Сказка для добермана
Шрифт:
У меня стойкое чувство, что все всё обо мне знают, но молчат, а некоторые точно специально выводят из себя, но в этом я убеждаюсь позже, когда пойманная на горячем репортёрша сдаёт своего осведомителя.
Первым делом, когда оставляю свою подопечную, следую за Демоном, у которого весьма интересные методы пытать людей. В доме, где он обитает с остальными, прекрасный подвал и идеальная звукоизоляция, а той, у кого много секретов, явно стоило бы сразу сказать всю правду, только она оказывается крепким орешком.
Он её почти раздел, но та стойко продолжала
– Это было обязательно?
– Я придумал игру «кто не отвечает на вопрос – с того снимают по одной вещи», - тянет довольно, поддевая кинжалом пуговицу на блузке, и у меня закрадывается впечатление, что я вовремя не заметил садистских наклонностей за младшим.
– Как видишь, я по-прежнему в своей одежде.
Приходится освободить ей рот, молча выслушать приступ грязных оскорблений, и намекнуть, что ждать я не намерен.
– Кто дал тебе адрес? Ты выйдешь отсюда, как только снова перестанешь быть устойчивой к внушению, так что времени много. И я бы с радостью провёл это время с такой знаменитостью, как ты, только маньяк, разгуливающий на свободе, не будет ждать.
– За следующие свои слова я себя ненавижу, но я правда не собираюсь терять утекающее время.
– Или говоришь, или сюда спускаются ещё четверо парней, и ты всё равно всё расскажешь, только методы будут иные.
Девушкам, особенно тем, кто уже итак в прошлом пережил такой опыт, не стоит о нём напоминать, но образ чужого прошлого ударяет в голову, и это действует, а я с горечью признаю, что становлюсь всё хуже с каждым днём.
– Будьте вы прокляты!
– прячет слёзы, а мне даже не совестно, но равно до момента, пока перед глазами не возникает образ брюнетки, и в душе поселяется неприятное чувство, будто она меня только что пристыдила.
– Хорошо, я скажу… Он давно сливает нам всю информацию, уже несколько лет.
– Она называет имя, и мне хочется убивать, просто потому, что тронули моё, а Аду я с первого дня воспринимаю, как свою – ту, которую никто не может обидеть.
– Подержи её здесь пока. И… будь с ней мягче, ладно?
– прошу парня, и тот, что-то поняв по моему лицу, кивает.
Девица нервничает, и я её понимаю, только жизнь научила не рисковать и не отпускать свидетелей так просто.
– Меня будут искать, слышите?!
– Не будут. И ты это знаешь, - говорю уже в дверях, и пленница смолкает, признавая поражение.
Оставляю всё на Демона и рвусь в управление. Злюсь так, будто попавшая в переплёт девчонка не просто мне дорога, а уже давно стала кем-то большим, чем просто подружка сестры, и это бесит до колик. У меня нет привязанностей, кроме семьи, но Ада, как маленький и при этом самый важный кусок паззла, без которого картина моей жизни не имеет смысла. Меня к ней не просто тянет. Нет, это что-то животное, неправильное и такое правильное одновременно, что можно рехнуться… Чёрт, как разобраться во всём и не потерять рассудок окончательно?
В
– Какие люди… Вернее, нелюди, - как раз наливает дорогой коньяк из новой бутылки, а мне хочется ему череп раскроить – даже на расстоянии я легко ловлю недавние образы из последних месяцев его жизни, и лучше бы я ничего не видел.
– А ты, я смотрю, неплохо устроился… - медленно надвигаюсь, пытаясь выбросить из головы увиденное, только эта грязь уже проникла в самые глубины моего разума, налипла и капает вниз, пробуждая чудовище внутри.
– Не мне жаловаться, - хмыкает, прихлёбывая свой напиток.
– Слышал, ты вроде как вернулся? Молодец, зря времени не теряешь… Только это всё ерундовое дельце.
Вот как, значит?
– Это ты сдал адрес журналистке?
– Не понимаю, о чём ты, Демьян Викторович, - почти хохочет, а у меня рвёт все ограничители, когда подлетаю к нему, хватая за грудки и опрокидываю на пол вместе со стулом.
– Торговля людьми? Серьёзно, сука?!
– Они не люди! Пока тебя не было, многое изменилось, - ухмыляется окровавленными губами.
– И то, что ты стал упырём, спутавшись с такими же клыкастыми тварями, не означает твоей полноправной власти в городе!
– намекает на Мастера и всю остальную компанию, и мне любопытно, откуда такие подробные сведения.
– А то, что эта писательница оказалась вампиршей, только подтверждает, что люди не могут жить в одном мире с ними, и этой девке лучше исчезнуть! И поверь, на её сочное тельце тоже найдутся покупатели!
А вот это было явно зря…
Когда отхожу обратно к двери, он полагает, что разговор окончен, выдыхая, но я лишь закрываю замок и в секунду возвращаюсь к попутавшему берега мразью.
– Тварями?
– удар ногой в кадык, и Игорь вспоминает, что он всё же человек, и даже почти личность, пытаясь отползти.
– Знаешь, в них гораздо больше человеческого, чем осталось в тебе.
Отрываюсь на нём, но всё равно не чувствую удовлетворения, и прямо из кабинета перемещаю к Демону, уже мирно попивающему вечерний чай в компании ребят, точно не чаявших увидеть меня сегодня снова.
– Это нам к какому празднику?
– давится, разглядывая то месиво, что я держу за шкирку.
– Сам решишь, - огрызаюсь, бросая тело к ногам парней – только бы не убить.
– Когда придёт в себя, познакомьте его с нашими методами. Выбейте из него всё – даже имена любовниц, если потребуется. Он у нас любит приторговывать живым товаром.
Добавлять мне ничего не требуется – кое-кто из нашей компании, например, Беркут, не понаслышке знает, что такое быть проданным. Собственные родители отдали этого молчаливого, немного угрюмого мальчишку на торги, и я больше чем уверен, что он сейчас отлично проведёт время.