Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
– Не так чтобы много, – Роджер вытащил из кучи большую холщовую сумку Бри, – но издавали… то есть издают отдельные книги, предназначенные для детей. Хотя сейчас на ум приходят только «Гимны на радость детям», «История малышки Гуди Два Башмака» и «Описания трехсот животных».
– Каких именно? – полюбопытствовал Джейми.
– Понятия не имею, – признался Роджер. – Я не видел ни одной из этих книг, просто встречал названия в каком-то списке.
– А ты в Эдинбурге печатал книги для детей? – спросила я у Джейми. Он
– Ребенком? Библию, – сказал он так, словно объяснял очевидное. – И альманах – после того, как выучил букварь, разумеется. А позже мы немного читали на латыни.
– Мою, мою книжку, – не отставала Мэнди. – Папа, дай. Пожалуйста? – быстро добавила она, видя, как ее мать открыла рот.
Бри сдержала невысказанное замечание и улыбнулась, а Роджер тем временем выудил из сумки ярко-оранжевую книгу, при виде которой я на миг зажмурилась.
– Что? – Джейми наклонился, чтобы лучше разглядеть.
Я ответила пожатием плеч: скоро сам узнает.
– Мамуля, читай!
Мэнди свернулась калачиком рядом с матерью и сунула ей в руки книгу.
– Хорошо, – сказала Бри и открыла ее. – «А нравятся тебе, друг мой, зеленые яйца с ветчиной? – Мне не по вкусу, Сэм-Это-Я, ни яйца зеленые, ни ветчина!» [42]
– Что? – недоуменно спросила Фанни, заглядывая Бри через плечо.
– Это еще кто? – вслед за ней поразился Жермен.
– «Сэм-Это-Я»! – сердито отрезала Мэнди и ткнула пальцем в страницу. – Вот, тут написано!
42
Строки из детской книги Доктора Сьюза «Зеленые яйца с ветчиной» (1960) (Пер. М. Фокс).
– Хм, oui [43] . А второго тогда как звать? «Кто-Такой-Ты»?
При этих словах Фанни, Джемми и даже Роджер рассмеялись, а Мэнди вспыхнула от негодования. Возможно, у нее и не рыжие волосы, подумала я, зато темперамента Фрэзеров хоть отбавляй.
– Молчи, молчи, молчи! – взвизгнула она и, вскочив на ноги, бросилась к Жермену с явным намерением выпотрошить его голыми руками.
– Оп! – Роджер ловко поймал дочку и поднял на руки. – Успокойся, зайка, он не хотел.
43
Да (фр.).
Я могла бы ему сказать… Но если за годы близкого соседства с разными Фрэзерами он сам не понял, то объяснять сейчас было бесполезно: последнее, что стоит говорить человеку, находящемуся в приступе бешенства, это «успокойся». Все равно что стаканом воды тушить горящее на плите масло.
– Нет, хотел! – завопила Мэнди, отчаянно брыкаясь в отцовских объятиях. – Я его ненавизу, он все испойтил! Пусти, я
Когда Мэнди начала пинаться в опасной близости от отцовского паха, он инстинктивно отстранил ее подальше.
Джейми протянул руки, взял малышку и обнял, положив большую ладонь ей на затылок.
– Тише, a nighean.
Раскрасневшаяся и заплаканная Мэнди послушно затихла и только тяжело пыхтела, как маленький паровой двигатель.
– Давай выйдем на минутку, хорошо? – предложил он и кивнул собравшимся. – Пусть никто не трогает ее книгу, пока нас нет. Слышите?
Раздалось согласное бормотание, после чего наступила полная тишина, а Джейми и Мэнди исчезли во мраке.
– Печенье!
Почувствовав сильный запах гари, я бросилась к очагу, выхватила сковороду и поспешно пересыпала печенье на большую керамическую тарелку – единственную имеющуюся, зато способную вместить что угодно, вплоть до маленькой индейки.
– Как там печеньки? – подбежал взглянуть Джем, напрочь позабыв о сестре.
– В порядке, – заверила я. – Немного подгорели по краям, но в целом отлично.
Следом подошла Фанни, однако ее волновала не судьба выпечки.
– Мистер Фрэзер выпорет Мэнди? – встревоженно прошептала она.
– Да ну. Она еще маленькая, – заверил Жермен.
– Вовсе нет, – заявил Джемми и бросил настороженный взгляд на мать.
Лицо у Бри заметно покраснело, хотя и не так сильно, как у Мэнди.
Дети столпились вокруг меня, то ли из интереса к печенью, то ли из чувства самосохранения. Я вопросительно глянула на Роджера, тот подошел к Брианне и сел рядом. Повернувшись к ним спиной, чтобы не мешать семейному уединению, я отправила Фанни и Джема за большим кувшином молока, висящим в колодце. Повезет, если ни одна из местных лягушек не ухитрилась пролезть под плотную ткань, которой я накрыла кувшин.
– Прости, бабушка, – тихо сказал Жермен, подойдя ближе. – Я не хотел устраивать переполох, правда.
– Знаю, милый. И все знают, кроме разве что Мэнди. А дедушка ей объяснит.
– Уф.
Он сразу расслабился, ни капли не сомневаясь в способности своего деда очаровать кого угодно, от необъезженной лошади до бешеного ежа.
– Сходи за кружками, – попросила я. – Скоро все соберутся.
Оловянные кружки, вымытые после обеда, сушились вверх дном на крыльце. Жермен торопливо вышел, избегая глядеть на Бри.
Жермен думал, она сердится, однако мне было очевидно, что Бри расстроена. И неудивительно, сочувственно вздохнула я. Она постоянно боролась за безопасность Джема и Мэнди, за их счастливую жизнь. Сначала во время долгого и тягостного отсутствия Роджера, затем – когда искала его. Потом – новое путешествие через камни и долгая дорога сюда. Естественно, что у нее почти сдали нервы. К счастью, Роджер неплохо справлялся с ролью супруга: он обнял жену, склонившую голову ему на плечо, и что-то тихонько бормотал. Я не могла разобрать слов, но интонация выражала любовь и утешение, и лицо Бри постепенно разгладилось.