Скажи сама

Джеймс Би Джей

– Ничего подобного.
– Цветы были поставлены на изящный, ручной работы столик, с которого раньше, пока Валентина еще спала, был убран вчерашний букет.
– Эдем располагает людей к тому жизненному темпу, который им в данный момент необходим. Тут со всеми так. А вам, похоже, уже много лет не хватало отдыха и сна. У меня сердце радовалось, когда я глядела, как вы мирно и крепко спите, позабыв о всех проблемах и несчастьях, волновавших и томивших вас.

– Но мои проблемы, большие или малые, вовсе не должны нарушать ваш распорядок и отвлекать вас от дел.

–

Отвлекать меня от дел?
– Короткий смешок вырвался словно из глубин массивного тела Хетти, и в такт ему всколыхнулся и нежно прозвенел маленький колокольчик, висевший на черной шелковой ленточке на ее огромной груди, внося свою лепту в музыку дня.
– Вы и этот черноволосый мошенник - вся моя работа. И если вы не поняли, что она доставляет мне удовольствие, значит, вы совсем не так умны, как мне показалось.

Хетти действительно очень любила свою работу. Каждый, кто приезжал на Эдем, убеждался в этом в ту же секунду. Но все равно незачем было вносить беспорядок в ее каждодневные заботы. Потянувшись за одеждой, Валентина зевнула, пробормотав:

– Умная или нет, но не слишком-то красиво валяться так долго в постели, заставляя вас ждать... Разве вам мало других забот?..

– Вы и есть моя забота на весь оставшийся день, - весело произнесла Хетти.
– И кто сказал, что понежиться немного на балконе - пустая трата времени?
– Ее квадратные плечи выразительно приподнялись, как бы подчеркивая ее слова. Все тело женщины заколыхалось, и к звону колокольчика прибавился звук качающихся серег. Люцифер, миниатюрная обезьянка, ее неразлучная спутница, всегда сидящая у нее на плече, вцепилась в кофту, чтобы удержать равновесие.

У Хетти был подлинный талант получать удовольствие от каждой прожитой минуты. Каждое действие, считала она, неимоверно обогащает ее жизнь, будь то подсчитывание мерцающих звезд, или созерцание бьющихся о берег морских волн, или наслаждение запахом цветка...

– Честно сказать, я надеялась, вы проспите еще дольше и проснетесь с лучшим аппетитом, чем был вчера, после вашего морского приключения.
– Темные глаза внимательно и оценивающе поглядели на еле заметные под одеялом хрупкие очертания.
– Вам не помешало бы немного прибавить в весе. У вас изящный костяк и красивое тело, но когда вы вот так лежите в постели, знаете, вы похожи на больного ребенка.

Валентина засмеялась.

– Каждый казался бы маленьким на такой огромной кровати. Должно быть, Патрик Маккаллум полагал, что на ней будут спать только такие же великаны, как он сам.

– Вы никогда не будете выглядеть великаном, в какую вас кровать ни положи.

– Знаю, - согласилась Валентина, - потому что я похожа на больного ребенка.

– Ну, я сделаю все возможное, чтобы это поправить.

– Что ж, приступим немедленно. Подозреваю, у вас уже приготовлен завтрак, достойный королевы, но который насытил бы также и здоровенного грузчика.

Валентине не пришлось долго ждать, чтобы удостовериться в многочисленных кулинарных талантах Хетти Боун. Она, подобно волшебнику, могла создать самое удивительное, изысканное блюдо, или дивную

по своей красоте цветочную композицию, или на редкость меткую, точную фразу. Да, она действительно была счастлива, когда трудилась, и делала это легко и умело. И не было большего знатока человеческих потребностей, чем она. И ничто она не любила больше, чем помогать людям, которые в этом нуждались. Одного взгляда на измученную, напуганную штормом, промокшую и продрогшую до костей Валентину было достаточно, чтобы пробудить в ней материнские инстинкты. Всю последующую неделю она, ни во что не вмешиваясь и не задавая никаких вопросов, может быть и вертевшихся у нее на языке, неизменно была где-то поблизости, готовая выполнить любое желание Валентины.

– На балконе ждет поднос, - как бы между прочим заметила Хетти.
– Но там не так уж много всего.

– То, что нужно для людей с плохим аппетитом?

– Свежие фрукты и сок. И может, попробуете одну или две пшеничные лепешки?

– Две!
– Валентина скрестила на груди руки и сказала с притворной досадой:

– Вы меня перекормите.

Тяжелые серьги гневно задрожали, потревоженный Люцифер метнулся на пол и умчался прочь.

– Удивлюсь, если вам не понравятся мои лепешки. Они специального приготовления - устоять невозможно. Они...

– ..так же хороши для души, как и для желудка, - закончила Валентина, подражая голосу и интонации Хетти.
– Они божественны. К тому же это любимое блюдо Патрика.
– И продолжила уже собственным голосом:

– Если одна хороша, насколько же больше удовольствия получишь от двух?

– Вот именно, - прогрохотала Хетти, ничуть не смутившись.
– Особенно для такой девочки-тростиночки, как Валентина О'Хара.

Потянувшись, Валентина вздохнула.

– Ну, положим, не такой уж тростиночки и уж точно давно не девочки.

– Ха!
– многозначительно усмехнулась Хетти, театрально тряхнув хорошо посаженной головой, при этом ее многочисленные украшения сыграли целую мелодию.

Где-то в недрах дома зазвонил телефон, но бессменный страж эдемского дома не обратила на него никакого внимания.

– Расскажите это Креолу, который, когда вас нет рядом, мечется, точно дикая пантера, по берегу, а когда вы рядом, смотрит на вас с таким беспокойством, будто даже солнечный луч грозит вам опасностью. Подумайте об этом.
– Направленный на Валентину указательный палец подчеркивал значение слов Хетти.
– Я сейчас вернусь.

Когда она удалилась, чтобы наконец ответить на неумолкающую, требовательную трель телефона, Валентина снова откинулась на подушки. Разомлевшая от солнечного света и утренних ароматов, она позволила себе помечтать о человеке, прочно поселившемся в ее сердце и помыслах.

Рейф.

Красивый, стройный, сильный варвар. Действительно, как верно подметила Хетти, удивительно напоминающий пантеру; лихой Креол, как еще она назвала его. Спокойный, преданный, но смелый и решительный в минуту опасности. Удивительный и таинственный. В нем есть все, что так манило Валентину О'Хара. Все, что так ее пугало.