Шрифт:
Иллюстратор – Соловьев А. В.
Как несравненно время, когда вечер
Вступает кратковременно в права,
Когда вокруг становится спокойно,
Уходит в неизвестность суета,
Когда дела свершились и душою
Мечтается общенье сотворить,
И в чистой полутьме о сокровенном
Спокойно, не спеша поговорить.
И именно в подобные минуты
Польётся в этот раз и мой рассказ
О девушке, которой дали имя,
Неясно почему, по цвету глаз.
Ей довелось родиться в небогатой,
Но очень уважаемой семье.
Отец её был лекарь превосходный
И безгранично предан был семье.
В дому росло пять мальчиков и дочка
Явилась долгожданною на свет
С глазами бирюзовыми. Подобных,
До сей поры не видел белый свет.
А потому назвали её Фрузой –
«Собою освещающею мир».
Она была действительно подарком.
Её как будто сделал ювелир.
Настолько всё в ней было безупречно.
И с каждым годом эта красота
Казалась ещё более изящной.
Она была, как девочка-мечта.
Домашние к малышке относились
С особенною нежной теплотой.
Общенье с ней в душе рождало радость,
Сердца их наполнялись добротой.
Родителям мечталось, чтобы дочка
Всё время находилась на глазах,
А той хотелось бегать средь мальчишек,
На воле, не испытывая страх,
Участвовать в лихих соревнованьях,
Используя крюки и крепкий лук,
Где младшей чаще прочих удавалось
Метнуть стрелу и сбить засохший сук.
В младенчестве её лишь и катали.
Теперь она держалась так в седле,
Что если б кто увидел – удивился,
Что девочка летит на скакуне.
Никто не мог в то время догадаться,
Что это не мальчишка, ведь она
Меняла для удобства своё платье
На брюки и рубашку, что длина.
Тугие косы прятались под шапку.
Пред взглядом многих представал юнец,
Умеренного роста, щупловатый,
Но явно по характеру – боец.
До времени, родных то забавляло.
За ней присмотр братский всегда был.
Никто не сомневался, при угрозе
Любой из них её бы защитил.
Единственным, что сдерживало Фрузу
Так это лишь стремление лечить,
И потому отец, заметив это,
Стал дочку врачеванию учить.
Тогда она, вникая с интересом
В серьёзные, полезные дела,
Ходила в неприметном скромном платье,
С косой, что ниже пояса была.
Летело время вскачь неудержимо.
С рождения прошло семнадцать лет.
И не было в том городе прекрасней,
Что с бирюзой в глазах пришла на свет.
Случалось так, что люди не болели,
А шли, желая видеть красоту,
И деньги с большей щедростью дарили,
Когда дочь была помощью отцу.
Родные уже стали опасаться,
Того, что не у каждого был взор
С признательностью чистой и открытой
За то, что исцелившимся ушёл.
Заметно, было, что дурные мысли
Блуждали в пожирающих глазах.
И жадный взор на девушку, у близких
Порою вызывал невольный страх.
В один из дней явился к ним мужчина
С небрежно перевязанной рукой,
С порога вопросивший: «Здесь есть лекарь?»
Он выглядел ни как бедняк простой.
На нём была нарядная одежда,
Что мог носить лишь важный господин.
Однако рядом слуг не наблюдалось.
Не ясно почему, он был один.
Его, конечно, приняли тотчас же.
Отец больную руку осмотрел,
Увидел след ужасного ожога.
Безжалостный огонь часть кожи «съел».
И случай этот был так необычен,
Что лекарь захотел то показать
Примером обучающейся дочке,
Раз та мечтала тоже врачевать.
Когда она вошла, гость изменился.
В тот миг он вероятно позабыл
Зачем, пришёл и что с его рукою.
Так очарован девушкою был.
Она ж отцу в то время, помогая,
Накладывала лечащую мазь,
Боясь доставить боль, легко касаясь,
Заканчивать повязку собралась…
Как вдруг больной спросил её серьёзно:
«Не согласишься ль стать моей женой?
В ваш город я явился ненадолго.
И ты должна последовать за мной.
Даю семь дней тебе на размышленье.
Хотя всё будет так, как я решил.
Поверь мне, ещё не было такого,
Чтоб я чего желал, не получил!»
Услышав это, Фруза отстранилась,
И извиняясь пред отцом, ушла.
Ей вовсе не хотелось идти замуж.
И незнакомец не услышал: «Да!»
А гость хитро вослед ей улыбнулся,
За врачеванье щедро заплатил