Сказка для Анжелики
Шрифт:
А Юлька рассказывает все, что с ней и ее детьми произошло за дни, что мы не виделись. Я слушаю и поражаюсь, меня захлестывают эмоции, которые удваиваются, как только я слышу про Нику Волчину.
– Вот ведь сука! Всем нагадить успевает, - бурчу я, при этом Айлин очень внимательно смотрит на меня.
– А у тебя что стряслось? – спрашивает меня Юля.
И тут начинаю рассказывать я. И, получается, по нашим рассказам, что у обеих жизнь сделала кардинальный поворот на сто восемьдесят градусов. Мы сменили вектор. И теперь наши жизни должны пойти другим путем. Вот только кое-что нужно исправить,
– Мы решили с Юлей пожениться, - вдруг сообщает Яр.
– А мы с Пашкой уже поженились, - в ответ кидаю я.
И все дружно начинаем смеяться. Потому что все рассказанное нами просто невероятно. Юля, которая и не надеялась, что ее с тремя детьми может полюбить мужчина, нашла самого красивого и самого отличного мужчину на свете.
А я, вечная неудачница, кукла Барби для своей матери, нашла свою любовь, хоть и разлучили нас на десять долгих лет. Но старая любовь не ржавеет!
После ужина Ярослав предложил нам остаться, но мы естественно отказались, в его доме и так было тесно.
– Может вам остаться в таунхаусе, у меня есть ключ от одного, там раньше отец жил, - Яр делает нам предложение. – Таунхаус и сейчас отцу принадлежит, но он там не появляется.
– Этот поселок ведь Волчин с твоим отцом проектировал?- интересуюсь я.
– Да, так что ты у Волчиных прямо под носом жить будешь, - улыбается Яр.
И я соглашаюсь. Говорят, хочешь спрятаться от своих врагов, поселись у них под носом.
Таунхаус понравился сразу. Большой, трехэтажный, с огромной кухней гостиной и тремя спальнями на втором этаже. Но больше всего поразил третий этаж: свободная планировка, мансардные окна и небольшой балкончик с видом на лес. Здесь был со вкусом сделан ремонт, обставлены комнаты шикарной мебелью, даже посуда в шкафах соответствовала дизайну квартиры.
– Я проектировал, и ремонт делали по моим эскизам, - кивает головой Яр, показывая нам дом.
– Очень красиво, - со знанием дела говорю, я ж дизайнер, хоть ни дня за эскизами не сидела.
– Располагайтесь, если вдруг управляющий припрется, гоните его в шею. Скажите, что я вас помещение сдал, - и Яр вкладывает Пашке две связки ключей в ладонь.
Наконец, мы остались одни.
– Выбирай спальню, а я в душ, устал с дороги, - басит Паша и бежит в ванную на втором этаже.
А я поднимаюсь на третий, где небо прямо над крышей. Луна заглядывает к тебе в окно, и нет штор, так как они здесь не нужны. В огромной, практически пустой мансарде стоит одна единственная кровать, именно на нее я ложусь. Смотрю в небо, там, где повис тонкий серпик луны, видна звезда. Она яркая, ослепительно белая, она так манит. На втором этаже тихо шумит вода. В доме тихо и спокойно. Сама не заметила, как уснула.
Утро настала так внезапно. Вот только что закрыла глаза… Бах, а вот оно и утро!
Я лежу на широкой кровати, укрытая теплым одеялом, а рядом посапывает Паша. Он даже раздел меня, да так, что я не проснулась.
Смотрю на него и улыбаюсь. Он такой смешной во сне. Морщит нос, дергает веком, посапывает.
Внизу раздается звонок. И я накидываю халат и спешу открыть дверь.
– Доброе утро, сони! – в дом вваливается Юля с Айлин, в руках тарелки и кастрюльки.
– Доброе
– отвечаю я позевывая.
– Мы тут тебе завтрак принесли, а то у вас и продуктов в доме нет, - смеется Юлька.
– А даже если бы и были, то я кухарка так себе.
Мы смеемся, а Айлин быстро накрывает на стол. С третьего этажа спускается заспанный Паша. Пока мы умываемся и одеваемся, у нас за столом восседают Яр, Юлька и Айлин.
Здесь нет детей, поэтому я решила, что сейчас самое время озвучить свои планы.
– Яр, ты не слышал, где может быть притон с девочками у Ники?
– Точно не знаю, но совсем недавно Волчин выкупил загородный клуб. Тот загибался, едва сводил концы с концами. Так Волчины заказывали мне сделать эскизы интерьера. И запросы у них были довольно интересные: комнаты, обитые красным и бордовым бархатом, в центральном зале по бокам альковы со шторками для уединения, а в подвале спальни в стиле минимализма. Вот тогда у меня и появилось подозрение, что они хотят публичный дом организовать.
– Фу, ужас какой!- невольно вырывается у меня.- А ремонт уже закончен?
– Давно, уже работников в частный, закрытый клуб набирают.
– Анжелка, не дури, я тебя знаю, - влезает в разговор Юлька. – Ты сейчас полезешь туда и попадешь в передрягу.
– Я туда не полезу, но Волчиной спуску не дам, или я не Анжела Снигирева!
Мы еще долго обсуждаем за столом империю Волчиных, их объекты, дома, коттеджи. Если лезть в осиное гнездо, то надо знать о нем все досконально.
Когда наши гости уходят, я говорю Пашке: Паш, поспрашивай у своих знакомых полицейских, что им известно про Хусаинова Роберта.
– Анжел, может, ты не будешь изображать из себя ангела-мстителя, - Паша сурово сводит брови к переносице.
– Если я им не отобью хотелки, мне тут спокойно жить не дадут, - бью ребром ладони по столу. – Или я – или они. Другого не дано!
А через час у меня не только все данные на Хусаинова, но и на его окружение. И в моей голове, которую Паша прозвал «бедовая», уже складывается план.
– Пашка, мне надо один взрыв пакет, две дымовые шашки…
Глава двадцать пятая
К вечеру мне подогнали машину. Видавшая лучшую жизнь когда-то «девятка», серенькая, неприметная, со старым потрепанным номером машина не заметна на улицах города. Верх лобового стекла и боковых стекол затонирован. Лица практически не видно. Никто из знакомых и подумать бы не смог, что дочь богатого бизнесмена Снигирева будет ездить на грязной старой «девятке».
Первым в моем списке Аглая. Еду к ней в гости.
Тетушка Аглая сидит дома, у нее тихо, нет гостей, видно без денег давно.
– Привет Аглая Федоровна, - с порога здороваюсь с ней.
– Чё так официально? – она не в духе, видно похмелье еще мучает бедовую головушку.
– Аглая Федоровна, так мы вроде не близкие родственники, - ехидно замечаю я.
– Ну и чо? Я тебя вырастила, выкормила, - начинает перечислять Аглая.
– Ладно, ладно, чего у тебя стряслось?
– Дык, твой отец в больничке, счета, говорят, заморожены, мне никто пенсионные не перечисляет, - скулит Аглая. – На что я жить то буду?