Сказания Заморавии
Шрифт:
– Да, это так, – вмешалась недоумевающая Кэрин, – но, великие мужи, скажет мне кто-нибудь из вас, зачем мы направляемся на восток? Так мы лишь приблизимся к Могучему вулкану Эндреведу, который с похвалами примет нас в своё огненное жерло!
Её голос вобрал в себя изрядную долю возмущённости и лёгкой обиды, в которой прибывала Кэрин из-за того, что я и Олоф не посвящали её в тайну нашего плана.
Я улыбнулся и, подъехав к Кэрин, начал ей рассказывать, куда мы направляемся.
– Ага! – удовлетворённо воскликнула девушка, – так значит, путь лежит в страну вардоков! А вы знаете, что это дикие племена, лишенные всех устоев и морали, некогда обманом порабощённые Бульваком, твоим предком, – она тыкнула в меня пальчиком, – и позже ставшие вассалами варваров.
– Не совсем так, – пояснил я, – ты верно сказала, что Бульвак Арабар обманул вардоков, пообещав им равноправие и власть, но на деле оказалось, что вардоки стали прислужниками варваров. В этом ты, Кэрин, безусловно, права. Но, как и все другие народы, вардоки имеют свои устои. Потому что у каждого народа и племени есть свои традиции и обряды, по которым живёт этот народ. Если убрать из умов этих людей традиции и обычаи, то и народ исчезнет. Тем паче, что и нас эльфы, гномы и люди Риверленда считают безмозглыми животными, хотя мы побеждали эльфов в битвах и совсем недавно выгнали хервингов с их земель! – гордо сказал я и осёкся.
– Ты гордишься тысячами убитых и целым морем крови, – грозно заговорила Кэрин, – Ты, Радагас, сын тирана Танкраса, не лучше своего отца!
Она с явным отвращением и праведным гневом поскакала вперёд, ударив коня по бокам. Я посмотрел на Олофа, который ехал позади меня. Тот только ухмыльнулся и махнул рукой.
Через некоторое время, две мили дороги по каменистой земле и отбитых лошадиных подков, Кэрин подъехала ко мне. Она посмотрела мне в глаза, и уколы совести, как уколы кривого ножа, стали колоть моё сердце.
– Зачем мы направляемся на восток? Какую цель должны сыграть вардоки? – протараторила Кэрин, проглотив свою обиду и даже не обращая внимания на то, что меня грызёт совесть.
– Что ты скажешь, если я тебе скажу, – приготовился говорить я, – что хочу убить отца. Я хочу смерти Танкраса, короля варваров!
Мои руки невольно сжали поводья, так, что те затрещали.
Кэрин удивлёно смотрела на меня и долго ничего не говорила. А я слушал топот конских копыт, зная, какой вопрос задаст девица.
– Чем же тебя прогневал Танкрас? Почему ты так хочешь его убить? Из-за семьи?
– Да, Кэрин, – мой голос показался мне почти старческим, – Я хочу мести. Он убил брата, задушил мать и остался безнаказанным. – Обнажил я злобу и великую ненависть к отцу, – Никто: ни боги, ни люди не покарали его. И лишь я остался со свербящей и жмущей сердце печалью и одиночеством.
Наверно, голос мой звучал слишком свирепо и злостно, потому что Кэрин немного испугалась, что читалось по её напряжённому лицу.
– У тебя в глазах огонь полыхает, как в горне кузницы, – тихо произнесла она.
– Или, как в адской темнице! – весело отозвался Олоф.
Я рассмеялся, гнев утих и, смягчившись, перешёл в отвращение.
– Так зачем же мы скачем к вардокам, и почему за нами гонится королевская стража? – Кэрин всё не унималась.
– Они хотят поймать меня и вернуть в Танград. Но наша цель в другом.
– Сейчас в Танграде не больше тысячи воинов, – начал я, – это королевская стража. Армия Танкраса сейчас в Хервинленде, пьёт во славу победы и молит Удора, чтобы он даровал им победы и в других сражениях.
– Вся армия вардоков сейчас находится вместе с войском варваров, – подлил масла в огонь подъехавший к нам Олоф, – поэтому на их поддержку рассчитывать не стоит. Счастьем будет, если правители вардоков согласятся отправить с нами отряд, другой.
– Пока город будет пуст, мы вторгнемся в него и убьём отца… Танкраса, – сказал я, – Жители города, крестьяне, беднота и даже вельможи – все ополчились против короля, поэтому свободный проход по городу нам гарантирован.
– Но почему же вы сразу не попытались поднять народ королевства на восстание. Почему не помогли Эльду?
– Потому что люди ещё не готовы. В них ещё не зародилась сила и сплочённость, – ответил Олоф, – Каждый жмётся в своей хижине, боясь высунуть носа. Но все слишком горды, чтобы признать, что им нужна помощь, сплотиться во имя свержения зла. Люди ещё не готовы к этому. Но когда они увидят нового их правителя, способного разогнать тьму, увидят сильнейшую армию за его спиной, тогда окрепнет их дух, и восстанут они.
– И поэтому мы едем к вардокам за помощью и советом.
– А если вожди вардоков откажутся помогать? Испугаются гнева Танкраса и обернут свои силы против нас? Что тогда, Радагас? – спросила Кэрин.
– Тогда мы объявим им войну, – жёстко отрезал я, – Если вардоки отступят, их ждёт смерть от моих рук.
Вечером, остановившись на ночлег, мы развели костёр. Погони не было (видимо заботливому отцу Танкрасу не было дела до ухода сына), поэтому опасаться, что кто-нибудь заметит костёр, было не зачем. В этих диких и недружелюбных к путнику местах не водилось разбойников, которые грабили торговцев. Они наживались на южной дороге. Звери и чудовища тоже сторонились гор, каждый раз при извержении Эндреведа и Эмну рыча и скалясь в южных голых лесах.
– Зачем ты спас меня? – спросила Кэрин, когда я натачивал свой меч, сидя у костра и смотря, как мгла окутывает долину Кряжа.
– А я ведь хотел тебя сдать стражникам у той гильотины. Потому что сразу понял, что ты тоже была из тех, кто покушался на отца.
– Почему же не отдал на растерзание охранникам? – в её голосе чувствовалось уважение.
– Потому что понял, что мы боремся за одно дело. А союзники мне нужны…
– Но тогда ты должен был встать плечом к плечу со мной и спасти Эльда и Ульфа!