Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014
Шрифт:
Заскрипели под ногами ступеньки широкого крыльца. Хесито толкнул рассохшуюся дверь со щелями, неровно замазанными герметиком, и приятели вошли на остекленную веранду.
Дом был очень старым, а доски, из которых его собирали, еще старше. В городе, где все дома из стеклоблоков и базальтовых композитов, такой дом мог бы стоить больших денег, но дерево фасадов и фронтов давно почернело, стало дряхлым, а ступени вздыхали и кряхтели, точно больные старухи. Как ни крути, время — тлен.
В то время, как Шайму
— Извини, себо, — сказал он, выставляя высокую бутылку и два стакана на низенький поцарапанный столик, — придется тебе начинать пьянку без меня, а я по-быстрому сгоняю до бара Тиктико, возьму еще баллончик.
Перту не возражал, тем более что торопиться ему было некуда.
— Давай, — сказал он, наблюдая вполоборота, как Хесито вытаскивает из корзины свою блестящую находку. — А кольца куда тащишь?
— Хочу показать кое-кому по дороге, — крикнул Хесито, выскакивая на веранду.
— Ее оценщикам нужно показывать, — сказал старший рыбак наставительно.
— Я скоро! — прокричал Хесито.
Заскрипела и хлопнула входная дверь.
— Хотя оценщики всегда цену роняют, — пробормотал Шайму Перту. — Оценщики у Понито — чистая саркома.
Он плеснул токсика в один из стаканов, немного посидел, грея стеклянный цилиндр в ладонях, затем поднялся с продавленного кресла, пересек гостиную с верандой и вышел на крыльцо. Черные доски стонали под резиновыми подошвами ботинок. Остановившись, рыбак оперся рукой о перила.
Дом Хесито стоял на самой границе западного мыса. Здесь кончался Эршу-Лима, дальше была лишь размытая электрическая гладь океана. Неприметная тропинка огибала дом по краю холма. Если идти в одну сторону, спустишься в бухту, если в другую — выйдешь на городские окраины. Тропинка пересекала неглубокую впадину лощины, по которой стелился серый туман. Хесито уже не было видно.
Ветер сменился и теперь дул в сторону океана. Не надевая респиратора, Шайму Перту присел на верхнюю ступеньку. Низкое солнце светилось сквозь дымку неярким белым пятном. «Идет непогода», — подумал Перту. Он отхлебнул из стакана, сморщился и передернул плечами.
Солнце опускалось все ниже. Океан, наливаясь у горизонта металлическим блеском, флегматично пил его неяркое сияние.
Шайму Перту сидел на крылечке рядом с пустой бутылкой и пустым стаканом. Хесито издали помахал ему рукой.
— Тебя за болезнями посылать, — пробурчал Перту, когда парень поднимался по ступенькам. — Еще бы немного — и весь заряд в землю.
— С зарядом теперь порядок, себо. — Хесито сел на крыльцо и передал товарищу полную бутылку.
— А что так долго? — невнятно проговорил Шайму Перту, зубами вытягивая пробку. — Папаша Тиктико не мог найти
Он наполнил свой стакан и протянул его Хесито:
— Долгих лет.
Они почти разом отхлебнули невероятно горькую мутноватую жидкость, один из стакана, другой — прямо из бутылки.
— Тиктико ни при чем, — сказал Хесито, вытирая глаза. — Вот, погляди.
Он, весь неловко перекосившись, достал из кармана выловленную в заливе штуковину. Его смуглые ловкие пальцы что-то повернули, дернули — и блестящие кольца вдруг разошлись, складываясь в узорчатый шар. Примерно так раскрываются детские новогодние игрушки, вырезанные из цветной пленки.
— Пульпа плевритная, — выговорил Шайму Перту, убирая ото рта горлышко бутылки. — Кто это тебя научил так? Ты что, ходил к оценщикам? — спросил он, соображая, что оценочный пункт на другом конце города, возле гидропонных ферм Крессо Понито.
Хесито, не отрывая глаз от шара, покачал головой:
— Я говорил с Цаплей.
— С Цаплей? — недоверчиво переспросил Шайму Перту.
— Ага. Он здесь недалеко всегда проверяет свои вешки утром и вечером.
— Но Цапля — фальгадо, — с нажимом сказал Перту. — Он пустое место. Что он может понимать в работе оценщика?
— Получается, что может, — сказал Хесито. — И почему фальгадо? Мой отец всегда говорил, что Цапля умнее любого оценщика.
— Твой отец всегда слыл чудаком. — Шайму Петру нахмурился. — Хоть и был мне другом, а Цапля — ничтожество, живет на подачки от Понито, занимается не знаю чем — цифры, буквы… даже дом его стоит на отшибе.
— Мой тоже, — Хесито покосился на собеседника. — А знаешь, что он сказал про мою находку?
— Ну? — пробурчал Шайму Петру, поднося бутылку к губам.
— Он сказал, что мне посчастливилось поймать бога.
Шайму Петру подавился токсиком. Прокашлявшись и утерев слезы, он протянул руку, Хесито вложил шар в широкую ладонь, и Перту некоторое время озадаченно рассматривал его, переворачивая с боку на бок, затем вернул владельцу.
— Знаешь что, Хеси, — сказал он, помолчав. — Давно, когда я был молодым, люди действительно болтали, будто один старьевщик на архипелаге выловил бога, что этот бог походил на сияющий шар, и даже что старьевщик загадал свое желание. Я думал, это байки…
— Цапля тоже говорит, что теперь я могу загадать желание. — Хесито так близко нагнулся к шару, что его глаза приобрели золотистый оттенок. — Ты не знаешь, что попросил тот старьевщик с архипелага?
— Не знаю. Вроде как длинной жизни.
— И что?
— Не помню, кажется, кто-то кого-то убил. Это было еще до того, как пол-архипелага потонуло.
— Как ты думаешь, себо, это серьезно?
— Что?
— Про желание.
— Не знаю, — ворчливо сказал Шайму Петру. — Загадай — узнаешь.