Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014
Шрифт:
Вешки были установлены на краю неширокой пологой площадки. Узкая тропинка, протоптанная обходчиками, спускалась сюда по одной стороне теснины и поднималась на другую. Большую часть площадки занимала невысокая воздушная опора с регулировочными лебедками. Опора поддерживала восемь толстых, как труба, металлических жил, затянутых в рукава изоляции. Восемь веерных заборников, словно головы восьми удавов, на разную глубину запущенные в пыль залива, жадно сосали заряды с квазизарядами, пили энергию из висящих один над другим пылевых слоев, цедили электричество, словно токсик через трубочку. Жирные тела удавов, чуть провисая между стойками, ползли вверх по крутому склону, лезли в сторону электростанций западного
Пройдя под опорой, Цапля спустился к самой кромке электрической субстанции. Пыль висела над каменным берегом, словно крем — на корже торта. Цапля присел на корточки и принялся рассматривать палочку крайней вешки с загодя нанесенными делениями. Выходило, что за последнюю неделю подъем произошел примерно на два грана, и верхний слой оставался положительным, просто положительным. Под ним, конечно, находился квазиположительный, а под этим — просто отрицательный…
Цапля вытащил самодельный блокнот, сшитый из листочков матовой пленки, и, прикинув поправку на прилив, занес сегодняшние данные. «Погода испортилась дня на три», — подумал он.
Кто-то спускался по тропинке. Цапля выпрямился, пряча блокнот в сумку, и увидел давешнего парня.
— Приятного вечера, себо, — сказал тот, останавливаясь между стойками опоры.
— И тебе того же, — отозвался Цапля. — Тебя, кажется, зовут Хесито. (Парень кивнул.) И мы, кажется, говорили вчера. (Парень опять кивнул.)
Цапля в нерешительности переступил худыми ногами.
— Слышал, что пересохла сорок шестая скважина? — спросил он. — Это уже третья за год…
— Нет, себо, — сказал Хесито, он хотел добавить имя, но со стыдом сообразил, что не знает, как звать нескладного человечишку, а говорить «Цапля» было как-то неудобно. — Я вообще-то не за этим пришел.
— А за чем?
— Это я поймал бога, — пояснил Хесито.
— Ну и как? — с интересом спросил Цапля. — Уже загадал желание?
— Нет. — Хесито развел руками.
— Скорее, это закономерно, — сказал Цапля. — В моем архиве шесть описанных случаев ловли бога, первые фиксировал с чужих слов еще мой прадед, и представь, ни один человек не управился быстрее, чем за три дня.
— Я не затем, себо, — быстро сказал Хесито. — Я хочу спросить совета.
— Вряд ли смогу помочь…
— Нет, — сбиваясь, заговорил Хесито. — Я совсем потерялся. У меня голова кругом. Сначала приезжает Крессо Понито и пытается купить бога за сто пятьдесят тысяч луцей, а когда я отказываюсь, начинает грозить. Потом приходит Мео Раула — он рыбак, и у них с женой нет детей — этот обещает отдавать мне каждую вторую пойманную рыбу, если я помогу. За ним приходит Дада Малена, дочка Маракито, и плачет у меня на крыльце. У девочки, оказывается, черная цианома в легких, она умирает и готова отдаться мне в обмен на спасение… Что происходит, себо? Откуда они знают про моего бога?
— Возможно, что ниоткуда, — серьезно сказал Цапля. — Возможно, это бог уже начинает подспудно искать, чего желаешь ты, и создавать возможности. Ведь ты, наверное, думал о богатстве? Или о сексе?
Хесито открыл рот.
— Вот бог и поставляет тебе возможности, — закончил Цапля.
— Но я не хотел ничего этого!
Цапля развел руками.
— Не хочу продавать бога эршу Крессо, — сказал Хесито уже спокойнее. — Он загадает очередной миллион луцей. Или ребенок для Мео? Откуда я знаю, вдруг он вырастет дрянным человеком? А если потрачу желание на легкие Дады, то кто спасет других больных? Пускай я даже вылечу всех — заболеет еще кто-нибудь. Я вконец запутался, себо. И мне страшно…
— На аурелианском он называется «витшиба оба утэйтра», — проговорил Цапля, глядя куда-то в сторону. —
Цапля замолчал.
— И что было дальше? — спросил Хесито.
— Дальше была пыль, — сказал Цапля.
Хесито не очень уверенно улыбнулся.
Маленький тощий человечек, щурясь, смотрел на высокого черноволосого парня. Наверное, он мог порассказать ему многое: прочитанное в старых хрониках, услышанное от людей, додуманное на старой койке. Он мог бы вспомнить, что первая пыль появилась в каньоне Пакибо, в самой низкой котловине Восточного континента. И когда ее обнаружили, она долго оставалась невероятнейшей научной сенсацией, потому что висящие друг над другом слои содержали частички не двух, а четырех элементарных зарядов, каждый из которых притягивал лишь своего антипода и отталкивал все остальное. Ученые сходили с ума, пытаясь разобраться с феноменом. Они так ничего и не поняли, зато Эль Бет построил свой трансформатор. Они не могли объяснить смысл явления, но умудрились приспособить к нему энергозаборники. И сначала все было неплохо, до тех пор, пока люди не поняли, что количество пыли постоянно растет. Словно какая-то машинка, спрятанная на дне каньона, безостановочно производила тысячи баттов заряженной пыли и аккуратно укладывала ее слоями в совершенно определенной последовательности. Слоистый пирог из серой летучей взвеси постепенно затопил каньон и начал заливать долину. Иные сыпали проклятия на головы аурелиан, но Цапля был готов биться об заклад, что это — полная туфта. Просто кто-то чрезвычайно умный попросил у бога дешевый источник энергии…
Цапля знал, что много позже, после двух десятилетий борьбы с рождающимся океаном, правительство сбросило в каньон ядерные бомбы. Цапля почти не сомневался, что именно это вызвало Первый Пыльный Бум, за несколько дней затопивший половину Восточного континента и три четверти Западного. Токерикония и множество островов вообще исчезли с лица планеты. Тогда же потерялся и «витшиба оба утэйтра».
А еще Цапля всерьез подозревал, что через пятьдесят лет «ухо Всевышнего» стало косвенной причиной Второго Пыльного Бума. Он мог рассказать парню, что примерно раз в тридцать лет «витшиба оба утэйтра» вдруг всплывает из глубин забвения, исполняет одно желание своего счастливого обладателя — и бесследно исчезает. Он мог рассказать, что во всех шести заархивированных случаях временные хозяева ажурного шара ни разу не получили в точности то, чего испрашивали. Быть может, бог слишком по-своему трактовал их просьбы, а может быть, они и сами не знали, чего просили. Цапля многое мог рассказать. Но какой в этом смысл?
Хесито глядел на него с испугом и ожиданием.
— Не надо беспокоиться, — сказал Цапля. — Бога нельзя украсть или отобрать. Ты можешь отдать его или продать, но только не потерять. Пока ты жив, никто не сможет загадать твое желание за тебя. Теоретически ты, наверное, можешь размышлять над ним до старости… — Он замолчал, потом добавил задумчиво: — Был бы интересный эксперимент…
— Не хочу размышлять до старости, — с тоской проговорил Хесито. — Я вообще не вызывался тащить этот груз. Может, я отдам бога тебе, себо?