Сказка для Анжелики
Шрифт:
Звоню в домофон.
– Вы к кому? – сухой, грубый голос.
– Мне нужен Фролов Михаил Дмитриевич.
– Вам назначено?
– Нет, но он меня примет. Я…
Обрывается связь. Вот ведь скотины. Бью ногой по ограде. И снова набираю.
– Ты, скотина, дослушай сначала, - ору я. – Я Снигирева!
Но на том конце отключаются. И я колочу руками в кованую калитку, бью ее ногой. И уже через минуту у ворот вырастает амбал в черном костюме.
– Те чо надо?
– рявкает он так, что описаться можно, другая бы на моем месте хвост
– Через плечо, доложи Фролову, что приехала Анжелика Снигирева, - ору на амбала.
– И чо? Он от этой новости должен в восторг прийти? – охранник смотрит на меня презрительно.
– Болван, он платит моим родителям десятки миллионов долларов с моих счетов, он сам приглашал меня.
Охранник осмотрел меня с головы до пят. Да, мой нынешний прикид не тянет на те миллионы, что за меня платились Снигиревым. Но он отходит от калитки и говорит с кем-то по связи. Проходит десять минут. Я уже начинаю промерзать. Но к воротам подходит другой человек, он тоже в черном костюме, но уже более дорогом, на плечи накинуто кашемировое пальто.
– Идемте, Анжелика, - приглашает он меня и открывает двери.
На входе меня досматривают, проверяют рюкзак и просят оставить гаджеты на входе. Я оставляю на вешалке рюкзак, сумку с ноутбуком и прохожу вперед.
Дом действительно построен в девятнадцатом веке в стиле дорогих купеческих усадеб. В просторном холле две лестницы по бокам, ведущие на второй этаж. Все в мраморе, на полу ковры, на стенах картины. У противоположной от входа стены огромные, напольные часы.
Мужчина, что встретил меня у входа, представился секретарем. Он мне указывает на лестницу, и мы поднимаемся на второй этаж. Меня проводят в кабинет.
За большим, старинным столом из красного дерева сидел хозяин. Его портрет я увидела в холле дома. Он еще не стар, но уже и не молод. Седые волосы зачесаны назад, гладковыбритый подбородок, он в рубашке и домашних брюках, поверх накинут роскошный шёлковый халат.
– Вы не предупредили меня о своем приезде, - голос сух и строг.
– Не было времени, обстоятельства не позволили мне. Два дня назад был тяжело ранен мой отчим, - я тоже излагаю только сухие факты, не вдаваясь в подробности.
– Однако, - гость посмотрел на меня с интересом. – Где сейчас Снигирев?
– В больнице, в тяжелом состоянии. И вряд ли он в ближайшее время сможет что-то соображать. Ранение в голову.
– Уже интересно. Вы не похожи на Владлена и Ольгу.
– Да, мать постаралась, - киваю я. – А так?
Достаю из кармана старое свое фото, где восемнадцать лет, где моего лица не касался скальпель хирурга.
Михаил Дмитриевич долго рассматривает снимок, потом внимательно смотрит на мое лицо, выискивая хоть какие-то общие черты. Но нет. Ничего не осталась. Мать посторалась.
– Хорошо. Ваша родство может доказать только тест ДНК, вы это понимаете?
– Да! Мне самой интересно кто же я? Хотя могу быть просто дочерью какой-нибудь любовницы отца.
– Мне нравится ваша прямолинейность,
И он откидывается на спинку кресла. Берет телефон и набирает номер. Затем коротко бросает пару приказов.
– Вы завтракали? – учтиво спрашивает он.
– Нет, я торопилась, - только сейчас понимаю, что и не ужинала. Уже и не помню, когда последний раз ела нормально.
Михаил Дмитриевич звонит, и в комнату входит секретарь.
– Отведите нашу гостью позавтракать, - командует хозяин. – Потом пусть дождется курьера с лаборатории.
Секретарь кивает. Меня ведут по коридорам. Мы спускаемся вниз и оказываемся в просторной столовой. Она вся залита светом, огромные панорамные окна от пола до потолка впускают в нее лучи холодного, низкого, зимнего солнца. Огромный стол в торжественном одеянии. Мне отодвигают стул и дают устроиться. Потом появляется прислуга и быстро накрывает на стол. Тут и пышный омлет, нарезка сыра и ветчины, салат трех видов и пышные ломти свежайшего хлеба. У меня только спросили: Какой кофе предпочитаете? И уже все стояла на столе.
Я была так голодна, что подмела все, что передо мной поставили. Но от добавки отказалась.
Через час появился человек из лаборатории. Мне в рот засунули ершик и долго водили им по щекам. Потом зачем-то выдрали еще клок волос. Все это делалось в перчатках, раскладывалось по пробиркам. Было смешно. Но это надо было сделать.
– Тесты будут готовы через четыре дня, - известил меня секретарь. – Как мы можем с вами связаться?
– Лучше давайте я сама к вам приду, телефон у меня чужой, - стараюсь не вдаваться в подробности. Кто знает Фролова? Я ему пока не доверяю, как и он мне.
Я уже было оделась, чтобы уйти, как в голове проскочила шальная мысль.
– А вы не знаете, где жили Снигиревы здесь в Москве? – спрашиваю у секретаря.
– Сейчас уточню, - кланяется он и исчезает.
Возвращаясь, отдает мне вырванный листок из записной книжки, где каллиграфическим почерком написан адрес.
Ну, что? Теперь попытаемся найти прошлое двух братьев Снигиревых.
Глава девятнадцатая
Ну, здравствуй, моё прошлое!
Не знаю, может и не надо копаться во всем грязном белье моих родственников. Где-то там, глубоко спрятана истина, что же произошло много лет назад. Кто я? И что за наследство такое, из-за которого меня держит на цепи семья Снигиревых.
Я забила в телефоне адрес и выбрала маршрут. Пара остановок на метро, и вот я уже стою перед Сталинской высоткой. При входе фейс-контроль. Никого не пропускают, надо звонить в квартиру, спрашивать разрешения.
И тут в моей голове щелкает. А ведь квартиру могли продать, там уже могут жить совсем другие люди, которые ничего о бывших хозяевах не знают.