келлер мог бы поклясться, что видел, как в ней копошатся крохотные синие человечки. Но когда мужчина вышел на свет, они тут же попрятались в густой бороде. Тобиас слышал о таких существах. Это редкие Тоголендские лилипуты. Но в жизни их никогда не встречал. Этот другой шкаф находился в небольшом помещении, не имевшем окон, но имевшем одну деревянную дверь с окошком из непрозрачного матового стекла. Верхняя часть стен была выкрашена в белый цвет, а нижняя часть обита лакированным деревом.
Юноша открыл единственную дверь и вышел из комнаты. Перед ним открылась совершенно иная картина. Он стоял на балконе второго яруса огромного зала прямоугольной формы. По периметру этого гигантского помещения возвышались гранитные колонны, украшенные ближе к верху фигурами коронованных медведей. Слегка скругленный сводчатый потолок был украшен витиеватой лепниной в форме косички, образующей большую рамку. Пространство внутри рамки было украшено фреской с рисунком, изображавшим виноградную лозу с гроздьями виноградин в виде монет. С потолка, практически до первого яруса, свисали на массивных цепях две огромные люстры тарелкообразной формы. Под каждой тарелкой светилась россыпь электрических лампочек. Второй ярус обрамляли кованые черненые перила, а между каждой парой колонн размещалось большое прямоугольное окно. На первом этаже находилось множество деревянных столиков, за каждым из которых сидел маклер. А вдоль одной из стен раскинулась длинная трибуна, украшенная настольными лампами, чем-то напоминающими цветы ландыша. На стене, за трибуной, висели внушительного вида деревянные часы с большим бронзовым маятником. А на одном из балконов второго яруса золотистые буквы гласили – Берлинская фондовая биржа. На нижнем ярусе, вокруг каждого столика, собрались целые толпы людей. Стоял дикий гвалт. Это было идеальное место для выхода из магического коридора. Кто обратит внимание в таком шумном скоплении нормалов на волшебников, периодически выходящих из маленькой комнатки на втором этаже.
Келлер направился по балкону второго яруса к ближайшей лестнице. От общего зала ее отделяла такая же дверь, как и в маленькой комнате со шкафом. Открыв ее, Тобиас остановился. На первой ступеньке, держась за перила, стоял, переминаясь с ноги на ногу, тот самый мужчина с бородой. Выглядел он взволнованно. Юноша подошел к нему и участливо спросил: «Добрый день, майн герр. У вас что-то случилось? Могу ли я помочь вам?». И, подумав, шепотом добавил: «Не связано ли это, хм.. с обитателями вашей бороды?». Мужчина в котелке вытаращил глаза. И стал переминаться с ноги на ногу еще сильнее, наступив на сапог Тобиаса. «Не волнуйтесь, я просто очень внимателен к деталям. Это у меня от родителей» – юноша ободряюще улыбнулся. Поерзав еще немного, незнакомец ответил: «Понимаете, они очень пугливы. Внизу стоит такой шум. Они могут выдать себя. И.. меня. А я очень и очень спешу». Келлер задумался. Затем взглянул на часы. Томаса в них не было. «Без десяти три» – сказал он скорее себе. «Обед на бирже начинается ровно в три. Подождите минутку» – Тобиас похлопал мужчину по плечу и побежал обратно на балкон. Подойдя к перилам, он посмотрел на деревянные часы позади трибуны главного маклера. Они показывали тоже время. Юноша спрятался за ближайшей колонной, достал волшебную палочку и незаметно направил ее на часы с маятником. После чего негромко произнес: «Цайт Форауз». Внушительный бронзовый маятник начал раскачиваться быстрее. И через несколько мгновений часы пробили три часа дня. Бой часов подействовал на толпу удивительным, даже волшебным образом. Одни маклеры встали из-за своих столиков, мерно потягиваясь. Другие достали из тумбочек и разворачивали свои обеды. Окружавшие их люди расселись по стоявшим вдоль стен скамейкам. Наступила, если не тишина, то уж по крайней мере гвалт прекратился. Тобиас вернулся на лестницу. Бородатый незнакомец расплылся в улыбке. Это было видно даже сквозь бороду. Он пожал юноше руку и бросился бежать вниз по лестнице. Келлер, не торопясь, пошел следом.
