Скажи смерти «Да»
Шрифт:
И провела — поела в одиночестве без особого энтузиазма, а потом с бутылкой шампанского и сигарой просидела часа четыре, к собственному изумлению прилично опьянев. Шампанское о молодости московской напомнило, о подражании Мэрилин Монро, о бесконечных сексуальных похождениях. Правда, там не “Дом Периньон” пила, а “Советское”, но все равно так сладко вспоминалось, что даже заснула одетая в кресле, изнурив себя самоудовлетворением. Уже утром подумала, что ведь не вспоминала ничего тысячу лет, и раз воспоминания пришли, значит, по-настоящему внутри плохо и организм сам их призвал, чтобы расслабить и отвлечь от настоящего.
Хорошо, сила воли есть и контролирую себя дай бог каждому, — но и то защита слабеет уже с каждым днем, и порой кажется, что эмоции вот-вот перехлестнут ту великую китайскую стену, которой я отгораживалась всегда от неприятностей и дурных мыслей. Просто расслабилась слишком за последний год, привыкла к хорошему, уверовав, что ничего плохого уже не будет, потому что хватило его с меня. А тут такой удар внезапный и неожиданный, и сильный очень, и стена шатается. Но стоит — пока стоит.
Утром же — часов в двенадцать где-то — Мартен позвонил, напомнил про вечеринку сегодня вечером. Может, рассчитывал, что уломает меня на что-то, коль скоро я одна? И так ревниво спрашивал, что у нас было с Диком. Я, разумеется, ответила, что просто заручилась его поддержкой, удивляясь, неужели Мартен не понимает сам, чего этому его Дику от меня было надо. Не сам ли он толкнул меня на общение с ним? Пленку я переписала, кстати, — копию дома оставила среди других кассет, на которых в основном наши с Корейцем совокупления, а оригинал в банк отвезла и положила там в сейф, в котором у меня часть драгоценностей лежит и кругленькая сумма наличными. Это тоже Корейцева была идея — сам положил в сейф банковский пятьсот тысяч налом и меня убедил, причем у меня сейф в одном банке, а у него — в другом. И в каждом специально по маленькому счету открыли, чтобы была возможность сейф абонировать.
У меня даже дома полмиллиона наличными лежат — Кореец сказал, что могут понадобиться. В Америке деньги обналичить тяжело, даже если возникнет нужда, банк большую сумму не выдаст, да и предупреждать надо заранее, чтобы, скажем, тысяч пятьдесят получить со своего счета. Так что пришлось положить деньги в потайное место — вдруг придет момент, когда без них не обойтись. Когда все спокойно было, я несколько удивлялась таким его советам и мерам предосторожности, думала, что он застоялся в бездействии и играет в партизан, чтобы поддерживать форму, — в тех партизан, которые, как в анекдоте, через сорок лет после окончания войны все еще пускают под откос поезда. А сейчас думаю, что, возможно, все это не так уж бессмысленно было. Что он либо предвидел что-то, либо чувствовал, либо просто не верил никогда в возможность совершенно спокойной, мирной жизни.
Так и не выходила никуда двадцать пятого — до самого вечера. Поплавала в бассейне, побродила по дому, даже в Корейцев зальчик заглянула; с замолчавшими тренажерами и уставшими висеть без движения боксерскими мешками. Пыталась у него бумаги какие-нибудь найти, может телефон какой-то, но ничего, Штирлиц этот следов не оставляет. Потом собиралась полдня, надела наконец кожаное платье и короткий шиншилловый полушубок, декабрь, как-никак, пусть и Калифорния, самый сезон для мехов, — все равно тепло здесь даже зимой, но другого времени носить красивую верхнюю одежду нет.
