Сказания Ривеллона: Пламенные рыцари
Шрифт:
– Что у вас с глазами? – напрямую спросил он, запоздало понимая, что это абсурдно. Ну как такое может быть! Возможно, все дело в душноватом воздухе?
Старушка заморгала. Ее трубка выскользнула из рук. Амадузий не обратил на это внимание.
– Дорогой, с тобой все хорошо? – спросила она. Амадузий смутился, но разные глаза старухи сбивали его с толку.
– Ваши глаза были серыми, а теперь один зеленый, а другой карий, – уже с большей уверенностью сказал он. Старушка протянула к его руке свою и стала тереть ему ладонь
– И до сих пор ничего. Зря только табак потратила? – произнесла она. Амадузий опустил глаза и ахнул. Горящий табак просыпался ему на руку, а он даже не почувствовал!
Амадузий быстро стряхнул пепел с руки, но никакой боли не ощутил. Более того, даже следа от ожога не осталось.
– Славно… – протянула старушка и поднялась со своего места.
Амадузий продолжал рассеяно тереть руку, испуганно глядя на старуху.
– Ты почувствуешь. И когда придет время, доверься себе, – и с этим непонятным изречением она покинула таверну.
Амадузий как во сне подошел к стойке, расплатился с Эриком и медленно повел уже сильно набравшегося отца домой. По пути Делвина два раза стошнило в кустах, и еще раз прямо перед домом. Марика ждала их прихода.
Амадузий отдал отца на попечение матери и ушел к себе в комнату. Раздевшись, он лег в кровать. Голова его была готова взорваться от накопившихся мыслей. Что произошло? Кто была эта старуха? Что означало ее таинственное изречение?
Спустя час, он все-таки заснул. Последняя мысль, которая посетила его перед сном, была о пламенных рыцарях и о том, где они сейчас.
Глава. 4 Зов
Течение было быстрым, холодным и безжалостным. Каждая частица тела кричала, требуя остановиться, сдаться, отступить. Амадузий тяжело дышал. Его легкие горели огнем и готовы были разорваться от усталости. Он чувствовал цель и плыл к ней. Громкий шум воды. Звук разбивающегося потока о мокрые камни. Нескончаемый шум. Водопад.
Амадузий дернулся и ударился головой о спинку кровати. Все тело сдавила судорога, и он проснулся, мокрый и совершенно разбитый. Кое-как одевшись и умывшись прохладной водой у себя в комнате, Амадузий пошел на кухню. Марика встала раньше него и уже готовила завтрак из немногочисленных продуктов, которые они могли себе позволить.
– Доброе утро, ты голоден? – не поднимая глаз, поинтересовалась мать, очищая мелкий картофель от кожицы и бросая его в котелок.
– Опять одно и то же. Только еще хуже, – простонал Амадузий и опустился на стул. Марика тяжело вздохнул и села рядом.
– Десять дней прошло. Десять! – и она всплеснула руками, – на первый день ты сказал, что тебе приснился странный сон. На пятую ночь отец с трудом разбудил тебя. Ты кричал на всю деревню. А теперь стало еще хуже?
Амадузий лишь беспомощно пожал плечами. Чувствовал он себя так, словно действительно плыл и плыл против течения. Мышцы ныли, легкие ломило, а в голове стоял какой-то шум.
– Та старуха сказала, что я что-то должен почувствовать, – который раз повторил он, пытаясь найти этим снам оправдание. Однако Марика только больше раздражалась.
– Какая глупость! Хватит твердить одно и то же!
Когда проснулся Делвин и вошел в кухню, Марика уже отварила картофель и посыпала его почками божьелика, приятно пахнущего растения, который придавал блюду насыщенность.
Справившись с этим нехитрым завтраком, отец отравился в таверну к Эрику. Тот знал все о последних новостях в деревне. Делвин надеялся, что в один прекрасный день кому-то понадобятся лишние руки за плату. Амадузий же пошел в их маленький садик. Растениям Марики явно пришелся по душе этот участок земли. Они обжили здесь каждый клочочек. Длинные побеги задоцвета оплели изгородь. Звездная пыль зацвела белыми цветами и от малейшего дуновения разбрасывала пыльцу, похожую на крошечные искорки. Амадузий любил находиться здесь, ухаживать за растениями. Те были его безмолвными друзьями, которые навевали успокоение.
Однако, примерно через час, помимо не проходящей усталости, у Амадузия появилось странное чувство во рту. Ему страшно захотелось пить. Покинув своих зеленых друзей, он пошел к колодцу. Вытянув целое ведро ледяной воды, Амадузий, недолго думая, сунул туда голову и выпил почти полведра. От этого ему стало плохо, но жажда и не думала исчезать.
Он бросил ведро в колодец с противным лязганьем цепи и опустился на землю. Солнце сегодня то и дело пропадало в темных тучах, которые грозились низвергнуть потоки воды на землю. Но пока этого не происходило, и Амадузий спокойно сидел, опершись на стенки колодца, тщетно надеясь, что усталость от плавания во сне пройдет.
Дождавшись, когда живот перестал болеть, Амадузий достал еще ведро воды. На этот раз он решил не торопиться и пил мелкими глотками, делая паузу после нескольких глотков. И жажда немного утихла.
До самого вечера Делвин не появлялся. Амадузий помог матери убраться дома, хотя ему было тяжело из-за боли в мышцах. Марика постоянно изводила его, что ему нужно отдыхать, на что каждый раз он говорил:
– Отдыхать от чего, мама? От плавания во сне?– и каждый раз Марика поджимала губы и на некоторое время отставала от сына.
Наконец, отец пришел домой и печально положил на стол медную монету.
– Тебе дали работу? – обрадовалась Марика, наливая всем уху. Делвин покачал головой.
– Эрик помогает, чем может. Расспрашивает каждого, есть какая работа или нужна ли помощь. Но ничего.
– А откуда тогда это? – спросил Амадузий. Делвин усмехнулся.
– Нашел на дороге, рядом с колодцем.
Амадузий огорчился еще больше, но не стал говорить отцу, что это он потерял там монетку, когда пытался выхлебать всю воду из колодца.
– Завтра приедет один торговец пряностями. Он заказал у меня два месяца назад корни мяты и листья шептун-дерева, – вспомнила Марика. Делвин вопросительно посмотрел на нее.
– И сколько он заплатит?
– Ну, мяты у меня немного. Десять корешков наберется. За пять он платит две медные монеты. Получается четыре, – стала считать Марика, – шептун-дерево растет медленно и его не так много. За дюжину крупных листьев торговец заплатит серебряную монету. Возможно, я смогу набрать серебряную и одну медную монету, в общем.