Оказавшись на улице, Тобиас оглянулся на здание биржи, находившееся недалеко от Хакской площади. Отдаленный гул воскресной ярмарки был слышен даже отсюда. Снаружи здание биржи выглядело не менее внушительно, чем внутри. Огромное каменное здание, разделенное на три секции. Центральная секция, как и внутри, делилась на два яруса. Каждый ярус имел свой ряд колонн. Между колоннами верхнего ряда, выступавшими прямо из стен, размещались высокие прямоугольные окна. А вот нижний ряд колонн стоял отдельно, стена же при этом находилась в нише за колоннами. И в этой нише расположились несколько высоких двустворчатых дверей, через одну из которых юноша только что и покинул здание. Посмотрев наверх, Келлер увидел на крыше скульптуры античных богов, грозно смотрящих на него сверху вниз. В этот момент Тобиас почувствовал будто его кто-то ущипнул за руку. Юноша посмотрел на часы. Миниатюрный старший брат грозил ему оттуда маленьким кулачком. «Ты чем тут занимаешься? Фигурки разглядываешь? На время-то смотрел? Родителей я предупредил! А ты вроде как на рынок еще собирался, в Марктхалле Нойн. Смотри мне! Не успеешь, я тебя стукну!» – голосил человечек. «Как ты узнал насчет рынка, Томас?» – удивился младший брат. «Ну, я же знаю, что ты у нас теплолюбивая неженка. Улетаешь завтра. А плащик-то нужен небось самогреющий. Верно? Где же его еще купить? То-то! В общем давай быстрее!» – Томас Келлер махнул рукой, прислонился к стрелке часов и, очевидно, снова решил вздремнуть.
После братской взбучки Тобиас прибавил шагу. Почти бегом он пересек каменный мост через реку, на каждой опоре которого возвышался газовый фонарь с тремя светильниками шестигранной формы. Сейчас было светло и фонари не горели. Какой-то мальчишка в рабочей одежде стоял на чугунных перилах и, с трудом дотягиваясь, счищал остатки мотыльков со стекла светильников. Краем глаза Келлер заметил, как мальчишка поскользнулся на мокрых перилах и собрался уже падать в реку, но Тобиас успел выхватить палочку и крикнуть: «Хальтен». А затем добавил: «Баррьире». Мальчишка так и не понял, как оказался на брусчатке моста и, конечно, не догадывался, что Келлер создал вокруг него невидимую защитную сферу на случай, если бедолага снова решит свалиться в реку. Свернув с моста на прилегающую улицу, юноша подумал, что Томас был прав. Если на каждому шагу его ждут такие приключения, в отцовский дом ему точно не успеть. И побежал в сторону трамвайной остановки. Остановка являла собой аккуратное деревянное строение. В середине высокая арка с надстройкой, служившая входом, в стороны от которой раскинулись два крыла с плоской крышей и окнами из непрозрачного стекла. В каждом крыле, на стенах, горели по четыре круглых газовых рожка. Вдоль стен стояли удобные двухместные скамьи с резными спинками. Тобиас плюхнулся на ту, что стояла в самом углу. Свет был приглушенным, а обстановка столь уютной, что юноша не заметил, как задремал. Разбудил его гудок подошедшего трамвая. Келлер выскочил на улицу. Трамвай выглядел как небольшой прямоугольный вагончик темно-зеленого цвета с кремовыми полосками и шасси, выкрашенным в оранжевый цвет. Двигался он, как и обычные поезда, по стальным рельсам, но движимый силой электричества, а не пара. Данный вид энергии трамвай получал из контактного провода, проложенного на высоких столбах прямо над трамвайной линией. А получал он ее с помощью единственного забавного усика, расположенного на крыше и соприкасающегося с контактным проводом. Вообще говоря, нормалы иногда проявляли удивительную смекалку. Тобиас вспомнил, что его отец, который также был нормалом, всегда говорил: «Отсутствие магических способностей и изрядная доля лени порой заставляют нас создавать удивительные вещи. В какой-то мере, сынок, это тоже волшебство!». «Конечно, будь моя воля» – подумал юноша: «Я бы воспользовался старой доброй метлой, но раз уж магическое сообщество существует в тайне от нормалов, придется воспользоваться этим затейливым чудом техники». От собственных мыслей Тобиаса оторвал голос машиниста трамвая. Это был лысый молодой человек с маленькими усиками, словно нарисованными карандашом. Он был в черной фуражке и черном же кителе с большими серебристыми пуговицами в два ряда. «Вы едете, милейший? Только вас и ждем!» – со скучающим видом сказал машинист. Юноша увидел, как из окон трамвая на него таращатся пассажиры. Тобиас невольно покраснел и поднялся на ступеньку, а затем и в кабину трамвая. Машинист схватился за витиеватые рычаги и трамвай двинулся в путь. Кабина машиниста находилась на открытом