Сказка для Алисы
Шрифт:
То ли Ольга сама себя так запрограммировала, то ли просто угадала — как бы то ни было, в двухнедельный срок она тогда уложилась день в день. Её отпустило, сон удлинился до обычной для неё нормы в пять с половиной — шесть часов. Переходить на новую схему приёма лекарств она так и не стала, опасаясь, как бы те не убили творческую активность. Алиса здорово понервничала, хотя Ольга и успокаивала её: «Не бойся, малыш, не бойся. Всё идёт как надо, всё под контролем. Мне давно так шикарно не писалось, нельзя это просто так взять и придушить. Ты не переживай, с катушек я не слечу».
Она не слетела, обошлось. Удалось пройти по краешку и не сорваться. Алиса принимала всё слишком близко к сердцу, преувеличивая
Шесть глав были готовы. Сперва Алиса с любопытством следила за процессом как читатель, а на предмет ошибок начала проверять, когда в книге набралось уже три главы. Шестую она вычитала минувшей ночью. «Ну и... как тебе?» — не без внутреннего трепета поинтересовалась Ольга. Та улыбнулась: «В целом — в твоём обычном духе, но, как по мне, жести всё-таки многовато, хоть я уже и почти привыкла к ней в твоих текстах. А Инголинда — это я, да?»
«Да, что-то от тебя в ней есть, — призналась Ольга. — Я когда-то хотела написать для тебя сказку. Добрую и светлую... Наподобие твоих рассказов. Но получилось... сама видишь, что получилось».
«Наверно, потому что ты — не я, — обвив шею Ольги тесным полукольцом руки, ласково шепнула Алиса. — Ты — это ты. И не надо пытаться это насильственно менять. Не надо через себя переступать и ломать себя. Будь собой, а не мной».
Ольга чмокнула её в висок.
«Но ты всё-таки говори мне, если меня будет слишком уж заносить на поворотах».
Она была даже готова смягчить кое-что — скрепя сердце и сцепив зубы, наступить на горло своей песне, но Алиса сказала:
«Пиши так, как пишется. Убрать, вырезать, смягчить — успеешь в любой момент. Не забывай, что я всё-таки оцениваю со своей колокольни. Это моя вкусовщина. Но если её отбросить и взглянуть объективно, то это — очень, очень круто».
Ольга облапила Алису благодарными объятиями и сопела ей в шею, закрыв глаза, а та ворошила её волосы.
Она смотрела с робким благоговением на все эти двоеточия, тире, точки с запятой и запятые с тире в выправленном Алисой тексте. Это был уровень, которого она сама и не мечтала достичь. Прикосновение волшебной палочки, и никак иначе — так ей виделось то, что делала Алиса. Владение пунктуацией, уровень: бог. Просветлённый Гуру, по щелчку пальцев которого все знаки становились на свои места, ещё в незапамятные времена прописанные в Великой Книге Знаний под редакцией Д. Э. Розенталя — вот кем была Алиса в её восхищённых и влюблённых глазах.
«Награфоманив» четырнадцать с половиной тысяч знаков седьмой главы, Ольга вдруг обмерла. И вернулась к шестой главе. Да ну, не может этого быть!.. Она перечитывала письма лорда Гая к Инголинде и не узнавала Убийцу Смысла. Проклятый Лорд изъяснялся слащавым «высоким штилем», в худших традициях дамского любовного романа. И Алиса тут была ни при чём — она не превышала своих полномочий беты. Ольга сама всё это написала.
«Если любовь к тебе — преступление, то я — неисправимый преступник, который никогда не вернётся на путь добродетели», бла-бла-бла... Твою ж грёбаную овсянку! Блевануть радугой и обосраться бабочками.
Это внезапное, как удар грома, и крайне неприятное открытие сперва парализовало её минут на пятнадцать. Она сидела, бегая глазами по строчкам снова и снова, а монстр-слизняк с осуждающей мордой поднял табличку: «Полный отстой». Его брат-близнец показывал большой палец вниз. Когда-то они вместе с Алисой посмеялись над этим рисунком, но сейчас он оказался, что называется, в тему...
Шёл уже второй час ночной тишины;
Первый порыв был — удалить всё к чертям. Нет, не весь текст книги, конечно. Но что-то с этими дурацкими письмами сделать надо, так их оставлять нельзя! Ольга яростно бросилась править; переписывала так и эдак, но всё ей не нравилось. Она то добавляла насмешки, то подпускала язвительности, снижая градус любовного пафоса... пока с обмороженного носа этого несчастного не повисла сосулька. И это тоже никуда не годилось: получились не любовные письма, а троллинг какой-то.
Плюнув, Ольга сделала откат к первоначальной версии писем, до всех этих правок; она смотрела на текст злыми, усталыми глазами, а на душу наползал обездвиживающий холодок депрессивной тяжести. Потратила туеву хучу времени впустую... На часы даже смотреть было больно. Сколько бы она могла написать нового текста, вместо того чтобы мусолить и перекраивать эти злосчастные письма? Уж точно добила бы свой обязательный минимум — двадцатку, а может, и поболее. Скорее всего, двадцать пять — тридцать килознаков. С тех пор как её отпустило и сон пришёл в норму, тридцать тысяч за один приём стали её пределом. Впрочем, длина творческой сессии варьировала. В выходной можно было посидеть над текстом подольше, но посвятить творчеству целый день, как бывало у неё иногда в прежней, холостяцкой жизни, она уже не могла. Теперь её система ценностей стала алисоцентричной. Творчество и Алиса не могли соперничать. И без первого, и без второй Ольга не представляла своего существования.
И старым, и всеми новыми вариантами писем она осталась крайне недовольна. И так, и эдак — тошнотворно плохо. Пальцы уныло бездействовали над клавиатурой, то приближаясь, то отдаляясь; веки тяжелели, курсор мигал, но больше не мог выплюнуть ни одного знака. Оставалось только лечь спать — с пустотой и унынием на душе, без удовлетворения от проделанной работы.
Помочь могла только Алиса, но она спала.
Ольга открыла свой профиль и написала в личном сообщении:
«Солнышко, у меня возник небольшой затык, и я не могу продвинуться дальше, пока он не рассосётся.
Короче, мне не нравятся письма Гая. От слова «совсем». Тебе не кажется, что там сплошные сопли в сахаре?)) “Никогда такого не было, и вот опять” (с) ))) Таки сдаётся мне, шо Убийца Смысла уже «не торт»)) Стареет, что ли?))
Ответь, как только сможешь, это важно. Жду.
Целую тебя, мой маленький».
Прочитав это сообщение утром, Алиса, скорее всего, не поймёт, что стоит за всеми этими бодрыми смайликами. Ни к чему ей знать. Она сонно посапывала, и Ольга тихонько, чтоб не разбудить, коснулась её губ невесомым поцелуем, после чего опустила голову на подушку и закрыла глаза. На сон оставалось четыре часа.
В обеденный перерыв на работе она зашла на сайт. Нутро обдало волной лёгкого озноба, когда она увидела единичку во входящих...
«Я, кажется, знаю, что случилось с Убийцей Смысла)) Он просто немножко влюбился, вот и всё. Ничего страшного))
Оль, перечитай свои письма ко мне, и всё поймёшь.
С Гаюшкой — то же самое.
А в остальном, уважаемый Убийца Смысла, я имею вам сказать следующее:
1) да, у вас в кои-то веки наметилась чётко прописанная любовная линия в тексте;