Скажи смерти «Да»
Шрифт:
А воевать с боссами — сил не хватит, у них людей и в Москве, и в Тюмени, и в других городах достаточно, и за ними такие капиталы, что купят кого угодно. Киллера нанять — можно, конечно, хотя и дорого обойдется, и нужен будет суперпрофи. Но руководство компании здесь ни при чем — я так понимаю, что Корейцу нужен тот, кто занимается поиском денег, кто, собственно, Яшино убийство и санкционировал, а если убрать его — он ведь наверняка совсем не один работает и прикрыт дай бог, — то это и будет война в чистом виде. Если узнают, кто убрал, разумеется.
Да, почти двадцать дней прошло, а я в первый раз задумалась о том, зачем Кореец улетел. И
Так что поводов для того, чтобы нервничать, хватало — и молчание напряжение мое только усугубляло. Я понимаю, что звонить мне ему не стоит, и крутящийся тут фэбээровец есть лишнее тому подтверждение. Но уж факс-то мог бы отправить — да мог бы просто позвонить в то время, когда я сплю обычно, и пообщаться с моим автоответчиком. Не самому даже, кого-то попросить сказать несколько слов. Или не догадывается, каково мне, что я не верю, что он просто наведет в Москве справки и поручит работу другим?
В общем, не ездила я в аэропорт и не встречала самолеты — это для кино хорош такой сюжет, для мелодрамы. Жила как обычно, ездила на студию, на ланч и обед в городе. По магазинам ездила — по привычке, ничего не покупая практически. Лишь в одном бутике тончайшие кожаные брючки приобрела от Ферре, хотя у меня и так было несколько пар. Даже по вечерам выбиралась куда-то, чтобы не думать ни о чем. Либо в клуб какой-нибудь, либо в бар, а то и на дискотеку. И впервые за последний год торопила время, желая, чтобы оно прошло побыстрее, чтобы появился наконец Кореец и все свалившиеся бог знает откуда проблемы ушли и чтобы мы отметили Рождество и начали бы жить по-прежнему, как до Яшиного убийства, надеясь, что все восстановится, что ничего не рухнуло и все будет хорошо. Потому что не хотелось о другом варианте задумываться.
Но время — категория странная, и торопи его или не торопи, оно будет длиться столько, сколько сочтет нужным. Может тянуться, как тянется детское лечебное питье — молоко с маслом и содой, — мучительно медленно, когда уже нет сил глотать, когда задыхаешься от специфического запаха и вот-вот все хлынет обратно, а донышко чашки с каждым глотком кажется все недостижимее, все дальше, словно жидкости все прибавляется и прибавляется. Но то же время может пролетать пулей. Вспомнила, как давно, когда только вышла замуж за Лешика, купила себе бутылку ликера “Айриш крим”, казавшуюся мне символом красивой жизни, — и наливала в стакан крошечную порцию необычно вкусного и тягучего ликера, и старалась растянуть удовольствие, но всякий раз оказывалось, что вроде и не пила еще, а вот уж и дно показалось…
Как раз десятого мы с Мартеном встретились с Ричардом, великим калифорнийским политиком. Утрирую, конечно, — но раз Боб говорит, что это влиятельный человек, верить ему можно. Недаром даже на просмотр тогда его пригласил и был жутко счастлив, что тот принял приглашение. Я в газетах потом прочитала, что был на просмотре нового фильма известный политический деятель. Сейчас он сидит напротив меня, и улыбается мило, и смотрит чересчур пристально, и просит называть его просто
Дик — так Дик, хотя слово ругательное: на сленге означает “член”. Двусмысленное, короче, имечко, и сам он эту двусмысленность только подтверждает, расточая мне комплименты и облизывая меня глазами. Должна признаться, что внимание его мне приятно: видный мужчина, представительный, лет сорока, а я люблю разницу в возрасте. Так как встречаемся неофициально, он и одет соответственно: светлые брюки спортивного покроя, яркий спортивный пиджак на трех пуговицах, в соответствии с модой, рубашка поло и никакого галстука, разумеется, и мокасины на ногах. Одежда неделовому ланчу полностью соответствует — и надо признать, что этакая небрежная спортивность стоит немало. В прошлый раз он в костюме был, в совершенно простом на вид синем костюме, который, я так думаю, встал ему тысяч в пять, — да и сейчас одет на ту же сумму, одни мокасины минимум на тысячу тянут. Кстати, тут очень богатые одежду и обувь не покупают, они ее шьют на заказ. Это мы с Корейцем, пусть денег куча, посещаем магазины, хотя покупаем, естественно, эксклюзивные вещи.
Ресторан дорогой, публика солидная, и несколько человек на него косилось уже — то ли знают в лицо, все же фото его в газетах мелькает, то ли думают, кто такой подъехал сюда с охраной. Охранников немного, трое кажется, все такие киношные: темные костюмы, белые рубашки, темные галстуки, и пистолеты видны сквозь пиджаки, взбухая эрекцией. Не сомневаюсь, что Дику хотелось бы побеседовать со мной наедине, но с его примелькавшейся физиономией идти со мной куда-либо вдвоем нежелательно — лишний компромат ему ни к чему, и так, наверное, хватает грешков, судя по тому, как на меня смотрит.
Разговор такой, ни о чем — обмен любезностями, рассуждения о нашем фильме и кино вообще, вопросы о наших планах, полное одобрение следующей нашей идеи. Он прямо-таки загорается, когда Боб ему вкратце сюжет следующей картины излагает, — короче, борец с мафией, судя по реакции, особенно с русской.
— Да, это важно Боб, это очень важно и актуально — снять такой фильм. Мы впускаем людей в Америку, мы готовы предоставить им кров и пищу, дать им работу, сделать их полноправными гражданами самой великой страны мира — а они нарушают наши законы, грабят, убивают. Это ужасно — то, что они делают, — и с этим надо бороться. Бороться самым беспощадным образом. И скажу вам при этом по секрету, между нами, — закон не дает нам такой возможности, зато дает им возможность скрываться, разрешает выпускать их под залог, мешая правоохранительным органам. А надо, чтобы закон был жесток — и все причастные к мафии, особенно к этой страшной русской мафии, понесут очень строгое наказание!
Прямо-таки предвыборная речь. Умеют говорить эти политики — четко, складно и убедительно, внушая другим уверенность в своих словах, пуская в ход все свое обаяние, ораторский опыт, харизму. Причем кажется, что, если бы была распространена обратная точка зрения, он с таким же пылом доказывал бы и ее. Неважно что — важно говорить.
— Тебе не кажется, Дик, что такая вот борьба с мафией приводит к тому, что все иммигранты из России заранее зачисляются в мафиози? И они вынуждены оправдываться, доказывать свою невиновность, хотя ни в чем не виноваты. Так раньше было с итальянцами, насколько я помню: если итальянская фамилия, значит, имеет отношение к Коза Ностре. Но мафия — это отщепенцы, а большинство эмигрантов — порядочные люди. Вот Олли разве похожа на мафиози?