воздухе. Келлер же открыл дверь и зашел в остекленный салон. Отдал три медных пфеннига за проезд симпатичной девушке-кондуктору, сидевшей в первом ряду и поправляющей свою прическу, глядя в маленькое складное зеркальце. Затем смущенно прошел в конец вагона и уселся на последнее сдвоенное сиденье у окна. Тобиас снял треуголку, из-за чего его пшеничного цвета шевелюра отпружинила аж на несколько сантиметров вверх. Юноша стал разглядывать пейзажи, меняющиеся за окном движущегося трамвая. Вот проехала повозка, груженая бочками пшеничного пива, ведомая двумя лошадьми-тяжеловозами. Следом проехала трехколесная моторная тележка. Выглядела она, как кресло на трех огромных колесах со спицами, с высоким рулем и мотором позади кресла. А тарахтел этот странный экипаж так, что Келлер на мгновенье даже перестал слышать стук колес трамвая, в котором находился. Вагончик свернул на другую улицу и проследовал мимо красивого фонтана в виде огромной чаши. По-прежнему ярко светило солнце и брызги воды в его лучах разлетались в стороны, словно маленькие бриллианты. Вокруг фонтана носились мальчишки и гоняли белых голубей. А с крыши стоящей неподалеку голубятни им грозил кулаком и что-то кричал седовласый старичок. Когда фонтан скрылся из виду, трамвай, стуча колесами и искря своим усиком, проехал мимо сквера, утопающего в зелени. Через сквер, извиваясь, бежала мощеная разноцветным камнем дорожка. А вдоль нее, словно в воздухе, сидели, с важным видом читая газеты, мужчины-нормалы. И только, когда вагон с пассажирами обогнул сквер, стало видно, что сидят они на специальных палочках-тростях с увеличенной Т-образной ручкой, заменяющей маленькое сиденье. Если бы Тобиас не знал этого заранее, то подумал бы, что здесь применили заклятие левитации. В этот момент во внутреннем кармане камзола юноши что-то завибрировало. Келлер прижал руку к груди. Это его волшебная палочка. Она будто хотела вырваться наружу. Тобиас оглянулся. Пассажиров было немного. Все сидели спереди и каждый занимался своим делом. Кто-то дремал, кто-то читал книгу, а кто-то смотрел в окно. Келлер достал палочку и тут же спрятал за спинкой впереди стоящего сидения. Она прямо-таки вырывалась из рук и словно хотела выпрыгнуть в окно. Юноша поднял глаза и посмотрел на улицу. И тогда мурашки побежали по его телу. А сознание охватил какой-то первобытный страх. Трамвай как раз подъехал к краю сквера. Там, в тени раскидистого дуба, стояла фигура в темной мантии с капюшоном. Из-под капюшона, в сторону его окна, смотрело бледно-серое, худое лицо. На секунду Тобиас даже подумал, что это череп. Но нет, ведь у призрачного лица не была рта. Глаз не было видно. На их месте зияли две черные дыры. Видимо это была маска. По крайней мере так решил Келлер. Руки и ноги загадочной фигуры, если они были, скрывались под мантией. Можно было даже подумать, что это нечто вроде пугала. Но мимолетная мысль об этом развеялась, как только вагончик проехал чуть дальше, а призрак, до этого стоявший неподвижно, вдруг повернул голову, продолжая наблюдать за окном, где сидел юноша. В то мгновение Тобиас вдруг осознал, что палочка его больше не вибрирует. Невольно он опустил глаза, чтобы взглянуть на нее. А когда поднял их, фигура в мантии исчезла. Озадаченный своим видением юноша снова взглянул на палочку. Он мог бы подумать, что задремал и все ему только приснилось, но ее вибрацию он объяснить не мог. Это была палочка длиной 13 дюймов. Сделанная из сердцевины пламенного эбена, очень редкого дерева, произрастающего только в Нидерландской Ост-Индии. Отличительной чертой данной древесины был ее цвет, черный с прожилками темно-коричневого и ярко-желтого цвета. Теми же внешними свойствами обладала и палочка. Гладкая и изящная, прямая и легкая, иссиня-черного цвета, с темно-коричневыми и ярко-желтыми вкраплениями вдоль всей палочки. Из-за чего казалось, будто она объята язычками пламени. Рукоять была сделана в форме туловища грифона. Эта крылатая волшебная тварь с телом льва и головой орла, обитающая в горных лесах греческих островов. Хвост грифона опоясывал нижнюю часть рукояти, переходящую в основную часть палочки. Крылья же сложены по бокам. Зверь стоял на задних лапах, словно готовился к нападению. Верхнюю часть рукояти венчали две орлиные головы грифона, смотрящие в стороны. Одна голова полностью черная, вторая с желтыми прожилками. На самом деле настоящий грифон обладал лишь одной головой, но когда Тобиас впервые увидел свою будущую палочку, то был просто в восторге от нее. Ее вид, с учетом того, что на гербе его отца были изображены