Скажи смерти «Да»
Шрифт:
Главное, что не зря мы его открыли, этот клуб: он полностью оправдал свое существование тем, что, кажется, дал мне возможность слезть целой и невредимой с крючка, если меня на него подцепят. Конечно, не исключено, что из-за клуба неприятностей будет больше, чем из-за чего-либо другого: это единственный нелегальный бизнес, в который мы вовлечены. Поймай нас на нем — и можно будет обвинить нас в чем угодно, начиная с подделки видов на жительство и кончая тем, что мы руководим русской мафией. Но сейчас об этом не думается — сейчас другое важнее.
Поэтому внимательно всматриваюсь в происходящее на экране. Вот она танцует перед ним просто в купальнике, вот остается голой, вот переходит на постель, вставая задом
Фигура у него хорошая — широкоплечий, мускулистый, и член немаленький. Так стоит, что он даже не обращает внимания на игрушки, которые она ему показывает: он просто трахаться хочет, бесхитростно и конкретно. Что ж, дело его. Страстно так берет ее сзади — надеюсь, что он меня в этот момент представляет, развратный. И долго это делает, минут двадцать, кажется. Может оттого, что выпил? Но это не имеет значения. Важно, что он кончает наконец, а девочка меняет ему презерватив и крутится перед ним дальше. Интересно, попросит ли он ее о чем-нибудь этаком — ну, в попку, например, или высечь ее или что еще? Девка молодец, словно слышит меня, сама его разогревает — снова показывает ему танец, на этот раз с искусственным членом. Он притягивает ее к себе и член гладит, словно никогда таких не видел. Может, в рот его возьмет — это было бы здорово.
Нет, не берет. А вот наручники берет, и плетку тоже, и рассматривает с интересом. Она протягивает ему руки — профессионально он их надевает, в мгновение ока, и улыбается, довольный собой. Понятно теперь, почему он себе выбрал такое место работы. О, великий Зигмунд Фрейд!
Девица нагибается призывно, а он ждет чего-то. Ну давай же, давай! Класс — стегнул пару раз, и хотя слышимость нулевая, слышу ее фальшивые стоны. Он, правда, застеснялся тут же — сильны все же в человеке комплексы, не дают расслабиться, даже когда, казалось бы, можно это сделать — он развернул ее к себе, и она его ртом довела до оргазма, потратив на это еще минут двадцать.
С чего это я сказала, что он ничего в постели? Если только в том смысле, что “ничего” и значит “ничего”, то есть ничего особенного.
Ладно — сорок минут, пятьсот баксов. Из них минимум триста наши с Корейцем, хотя точных цифр я не помню. И вдруг ощущаю себя меценаткой: неплохо девицы зарабатывают в моем заведении, а? Тысяч так по десять, как минимум, у них в месяц должно выходить — и это уже за вычетом оплаты квартиры и еды. Вечер танцуют, вечер эскорт-услуги, если есть спрос, а нет, так те же танцы. Очень неплохо.
Бог с ними — клуб мне больше не нужен. Но службу он свою сослужил — и эта кассетка будет лучшим средством сдержать ретивость мистера Бейли, специального агента ФБР. Когда Юджин вернется, надо будет с ним переговорить на эту тему — может, проще его закрыть, этот клуб, а потом продать, чтобы не опасаться ничего? Жаль, конечно, — хотелось бы поднять секс на такую же высоту, на какую в свое время подняли меценаты театр и живопись, хочется, чтобы он считался таким же искусством. Увы, увы…
— Да, Дик, конечно, узнала. Очень рада вас слышать. Как я насчет того, чтобы встретиться в воскресенье? Мне перезвонить Бобу? А, вы имеете в виду вдвоем?
Долго он собирался — обдумывал, связываться со мной или нет, и желание победило? Мне почему-то сразу показалось, что похотлив наш конгрессмен, — впрочем, так же, как и наш президент, которого уже столько девиц обвиняли в сексуальных домогательствах, что я со счету сбилась. Последняя, не помню, как ее зовут — Пола Джонс, что ли? — уверяет, что он снял перед ней брюки и хотел, чтобы она сделала ему минет. И лучшим доказательством своих слов считает то, что может предоставить описание полового органа мистера Клинтона. Интересно, что в нем такого запоминающегося — цвет, размер, или легкомысленная татуировка, или изящное золотое колечко, продетое сквозь плоть? Вот что значит иметь молодого президента — ни от Никсона, ни от Форда, ни от Рейгана такого, кажется, и не ждал никто. А вот Кеннеди тоже был хорош — одна связь с Монро чего стоит. Да и до нее он, наверное, не застаивался. Почему-то не удовлетворяла его великая красавица Джекки. Думаю, что и Онассис-то на нее польстился потом только потому, что она считалась суперкрасоткой, да к тому же вдовой Кеннеди.
И что же мы будем делать с Диком? Компромат на Бейли у меня есть — хотя вот уже второй день задаю себе вопрос, компромат ли это: он ведь холостой и имеет право трахать кого угодно, кроме тех, кто относится к числу подозреваемых в том или ином прегрешении. Другой вопрос, что он за это платит деньги и это видно — а заодно искусственный член поглаживает, и плеткой пользуется, и наручниками, хотя и без фантазии. На мой взгляд, достаточно для того, чтобы можно было обвинить его в извращениях, — но это ведь не я буду решать. И сработает или нет пленка в случае нужды? Чем дальше, тем больше у меня сомнений по этому поводу.
Он мне, кстати, перезвонил через день после посещения стриптиза, видно, день ему на обдумывание ситуации был нужен, или не решался, или думал, что глупо поступил, и, разумеется, не догадывался, что запись его акта у меня. Но я от встречи отговорилась, перенесла на сегодня. Ладно, потеряю еще один вечер, выслушаю его рассказ, хотя он свое приключение от меня наверняка скроет, и сообщу под конец, что завтра-послезавтра прилетает Юджин. Если он слушает мой телефон, то должен как-то среагировать, потому что звонка на самом деле не было, — я тут же пойму, прав ли был Кореец в своих подозрениях. А Джеку дам понять, что более личная встреча у нас с ним обязательно будет, потому что он мне очень понравился, — будет, но не сейчас, как-нибудь потом.
А вот что делать с Диком? Понятно, что в ресторане ему со мной встречаться не хочется — ему хочется в мою постель. И тут я осознаю, что совершенно к этому не готова, — да, была когда-то жрицей любви, но после Кронина сказала себе окончательно, что жрица, проповедовавшая свою религию среди людей, теперь уходит в храм. Слишком сильной была последняя моя проповедь, потребовавшая приложения всех сил, всего мастерства, — и потому последней. К тому же у меня Кореец был, второй после тебя мужчина, доставляющий мне удовольствие, и никого другого мне не хотелось — были одни лесбийские контакты. Последний был как раз в ночь перед моим днем рождения, но с того дня, как начали жить вместе с Корейцем, больше ничего не было — не хотелось. Джудит, которая моей любовницей была в течение двух месяцев, обиделась на меня здорово — я ей нравилась сильно, а может, даже что-то более серьезное у нее ко мне было, хотя она такая же бисексуалка, как и я. И карьеру в Голливуде сделала за счет классной фигуры и готовности раздвинуть ноги перед нужным человеком.