Скажи смерти «Да»
Шрифт:
Я не боялась, когда в реанимации они меня пытались вытащить с того света на этот, — не боялась, потому что уходила к тебе и счастлива была, когда показалось, что ускользнула от них. Не случайно ведь так не хотела возвращаться к жизни: смерть для меня была куда приятней.
И с Крониным не было страха — когда он меня почти припер к стене фотографиями и я поняла, что могу живой оттуда не уйти. И с его охранником, изнасиловавшим меня — хотя я специально его на это спровоцировала, — грозившим сдать шефу, а предварительно пустые бутылки мне вставить во все места или отыметь пистолетным стволом, я не боялась, хотя знала, что он вполне способен сделать все, что говорит, потому что Кронин мне верит, а этот чувствует, зачем я появилась в жизни банкира. И тогда не за себя испугалась, а за Корейца — потому и всадила ему нож в живот.
В общем, и в молодости мне нечего было терять, и потом во всех перечисленных ситуациях А вот сейчас — когда ты остался в прошлом, когда у меня был год с лишним беззаботной жизни, который я, миллионерша, прожила в роскошном особняке, разъезжая по самым дорогим магазинам на пятисотом “Мерседесе”, — есть мне что терять или нет?
Вздрогнула, услышав гудок сзади, — показалось вдруг, что все ряды давно проехали, лишь я одна стою, задумавшись и задерживая движение, — но мы по-прежнему стояли, и не мне это сигналили. Да нет, нечего мне терять даже сейчас — счастливая, спокойная жизнь и так уже осталась позади. Деньги, конечно, приятная штука, но жить только из-за них глупо, потому что я их ни у кого не просила — они сами на меня упали. Так что мне нечего терять — и я на все готова. И осознание того, что я одна, мне только на пользу. Потому что нечего ждать помощи и не на кого надеяться — только на себя.
Как тогда, первого января 95-го — когда выбежала из развороченной и подожженной кем-то нашей квартиры, в которой валялись разбитые и изрезанные на кусочки вещи, в которой не осталось ничего от тебя и меня. Не кем-то — теми, кто искал документы насчет тридцати миллионов, столь нужных неизвестному мне тогда Виктору Сергеичу Кронину. И я выскочила, успокоившись, что они ничего не нашли, и сказав себе, что смысл жизни у меня теперь появился — отомстить тем, кто это сделал, найти любой ценой и любой ценой же отомстить. И села в свой “Гольф”, прогревая двигатель и счищая налипший на стекло снег, с которым даже юркие дворники еле справлялись, потому что валил он с неба плотной, густой пеленой. И закурила, окончательно успокаиваясь, говоря себе, что сейчас поеду к родителям и переночую у них, а утром найду Корейца, и все будет хорошо. Выходя из квартиры, я подумала, что те, кто ничего не нашел, могут ждать меня сейчас — предположив, что то, что им нужно было, я уношу из ставшей ненадежной квартиры с собой, — но и то не волновалась, веря, что быстрый красный “Гольф” унесет меня от кого угодно.
И курила, когда увидела вдруг милиционершу, с которой познакомилась когда-то в лесби-клубе и занималась сексом несколько раз. Она звонила мне накануне и сказала, что будет как раз в это время по соседству со мной, и я, пытаясь избежать ее визита, говорила, что не знаю, буду ли дома и все такое. И тут увидела ее с букетом цветов, машущую мне неуверенно — мою машину она хорошо знала, даже номер запомнила, по которому и вычислила мой телефон и адрес. Я обрадовалась ей, потому что отпала необходимость ехать к родителям, которые могли бы заподозрить, что не просто так заявилась к ним на ночь блудная дочь. А из машины я не вылезала — мигнула ей, кажется, фарами и продолжала сидеть, ожидая, что она подойдет и сядет, и мы поедем к ней.
Сколько ей до меня оставалось? Шагов пять-шесть, кажется, и тут из-за гаражей, стоявших у дома, мужик вышел на дорогу передо мной и руки начал поднимать — и я все воспринимала как в замедленной съемке, понимая, что сейчас уйду к тебе и даже радуясь этому. И вдруг она закричала громко — даже сквозь снежную, еле проницаемую стену слышно было — и упала. И я, приняв решение, не задумываясь нажала на газ, летя навстречу пулям, разбивающим стекло, и даже удар в голову меня не остановил. Потом уже от Корейца узнала, что ударила его так, что он в соседней палате в реанимации оказался с переломом основания черепа и сломанными ребрами, задевшими легкие и сердце.