орлы, лев и леопард, а также с учетом внешнего вида герба династии, которой служит его отец, показался Келлеру весьма символичным. Он и сейчас души не чаял в своей верной подруге. Ее сердечник был изготовлен из волоса Гулона. Это огромный и красивый зверь, размером примерно со льва. Но по виду – нечто среднее между кошкой и лисицей. Его мех многие века был очень ценен среди нормалов. Поэтому магическому сообществу пришлось взять его под защиту. Обитает этот зверь в Шварцвальдском лесу Германской империи, именуемом также – черным лесом. Несмотря на внешнюю красоту и горделивость, тварь питается падалью. Гулон известен своей жадностью и ненасытностью. Найдя добычу, он так стремительно начинал ее поглощать, что его тело раздувалось до невероятных размеров. После чего Гулон находил два близко растущих дерева. Протискивался между ними, выдавливая из себя все съеденное. А затем возвращался к добыче и поедал еще столько же. Тобиас вспомнил, как купил эту палочку, изготовленную на Берлинской фабрике магических принадлежностей, в лавке Элвина Айхенвальда. Сам герр Айхенвальд, отец которого построил эту фабрику, рассказал ему тогда о Гулоне. «Да уж, меня тогда чуть не вывернуло, как этого самого Гулона» – припомнил Келлер. Но Элвин его успокоил, сказав, что палочки с волосом Гулона очень популярны и считаются одними из самых сильных, поскольку испытывают столь же сильный голод по отношению к магическим знаниям и навыкам. Их ненасытная тяга к новому и неизведанному, никогда не иссякает, что лишь на руку их владельцам. Но о таких свойствах палочки, с которыми Тобиас столкнулся сегодня, Элвин Айхенвальд определенно не рассказывал. Не успел юноша прийти к этому заключению, как раздался трамвайный гудок. Вагончик остановился прямо напротив рынка Марктхалле Нойн.
Келлер спрятал палочку во внутренний карман, одел треуголку и вышел на улицу. Крытый фермерский рынок Марктхалле Нойн являлся неотъемлемой частью улицы Айзенбанштрассе. Все строения здесь вплотную прилегали друг к другу, образуя непрерывную каменную массу. Здание было ниже своих соседей и выглядело совсем небольшим. Это было двухэтажное строение, выполненное из красного кирпича с гладкой облицовкой из белого известняка, обрамляющей крышу, окна и арку единственного входа посередине. Слева и справа от входа имелось всего по три окна. Арка же в центре занимала, по высоте, оба этажа, что придавало ей довольно внушительный вид. Крыша здания была абсолютно плоской и только над входом чуть-чуть возвышалась, приобретая двускатную, треугольную форму. На самом верху треугольного участка крыши красовалась белокаменная фигурка с гербом города в виде коронованного медведя. Прямо над аркой расположилось название рынка – Марктхалле IX. Фасад здания между окнами второго этажа украшался декором в привычном античном стиле. На котором изображался мальчик, несущий над головой корзину с рыбой и раками, стоящий на украшенном цветами постаменте с датой основания рынка – 1891 год. Из одежды на мальчике была только белая ткань, а на бедре, закрепленная небольшим пояском, пастушья дудочка. Если же пройти под аркой во внутреннее помещение рынка, представление об этом месте полностью менялось. Здесь не было деления по этажам. Это был огромный зал с высоким, под самую крышу, потолком. Свет в помещение падал не только из окон фасадной части, но и из небольших круглых окошек, проделанных прямо в крыше. Внутри были установлены высокие металлические конструкции, выкрашенные в зеленый цвет, с натянутой на них сверху плотной бежевой тканью. Данные конструкции не только отделяли друг от друга торговые ряды, но и придавали внутреннему залу некоторый шарм уличной ярмарки. По сути, торговые ряды выглядели как высокие длинные палатки, занимающие все пространство вокруг. Даже если вы высокий человек, вы не смогли бы увидеть, где заканчивается череда кричащих со своих мест торговцев. Несмотря на довольно большое количество окон, света в помещении не хватало, поэтому от самой крыши, вдоль каждого торгового ряда, спускались вниз на тоненьких цепочках люстры с полукруглыми светильниками оранжевого и кремового цветов, по одной лампочке в каждом. А кое-где, прямо вдоль металлических конструкций, были растянуты гирлянды из одних только лампочек, что придавало окружающей обстановке уютные, домашние и даже праздничные нотки. Конечно, электрическое освещение в Берлине пока не являлось столь массовым, как скажем газовое. Так что обилие искусственного света свидетельствовало о том, что торговля в Марктхалле Нойн неизменно шла в гору.
