Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель
Шрифт:
– Повернись спиной, Кандив! – повторил Турджан. – Твои чары – детские фокусы в силовом поле руны Лаккоделя.
Но принц шагнул к стене – там была устроена замаскированная пружина.
– Стой! – закричал Турджан. – Еще один шаг, и спрыск расщепит тебя на тысячу ошметков!
Кандив застыл. Дрожа от бессильной злобы, он повернулся спиной к Турджану, а тот, быстро шагнув вперед, протянул руку к шее принца, схватил амулет и сорвал его вместе с цепочкой. Амулет дрожал в руке, сквозь пальцы сжатого кулака просвечивало мертвенно-голубое сияние. Ум Турджана помрачился, в ушах его зазвучали
– Могу ли я теперь повернуться к тебе лицом, не подвергая опасности свою жизнь?
– Можешь, – отозвался Турджан, застегивая сумку. Заметив, что Турджан отвлекся, принц Кандив как бы ненароком сделал второй шаг к стене и взялся рукой за пружину.
– Турджан! – сказал принц. – Ты погиб. Ты не успеешь заикнуться, как под тобой разверзнется пол и ты упадешь в глубокое подземелье. Способны ли твои чары нейтрализовать силу притяжения?
Турджан замер, глядя в раскрасневшуюся, обрамленную золотистыми кудрями физиономию принца, после чего робко опустил глаза и покачал головой:
– Ах, Кандив! Ты меня перехитрил. Если я верну тебе амулет, ты меня отпустишь?
– Брось амулет к моим ногам! – торжествующе приказал принц. – Кроме того, отдай мне руну Лаккоделя. После этого, может быть, я тебя помилую – мы еще посмотрим.
– Даже руну? – спросил Турджан, заставляя себя говорить дрожащим, жалобным голосом.
– Руну – или жизнь!
Турджан опустил руку в поясную сумку и сжал в кулаке кристалл, полученный от Панделюма. Вынув руку из сумки, он приложил кристалл к эфесу шпаги.
– Нет, Кандив! – сказал он. – Я разгадал твой обман. Ты надеешься запугать меня пустыми угрозами. Не выйдет!
Принц пожал плечами:
– Что ж, умри!
Он нажал на пружину. Пол раскрылся, и Турджан исчез в провале. Но когда Кандив Златокудрый поспешно спустился в подземелье, чтобы обыскать труп Турджана, он никого и ничего не нашел – и провел остаток ночи в мрачных раздумьях, опорожняя один бокал вина за другим и время от времени стуча кулаком по столу.
Турджан опять оказался в круглом помещении усадьбы Панделюма. Разноцветные лучи Эмбелиона струились ему на плечи из световых колодцев: синие, как сапфиры, желтые, как лепестки ноготков, кроваво-красные. Турджан прислушался: ни звука. Он сошел с каменной плиты, покрытой рунами, тревожно поглядывая на дверь – вдруг Панделюм зайдет в помещение, не подозревая о его прибытии?
– Панделюм! – позвал Турджан. – Я вернулся!
Ответа не было. Во всей усадьбе царила мертвая тишина. Турджану хотелось выйти – куда-нибудь, где подавляющий дух волшебства меньше стеснял бы его движения и мысли. Он посмотрел по сторонам – одна дверь вела в приемную с диваном и коврами. Он не знал, куда вели другие двери. Та, что справа, скорее всего, позволяла выйти наружу – Турджан уже положил руку на засов, чтобы открыть его. Но задержался. Что, если он ошибается и ему станет известна внешность Панделюма? Не предусмотрительнее ли подождать здесь или в приемной?
Ему пришло в голову простое решение проблемы. Повернувшись к двери спиной, он распахнул ее и сделал пару шагов назад.
– Панделюм! – снова позвал он.
За спиной послышался тихий прерывистый звук – казалось, кто-то тяжело дышал. Турджан испугался, снова зашел в светлое круглое помещение и закрыл за собой дверь.
Приготовившись терпеливо ждать, он присел на пол.
Из соседней комнаты донесся хриплый возглас:
– Турджан? Ты здесь?
Турджан вскочил:
– Да, я вернулся с амулетом!
– Скорее! – задыхаясь, произнес голос. – Прикрой глаза рукой, повесь амулет на шею и входи.
Невольно заразившись настойчивой тревогой, звучавшей в голосе, Турджан закрыл глаза и разместил амулет на груди. Нащупав дверь, он распахнул ее.
Какое-то мгновение продолжалось напряженное молчание потрясения, после чего разразился ужасный визгливый вопль, настолько дикий и демонический, что Турджан чуть не упал в обморок – у него звенело в ушах. Казалось, воздух сотрясали взмахи гигантских крыльев, что-то громко шипело, что-то скрежетало, как металл. На Турджана налетел глухо ревущий порыв ледяного ветра. Что-то еще раз прошипело – и наступила тишина.
– Позволь выразить тебе мою благодарность, – прозвучал спокойный голос Панделюма. – Не так уж часто мне случалось оказываться в настолько отчаянном положении, и без твоей помощи, возможно, мне не удалось бы изгнать это исчадие ада.
Рука сняла амулет с шеи Турджана. Панделюм замолчал, но вскоре заговорил снова – на этот раз издалека:
– Теперь ты можешь открыть глаза.
Турджан подчинился. Он находился в лаборатории Панделюма; помимо прочих устройств и механизмов, он сразу заметил растильные чаны – почти такие же, как у него.
– Не буду больше тебя благодарить, – продолжал Панделюм, – но во имя поддержания надлежащего равновесия во Вселенной отплачу тебе услугой за услугу. Я не только покажу тебе, как работать с растильными чанами, но и сообщу другие полезные сведения.
Таким образом, Турджан стал подмастерьем Панделюма. Весь день и до глубокой переливчатой эмбелионской ночи он работал под невидимым руководством чародея. Он узнал секрет возвращения юности, выучил множество древних заклинаний, а также постиг основы причудливой абстрактной дисциплины, которую Панделюм называл «математикой».
– Сфера математики охватывает всю Вселенную, – пояснял Панделюм. – Само по себе это средство пассивно и не является волшебством, но оно позволяет пролить свет на сущность любой проблемы, каждой фазы бытия и всех тайн пространства-времени. В наших заклинаниях и рунах используется могущество математики – в основе мозаики процессов, которые мы называем «магией», лежат математически закодированные формулы. О первоисточниках, порождающих эту мозаику, мы даже не догадываемся – все наши познания носят дидактический, эмпирический, спорадический характер. Фандаалу удалось угадать некую закономерность, благодаря чему он сформулировал многие заклинания, названные в его честь. На протяжении тысячелетий я стремился проникнуть через туманное стекло этой истины, но до сих пор мои поиски ни к чему не привели. Тот, кто откроет эту закономерность, станет властелином всех чар – человеком, власть которого превзойдет любые потуги воображения.