Тусовка многолюдная оказалась, одни киношники, естественно, и те, кто имеет к кино хоть какое-то отношение. Мартен, как всегда, без жены — так и не знаю, почему он ее не берет с собой. Он объясняет, что она вся в работе: какой-то хороший пост занимает в одном банке, так что вкалывает якобы с утра до позднего вечера. Я ее видела, кажется, всего пару раз — приятная женщина, подтянутая и успешно молодящаяся, Сэра. А может, у них проблемы какие-то, просто не разводятся, и потому он вечно один — не знаю, а спрашивать неудобно, тут в чужие дела не лезут, это в Москве его бы все уже достали вопросами. А здесь народ потактичней, да и, если честно, никому до другого особо дела нет — если речь идет не о звездах. Вот о звездах все все знают, и слухи ходят взад-вперед, множась и разрастаясь, — а те, кто рангом пониже, могут на свой счет не беспокоиться. Поэтому, когда я вошла, у меня даже мысли не было, что сейчас ползала на меня будет коситься и перешептываться между собой, что вот появилась, мол, русская мафиози.
Нравятся мне такие вечеринки: официанты подносы с шампанским носят по залу, хотя могут по твоей просьбе принести что-то другое, фуршетный стол имеется для желающих поесть, все бродят, болтают то с одними, то с другими, дома огромные, и у меня такое ощущение, что где-то наверху сексом занимаются специально встретившиеся здесь парочки, кокаин нюхают, и все такое. Наркотики в тусовке популярны. Может, и мне бы сейчас дорожка кокаина очень помогла, но после Голландии с ее килограммами выкуренной анаши разных сортов экспериментировать со стимуляторами уже не хочется.
Знакомых лиц много, Мартен так и норовит всем остальным представить, и настроение получше, чем вчера, потому что надо постоянно улыбаться и ни в коем случае нельзя показывать, что грустишь, что у тебя какие-то проблемы. Даже когда он меня спросил по поводу появления Юджина, я так среагировала, словно разговаривала с ним пару часов назад по телефону.
— Юджин в полном порядке. Да, все прекрасно, передавал тебе привет, Боб. Скоро будет. Да, обещал вернуться к Рождеству, я помню, но я его не тороплю: бизнес есть бизнес, да и друзей у него в Москве много, и родственники. Пусть отдохнет, верно?
И все это с лучезарной улыбкой. И с мыслью, что чуть не попалась, забыв, что говорила Мартену, что мистер Кан до Рождества должен был появиться.
— Да, извини, Олли… Я все хотел спросить — я специально достал ксерокопию статьи об убийстве Джейкоба, и там прочитал, что кто-то подоспел ему на помощь и сбил одного киллера машиной, вытащил у мертвого охранника пистолет и расстрелял двоих оставшихся. Это был Юджин?
Он с таким трудом произнес вопрос, и такой испуг у него в глазах. Я понимаю: сложно представить, что человек, с которым много раз общался запросто по работе, в какой-то ситуации легко убил троих людей, не получив и царапины. Фамилии в газетах не называли — Кореец убедил полицию, сделал вид, что боится мести того, кто посылал убийц. Так что ему ответить сейчас?
— Боб, разве Юджин похож на человека, который может убить троих киллеров?
Замолчал, кажется сраженный встречным вопросом. И все же выдавил из себя:
— Похож…
Ну вот, а я-то думала, что заткнула ему рот. Ну и впечатленьице Кореец производит на людей.
— Сомневаюсь, Боб. Мне он ничего не сказал, так что не думаю, что это был он. Да и не слишком правдоподобно звучит эта история — хотя в кино, наверное, смотрелось бы красиво. Может, используем в нашем следующем фильме?
Хорошо хоть отвлекся, начал с жаром обсуждать следующую картину, к съемке которой мы все еще не приступаем, хотя наши деньги, вложенные в первый фильм, уже вернулись полностью, и прибыли миллионов десять, что по здешним меркам уже неплохо, но деньги еще идут, это еще не конец. Так что я ему давно сказала, что снимать надо. Только вот дождемся Юджина — которого все нет и нет, а Боб понимает, что без Корейца я никаких решений принимать не хочу. Знаю точно, что Мартен провел переговоры с инвесторами — сам мне говорил, что в середине декабря они должны быть, и ходил потом такой довольный, но на мой вопрос конкретно не ответил. Боится с нами связываться и хочет снимать сам, если нашел деньги. Ради бога — тем более, когда все рассеется, во что хочется верить, мы другого партнера найдем запросто, потому что один фильм у нас уже есть за плечами и деньги имеются. Хотя он пока делает вид, что все классно и что он полон решимости продолжать наше сотрудничество.