Пройдя через арку, Тобиас со знанием дела повернул направо. Прошел мимо овощного, рыбного и молочного рядов. Движение вперед являлось далеко не самой простой задачей. Юноше приходилось бороться, как со встречным потоком людей, так и с его притоками, упорно пытающимися унести Келлера в один из рядов по левую руку. Чтобы избежать очередной волны, Тобиасу пришлось прижаться к крайней лавке в мясном ряду. Мясник за прилавком с таким воодушевлением работал топориком, разделывая шмоток свинины, что два крохотных кусочка мяса отлетели в сторону, попали прямиком в лицо юноше и прилипли к правой щеке. Увидев это, розовощекий и пышнотелый хозяин лавки на секунду замер, презрительно посмотрев на Келлера взглядом, будто говорившим: «Нечего тут околачиваться». А затем с тем же энтузиазмом продолжил свое занятие. Тобиас достал из бокового кармана своего камзола шелковый платок, на секунду обнажив кошелек из темно-коричневой кожи с серебряной застежкой, смахнул с лица продукты фермерского труда, нашел лазейку в людском потоке и двинулся дальше. Он не заметил, как следом за ним направился молодой человек примерно того же возраста, только в грязном черном пиджаке, клетчатой серой кепке и серых дутых бриджах. Оборванец со скучающим видом курил сигарету, смотрел по сторонам, но при этом ни на шаг не отставал от Тобиаса. Улучив момент, когда юноша в треуголке, словно капитан корабля, стал прокладывать себе путь сквозь человеческое море напротив кондитерского ряда, удалой пират, как нож сквозь масло, протиснулся к Келлеру и залез рукой в карман его камзола. И вдруг карманник взвизгнул от боли, выронив сигарету. Одной рукой он крепко схватился за запястье другой. Пальцы правой руки были обожжены. На них вскочили огромные волдыри. Оборванец тряс рукой, дул на нее, раздувая щеки до удивительных размеров, скакал как заяц, из-за чего из карманов его пиджака посыпались чужие кошельки. Одна женщина в толпе крикнула: «Боже, это же мой! Держи вора!». Забыв о боли, неудачливый пират, бросился наутек, а за ним волна праведного гнева. Тобиас улыбнулся. Он знал, что действие обжигающего заклинания прекратится через пару минут. «Работает!» – подумал он и свернул в кондитерский ряд. Запах здесь стоял совершенно невероятный. Аромат свежей выпечки, корицы и какао заставил юношу вздрогнуть. На мгновение ему показалось, что снова завибрировала палочка. Но к счастью, это лишь его пустой желудок напомнил хозяину о себе и о матушкином картофельном салате с луком и фрикадельками, который наверняка ждал их сегодня вечером. Собрав всю волю в кулак, Тобиас добрался до конца ряда и уперся в стену с вращающейся дверью конструкции Бонхакера, еще одним напоминанием об успешности местной торговли. Это было довольно интересное изобретение, состоящее из четырех дверей, закрепленных на центральной вращающейся в произвольную сторону оси. Двери были выполнены из красного дерева и имели в верхней части вставки из прозрачного стекла. Вращающаяся дверь вела в следующий, не менее крупный зал, крытого рынка Марктхалле Нойн. Однако посвящен этот зал был уже не торговле. Здесь расположились небольшие ресторанчики и бары, где посетители рынка могли перекусить и выпить по кружечке пшеничного пива. Считалось, что вращающаяся дверь изолирует оба зала друг от друга, поддерживая температуру воздуха в каждом из них и избавляя от сквозняков. Разумеется, магическое сообщество Берлина не могло не воспользоваться столь удачной конструкцией.