И снова гудок сзади. И я очнулась, удивившись на мгновение, что сон прекратился — настолько живой была вставшая перед глазами картина. А я еще думала, что навсегда забылось все — нет, вернулось прошлое, и картинки из него вернулись. Поежилась, словно мороз был за стеклом — а было тепло, — и пробка тронулась наконец, и я газанула, догоняя бампер уходящей передней машины.
И, подъезжая к Голливуду, заключила, что раз я справилась тогда — ведь справилась, пусть и оказалась на грани жизни и смерти, — то справлюсь и теперь. Сама справилась, не испугавшись, не рванув от киллера назад — хотя могла бы уйти задним ходом, было куда, — но направив “Фольксваген” на него. А ведь я что-то слишком часто стала считать одним лицом себя и Олю Сергееву, хотя мы с ней совершенно разные люди. Оля совсем другим человеком была, куда менее жестким и решительным, так что мне, столько пережившей Оливии Лански, просто несолидно было бы кого-то бояться, да и “Мерседес-500” не “Гольф”, он троих собьет и не заметит. А значит — посмотрим, кто кого, господа. Может, вы и выиграете в итоге, но не без потерь — и ни хрена не получите.
Денег не жалко — в принципе, я, и отдав пятьдесят миллионов, не обеднею, у меня и до аферы с Крониным было миллионов двадцать, и так и останется, плюс еще его наследство в Швейцарии на ту же сумму. Но отдать их сейчас — это значит признать, что ты погиб зря, и Яша, и, не дай бог, Кореец, и я страдала зря. Потому что Кронин должен был заплатить за свои грехи — и пусть попавшие на деньги тюменцы тут ни при чем, но Яша ведь на них и, возможно, Юджин тоже. А этого им простить я не могу…
Посидели с Мартеном, договорились, что он Стэйси впишет как второго кандидата на роль, а пробы все решат. Напомнила, что пятнадцатого принимаем окончательное решение по фильму — не могу, мол, никак без Юджина, деньги-то общие — и поинтересовалась невзначай, где всякие кинозвезды обычно телохранителей берут, немного пожалев о вопросе, когда увидела, как он в лице изменился.
— У тебя проблемы, Олли?
— Да нет, просто после того, что случилось с Джейкобом, хотела подстраховаться. Пока Юджин не вернется.
— У тебя есть основания чего-то опасаться? — настаивает.
— А по мне не видно? — отвечаю вопросом на вопрос, и он успокаивается, видя, что от страха я не дрожу, а значит, все в порядке. — Я понимаю, что это недешево, но вот задумалась вчера и решила, что в свете того, что произошло с Джейкобом, надо принять меры. Он ведь был наш партнер, а я до сих пор не знаю, в чем причина его смерти.
— А этот агент ФБР тебе разве ничего не рассказал?
— Кто? — делаю вид, что забыла, о ком речь, показываю тем самым, что не общалась с ним давным-давно. — А, Джек Бейли. Приятный молодой человек. Я ему, кажется, понравилась. Мы с ним встречались пару недель назад и мило поболтали в ресторане. Пришлось объяснить ему, что у меня есть бойфренд, — а то боюсь, я превратилась бы в самого главного свидетеля по делу об убийстве, которого не видела и о котором ничего не знаю, кроме личности убитого. А он бы каждый день с удовольствием вызывал бы меня на многочасовые беседы.
Нет, молодец я все-таки — посмеялись, воздух в офисе стал полегче, а то такая атмосфера воцарилась, что ни одному кондиционеру не разогнать. Забрала кое-какие бумаги по новому фильму, чтобы просмотреть на досуге и чтобы он не догадался даже, что я специально тяну время, чтобы видел, что я полна решимости приступать к новой работе.
— В конце января должен Дик появиться — он сейчас в Вашингтоне. Пообедаем втроем — такие связи нам совсем не помешают.
— Конечно, пообедаем, — отвечаю бодро, думая про себя, что, если бы Мартен знал, какие у нас с Диком связи, возможно, энтузиазма бы в нем было поменьше. И лучше ему не знать — тем более что это разовая акция была и больше старина Дик ничего не получит, даже если будет просить. К тому же верю, что Дик отдает себе отчет в том, что и для него, и для меня это была чистой воды сделка — я ему тело, он мне обещание поддержки, и неважно, что он не в курсе, что обещание превратилось в гарантию благодаря трем замаскированным видеокамерам. А гарантия эта, ввиду нынешних событий, может мне очень понадобиться — равно как и не вернувшийся пока из Нью-Йорка мистер Бейли.